По другую сторону реальности

уставилась в глаза своему жениху с извиняющейся улыбкой на лице.

 - Лер, ты хоть слышала, что я сейчас сказал? – на меня смотрели глаза кофейного цвета, а сам жених улыбался.

 - Ты типа просил моей руки и сердца? – ну, что я еще могла ему сказать, если больше ничего иного не слышала?

 - Необычная ты моя – он чмокнул меня в губы и обратился уже к гостям:

 - Народ, пьем за здоровье молодых, нас то есть, и едим в ЗАГС.

 Все дружно поддержали эту затею. Шампанское полилось рекой, бокалы с дребезгом разбивались о мои новенькие обои и под веселые крики: «Горько!», мы всей огромной толпой человек в двадцать, вывалились на улицу. Нас там уже поджидали сердобольные старушки, не желающие пропускать нас к машинам и требующие денег и зрелища. Ребятишки цыганили конфеты, а дворовые псы, наверное мясо. Благополучно раздав все, что было в закромах у свидетеля и друзей жениха, мы начали рассаживаться по машинам. Кортеж состоял из семи машин БМВ Альпина цвета «фиолетовый перламутр». Я думала Марго хватит удар. Хотя цвет ее платья все же отличался от цвета машин. В сердцах я посмеялась: скорее всего мой жених нарочно это сделал, чтобы позлить мою подругу. У них были натянутые отношения, можно сказать они находились в состоянии «холодной войны». Я заметила, как мой жених ехидно усмехнулся в адрес моей свидетельницы, а та демонстративно задрав носик, прошла к машине, в которой мы с ней должны были ехать.

 - Малыш, ты только не пропадай, ладно? – мой жених снова меня чмокнул и помог с пышным платьем. – Увидимся в ЗАГСЕ.

 Машины тронулись, водители надавили на клаксоны, и вереница поехала в сторону дворца бракосочетания. Всю дорогу, а мы ехали минут десять, Аня и Настя весело щебетали, а Марко, надув губки, молчала. Я решила ее не трогать, а то если вулкан взорвется…

 Дворец бракосочетания встретил нас пышным убранством, приветливыми сотрудницами, шариками и конфетти, которые уже до нас тут оставили брачующиеся пары. Свидетель отдал наши паспорта молоденькой работнице ЗАГСА, которая мило улыбалась и объясняла дежурными фразами, как проходит церемония.

 Потом нас проводили в комнату для невесты, а парней в комнату для жениха, где нас запечатлел на память фотограф.

 Стоя под руку, со своим женихом на красной ковровой дорожке перед закрытыми дверями зала, я нервно ожидала, когда заиграет марш Мендельсона, и мы уже наконец-то покончим со всем этим. Наконец- то нас видимо решили больше не изводить, потому что двери распахнулись, марш заиграл, нас встретила женщина средних лет с красной папкой в руках и начала свою стандартную речь.

 Я пропустила половину сказанного мимо ушей, потому что от волнения стала терять сознание. Не помню, как ставила свою подпись на документе. Совсем не представляла, как надевала кольцо на палец своему жениху. И чего-чего, даже не представляла, что ответила на вопрос работницы загса: «согласны ли вы Валерия Алексеевна взять в законные мужья Якова Викторовича….. ». Мой мозг отключился еще на стадии, когда нас пригласили к столу, оставить автограф на память в книге актов гражданского состояния.

 Все что я видела – это было: голубое нескончаемое небо, белоснежные облака и темно-синее, почти черное море. Я стояла на палубе трехмачтового фрегата «Надежда» в розовом платьице до колен из нежнейшего китайского шелка. Над моей головой развевался черный пиратский флаг со скрещенными мечами и черепом, в парусах цвета слоновой кости играл ветерок, капитан у штурвала распевал:

 …пятнадцать человек на сундук мертвеца

 йо-ох-ох и бутылка рома...

 напротив меня стоял с широких черных штанах и красной рубахе, подпоясанный черным широким поясом, за который был заткнут кривой меч, мой жених. На его голове была черно-красная бандана, а на ногах красовались начищенные до блеска сапоги с отворотами. Он в противовес капитану орал во всю глотку:

 Там, где вата облаков лижет золото песка,
 Стаи белых парусов — это порт, за ним земля.
 Там павлинов дикий крик льется песней соловья,
 Но этот дивный материк не увидим ты и я.
 То обитель для людей — нам туда заказан путь,
 Тем, кто волей не своей был ко дну отправлен в путь.
 И я отдал бы свою жизнь за ткань лазурную небес,
 Но рваный парус, черный флаг, а смерть обходит нас окрест.
 Встань, встань солёной стеной
 За спиной ветер и крики чаек
 Хэй, экипаж, за мной
 Нас опять земля встречает!
 Вот рассеялся туман, неизбежен абордаж.
 Эй, смелей же! Капитан, их корабль будет наш!
 Флаг торговый на корме, трюмы полнятся вином.
 Джонни! Сид, готовь заряд, мы опустим их на дно!
 Встань, встань солёной стеной
 За спиной ветер и крики чаек
 Хэй, экипаж, за мной
 Нас опять земля встречает! Там, где вата облаков лижет золото песка,
 Стаи белых парусов — это порт, за ним земля.
 Там павлинов дикий крик льется песней соловья,
 Но этот дивный материк не увидим ты и я.
 То обитель для людей — нам туда заказан путь,
 Тем, кто волей не своей был ко дну отправлен в путь.
 И я отдал бы свою жизнь за ткань лазурную небес,
 Но рваный парус, черный флаг, а смерть обходит нас окрест.
 Встань, встань солёной стеной
 За спиной ветер и крики чаек
 Хэй, экипаж, за мной
 Нас опять земля встречает!
 Вот рассеялся туман, неизбежен абордаж.
 Эй, смелей же! Капитан, их корабль будет наш!
 Флаг торговый на корме, трюмы полнятся вином.
 Джонни! Сид, готовь заряд, мы опустим их на дно!
 Встань, встань солёной стеной
 За спиной ветер и крики чаек
 Хэй, экипаж, за мной
 Нас опять земля встречает!

 Я думала эта песня никогда не закончится, а мой жених потеряет окончательно голос.  Но вместо этого меня что-то выхватило их мира нереального и плюхнуло в реальность, а именно в зал ЗАГСА, где на меня смотрели десятки удивленных глаз, а женщина так вообще открыла рот от изумления. Самое неприятное было в этом то, что я абсолютно не помнила, что со мной происходило.

 - Что хоть делать-то? – шепнула я видимо уже своему мужу, потому что кольца сияли на наших пальцах.

 - Целовать меня и делать отсюда ноги – сквозь смех произнес мой муж.