По пути я прошла мимо инспектора Джейни. Он и двое других гардовцев пытались справиться с группой агрессивных алкашей. Он посмотрел на меня с ненавистью, ясно давая понять, что не забыл обо мне, и об убийстве шурина. Можно не сомневаться, что скоро снова увижу его. Я не виню его. Я сама охочусь за убийцей и я знаю что он чувствует. Проблема в том, что он преследует не ту цель. А я не ошибалась.
Может вы подумаете, что после всего, что я пережила я стану боятся ночи? Нет, я не боялась. Ночь, это просто оборотная сторона дня. Меня пугает не тьма, а то, что приходит из нее, и я была готова встретить пришельцев.
У меня было копье, к которому Охотники и близко не подойдут. У меня на шее была татуировка, и Бэрронс в любое время может воспользоваться ею и найти меня везде. И если я окажусь в Эльфийской стране, я подозреваю что новости тут же поспешат к В’лэйну на крыльях эльфийского ветра и я знала он тоже хотел получить меня живой. Враги у меня могущественные, но и защитники тоже под стать. Потом есть еще Риодан — человек который смог выжить в драке с Бэрронсом — которому всегда можно позвонить, если Бэрронса нет рядом, и у меня был ВССО, на случай если все станет совсем плохо. После всего что я видела от Бэрронса, подозреваю, что ВССО окажется настоящим надирателем петуний.
Если все пойдет очень-очень плохо, я укушу ближайшего Невидимого, вместо того, чтобы его проткнуть, и начну жевать.
Кстати, про Невидимых, они были везде в оживленной зоне вечеринок, но я не обращала на них внимания. Я смотрела на людей.
Это были мои люди.
У меня была работа, цель, важнее даже чем задание найти «Синсар Даб», которым меня обязала сестра. Я и так уже знала, что на том дела не кончатся. Я просто весьма эгоистично интерпретировала ее послание. Все зависит от этого, сказала он. Мы не можем им позволить завладеть ею! Мы должны взять ее первыми!
Я знала ее сообщение наизусть. Я постоянно прокручивала его в голове. Мы должны первыми добраться до нее, чтобы что-то с ней сделать. Что именно, я не знала, но сильно сомневаюсь, что моя работа окончится в момент, когда мы ее найдем.
Вопрос: Когда ты оказываешься одной из, лишь, нескольких людей способных решить проблему, каков уровень твоей ответственности?
Ответ: Ответ на этот вопрос и определит, что ты за человек.
Я шла сквозь шумную толпу одетая в розовое и золотое, волосы завиты в темные кудри. Глаза сияли, смотрели сразу всюду, я вдыхала запахи, наслаждалась звуками. Пружинистая походка вернулась ко мне. Я никогда в жизни не чувствовала себя более живой, более важной, принадлежащей этому миру. Я решила на обратном пути заскочить в одно из круглосуточных интернет кафе, насладиться вечерним ирландским весельем и закачать пару новых мелодий для моего иПода. У меня теперь была зарплата. Я собиралась потратить немного денег.
Только что я стучала в приемную к Смерти, и была опьянена ощущением жизни, не важно насколько плоха была теперешнее ситуация в мире, не важно как изломана была моя жизнь.
Я с любопытством вглядывалась в лица прохожих. Я улыбалась, и мне улыбались в ответ. Несколько раз мне даже присвистнули в след. Иногда маленькие удовольствия в жизни оказываются самые сладкими.
Я мысленно пока шла, проверяла теперешнее состояние игральной доски. Мэллис по-настоящему выбыл, темная, безголовая фигурка упала вниз. Дерек О’Баннион встал на его место, на темную сторону доски, туда где правит Гроссмейстер.
Я все еще надеялась удержать Ровену на своей стороне — на светлой — и надеялась, что Кристиан МакКелтар тоже как-то сможет там уместиться. Приятно было бы иметь товарищей. Я была уверена, что Дани — воин света.
Бэрронс?
Иногда я думала, что именно он построил эту треклятую игральную доску, и приводил игру в движение.
Это произошло в трех кварталах от Тринити, когда я решила скоротать путь, прямо на боковой улочке.
Я вцепилась в голову и застонала:
— Нет. Не сейчас. Нет!
Я попыталась ступить назад, сбежать, но оно меня не отпускало.
Ноги не двигались.
Боль в голове превратилась в злобное крещендо. Я двумя руками обхватила лицо и баюкала ноющую голову.
Ничто не сравнится с той агонией, которую причиняет мне «Синсар Даб». Я прижала подбородок к груди, зная, что скоро свалюсь на тротуар, невнятно бормочущим клубком, затем потеряю сознание и со мной кто угодно и что угодно сможет творить все что душе угодно.
Давление неимоверно возросло, и когда я уже думала, что крышка моего черепа взорвется и осколки костей шрапнелью полетят по улице, тысяча раскаленных ледяных сверл просверлили голову, ослабляя давление, создавая новый ад из старого, внутреннее инферно.
— Нет, — хныкала я, качаясь. — Пожалуйста… нет.
Ледяные сверла были с зазубренными краями и крутились как шампуры. Мои губы беззвучно двигались и я рухнула на колени, свалилась в сточную канаву. Я почувствовала как упала лицом в кисло воняющую грязь, вот и кончено с милашкой в золоте и розовом. Зимний ветер завыл между домами, замораживая меня до костей. Старые газеты пронеслись как грязные и мокрые перекати-поле над разбитыми бутылками и выброшенными обертками и стаканами.
Я обламывая ногти цеплялась за край тротуара, кусочки ногтей оставались между булыжниками мостовой.
Невероятным усилием, я подняла голову и посмотрела что там дальше по улице. Людей было мало, туристов выдуло темным, арктическим ветром, остались только я… и они.
Я в немом ужасе наблюдала за разыгравшейся перед моими глазами сценой.
После нескольких показавшихся мне бесконечными минут, боль начала затихать и я уронила подбородок в кислую темную грязь, задыхаясь от последствий агонии.
Еще через несколько минут, я смогла выбраться из грязи и упасть на тротуар, где меня чуть не вывернуло наизнанку от рвоты.
Теперь я знала, где была «Синсар Даб».
И я знала, кто двигал ее с места на место.
Как бы ни была важна и ужасна эта информация, моей главной заботой было не это.
Я была всего в полсотни метров от Темной Книги, ближе чем когда бы то ни было раньше, я видела ее своими собственными глазами — и я не потеряла сознание.
Я размышляла, Бэрронс как-то сказал, что нужно разбавить противоположности, станут ли они тогда отталкиваться?
«Синсар Даб» существовала миллион лет, и хотя, если верить Бэрронсу, вещи Эльфов со временем имеют особенность меняться, сомневаюсь что эта штука когда-то была хорошей. В принципе, я не сомневаюсь вообще, что со временем, она лишь становилась злее.
Раньше она отталкивала меня так жестоко, что я теряла сознание за пару секунд. Сегодня, я все время оставалась в сознании, и была ближе чем когда-либо, и это означало только одно.
Изменилась я.
Примечания
