скрещиваются точно посредине дрезины.
— Огонь!
Густлик нажимает на спуск, и почти одновременно с отдачей орудия все перископы и прицелы до белизны освещаются резким блеском. Грохот взрыва ударяет в броню, как кулак боксера: мягко, но сильно.
— Все нормально. Порядок, — услышали они приглушенный спокойный голос Павлова в наушниках шлемофонов.
Рассеялся дым, поредела пыль, все яснее просматривалась в перископы подземная станция, заваленная обломками бетона, убитыми и брошенным снаряжением. На расстоянии десяти с лишним метров стена была разворочена взрывчаткой в канале электрокабелей. Около широких ступеней, ведущих вверх, горела и дымилась груда пустых ящиков.
Шлепая гусеницами, «Рыжий» медленно двинулся вперед.
— Сколько добра погибло, и бутылки, наверное, разбиты, а на них написано «коньяк»…
— Заткни, Томек, свою трещотку, — прервал его Густлик.
Даже внутри танка услышали они молотьбу артиллерийских выстрелов на поверхности земли.
Сначала по одному, а потом группками стали сбегать вниз немецкие пехотинцы, согнанные сюда огнем артиллерии. Кто-то заметил танк, кто-то заорал:
— Танк, внимание, танк!
— Стой! — скомандовал Кос.
Сквозь толпу протискивались истребители танков с металлическими трубами «грозы танков», с дубинами фаустпатронов, бегом занимая позиции. Они прятались в выбоинах разбитого бетона.
— По пехоте, прямой наводкой, осколочным…
— Готово! — доложил Густлик.
— Огонь! — приказал Янек.
Почти одновременно брызнул рваный огонь из отверстия ствола, и снаряд разорвался на лестнице. Взрыв взметнул куски бетона, снаряжение и изувеченное оружие.
Один из снарядов фаустпатрона ударил в стену туннеля, приварился к ней огненным пятном. Другой снаряд попал прямо в металлический фартук танка, сорвал его и отбросил.
— Получили?
— Нет, — ответил Саакашвили, — просто обшивка пошла.
Заработал пулемет переднего стрелка, выпуская короткие очереди в ловких руках Павлова. А между выстрелами из орудия стучал спаренный с орудием «Дегтярев» Густлика.
Одно за другим поступали сообщения:
— Готово!.. Готово!..
— Огонь!.. Огонь!.. — командовал Кос с двухсекундными интервалами.
— Ура-а-а-а!
Штурмовая группа Шавелло, перескочив улицу, попала в развалины. Шли быстро, очередями из автоматов проверяя темные закоулки. Никто не оказывал им сопротивления. Слегка дымились свежие воронки от снарядов.
Два первых автоматчика выскочили на асфальтированный двор. Справа, из подвала флигеля, загрохотал тяжелый пулемет. Пехотинцы упали на землю, скрылись в воронках, открыли ответный огонь.
Двое в асбестовых комбинезонах, с металлическими панцирями на груди пробрались, крадучись, вдоль стены, исчезли в тени, и вдруг струя огня рассекла темноту, красный язык настиг стрелявший пулемет и погасил вспышки.
Слева на развалинах появились какие-то фигуры. Солдаты направили на них стволы, еще не зная, свои это или чужие.
— Варшава! — кричали те.
— Варшава! — ответил сержант Шавелло и протяжно, как будто служил в кавалерии, приказал: — Ма-а-арш, марш!
Лажевского во время очередной перебежки зацепила пуля. Он присел, кривясь от боли, прижав к груди левую руку, но все же успел заметить, откуда стреляли, и одним выстрелом снял снайпера, затаившегося высоко на разбитой стене. Немец рванулся и неподвижно повис над пропастью.
Около подхорунжего появился Зубрык, ножом разрезал рукав на предплечье; не говоря ни слова, начал ловко бинтовать.
— Быстрее, — подгонял его Даниель.
— Куда быстрее…
Со стороны станции загрохотал закопанный «Тигр». От прямого удара его снаряда обрушилась стена. Хорунжему стало плохо, голова его упала на плечо.
— Вяжи! — рявкнул Магнето. — После атаки будешь падать в обморок.
— Уже вяжу. — Помогая себе зубами, фельдшер затягивал узлы.
Метрах в двух справа Вихура ругался на танк:
— Гранатой этого подлеца не возьмешь.
— Сейчас мы его, — ответил Константин Шавелло.
Медленно опуская руку, чтобы почувствовать нужный угол подъема, он прицелился из ракетницы, выстрелил, и осветительная ракета, описав дугу, рассыпалась над танком зеленоватыми звездами.
Эти падающие звезды были дурным предзнаменованием для танка. Они обозначили резкую тень от его башни и ствола. С шестого этажа артиллеристам были ясно видны прямоугольные очертания большого корпуса из сверхпрочной стали.
— На ракету наводи! — кричал командир орудийного расчета, перевесившись через подоконник.
— Чуть левее, — бормотал про себя наводчик, глядя через открытый замок и ствол. — Загоняй! — приказал он заряжающему.
Снаряд исчез в зарядной камере, стукнул замок, орудийный расчет отскочил в сторону.
Гаубица в две с половиной тонны стояла, раскорячившись, посредине большой комнаты, зарывшись сошниками в развороченный ломами пол. С немного опущенным коротким стволом, она была похожа на фантастического зверя, выглядывающего в окно.
— Огонь!
Орудие вздохнуло отдачей, гневно подскочило на шинах.
Шавелло, нетерпеливо ожидавший выстрела, уголком глаза заметил вспышку и почти в то же мгновение увидел, как в «Тигра», укрытого в траншее, сверху ударил снаряд. Тяжелый снаряд разворотил броню, и одновременно со взрывом высоко вверх выстрелил высокий столб пламени вспыхнувшего бензина.
Сержант встал, одернул мундир и крикнул во весь голос:
— Ма-а-арш, марш, сыночки!
Вся штурмовая группа сорвалась с места и бросилась вперед.
— Варшава! — выкрикивал Вихура пароль.
— Варшава! Варшава! — отвечали голоса со всех сторон.
Пехотинцы высыпали толпой из руин, из темноты, из воронок — шли в ближний бой, поливая вокруг себя из автоматов. Им отвечали нервные, торопливые очереди. То там, то здесь охала граната. В нескольких местах широкой площади выскочили навстречу группы эсэсовцев. Как ветер, гуляя по лесу, срывает вихрем листья и швыряет их на землю, так вдоль стрелковой цепи закружились люди в рукопашных схватках.
Солдаты Шавелло сгрудились у продырявленного блиндажа, колотили саперными лопатками, били прикладами автоматов. Лажевский выстрелом из пистолета уложил офицера, и вдруг у немцев будто лопнула пружина — побросали оружие, подняли вверх руки и перестали быть солдатами.
— Покараульте их. Хватит вам с этим насосом бегать, — приказал Вихура расчету огнемета.
— А ты?
— А я ищу танк.
— Вниз! За мной! — кричал Шавелло, но голос его тонул в общем гвалте.
