— Вы и Хедер давно знаете друг друга? — спросил он.
— Лет шесть. Она работала в магазине, торгующем бумагой, а я тут же, за углом, проходила медицинскую практику.
— Ах, вы медсестра?
— Я доктор, — поправила она, слегка раздосадованная.
— Простите, — поспешно проговорил он. — Сицилия в некоторых отношениях еще старомодна.
— Видимо, так.
С минуту они шли молча.
— Вы сердитесь на меня? — наконец спросил он.
— Нет, — слишком поспешно возразила она.
— По-моему, вы сердитесь. Попытайтесь не сердиться. Я провел жизнь в горах, где даже дети умеют ходить по следу. Вам, наверно, мы покажемся грубыми и нецивилизованными.
Он не улыбался, но в его манере говорить чувствовалась мягкость, которая покорила ее. А любопытство все росло.
— Я не сержусь, — повторила она. — Я рассказывала вам о Хедер. Мы познакомились и понравились друг другу. Вскоре съехались и живем вместе в одном доме теперь уже несколько лет.
— Можете вы что-то рассказать о Хедер? Они с Лоренцо такие разные… — Он замолчал в явном смущении.
Странно, подумала Энджи. Мужчина вырос в богатой среде, а кажется застенчивым и скованным. Так или иначе, он определенно не сладкоречивый дамский угодник. И это ей нравится.
— Вы боитесь, что она — дама легкого поведения? — прямо спросила она.
Бернардо покраснел, но быстро взял себя в руки.
— После того как Ренато одобрил ее, я понял, что это не так, — поспешно возразил Бернардо. — Он восторженно говорит о ней.
— А она говорит, что он вел себя возмутительно, — мрачно сказала Энджи.
— Да, я слышал рассказ о том вечере. По-моему, Хедер и Ренато всегда будут в странном положении. А Лоренцо — посередине. И будет подталкивать их друг к другу.
— Мне интересно познакомиться с Ренато. Какой он?
— Он глава семьи, — строгим тоном ответил Бернардо.
— Наверно, на Сицилии это реально что-нибудь значит.
— Разве в вашей стране это ничего не значит?
— По правде говоря, нет, — подумав, ответила Энджи. — Конечно, мы все уважаем нашего отца. Но потому, что он сорок лет проработал врачом и помог тысячам людей.
— Поэтому вы тоже стали доктором?
— Мы все стали врачами, мои два брата и я. И моя мать была доктором. Она умерла, когда я еще проходила практику.
— Значит, ваши родители основали династию.
— Хотела бы я, чтобы папа слышал вас, — засмеялась она. — Он никогда не подталкивал нас идти по его стопам. Помню, он говорил: «Выбирай что хочешь, только не иди в медицину. Это собачья жизнь. Годами не будешь высыпаться». И конечно, мы все выбрали медицину. Но я должна сказать вам, — она лукаво посмотрела на Бернардо, — что в Англии мужчину не уважают только за то, что он мужчина. Фактически…
— Продолжайте, — проговорил Бернардо с улыбкой, мерцающей в его темных глазах. — Кажется, вы хотите поставить меня на место.
— Когда я сдавала экзамены, для меня было делом чести получить отметки выше, чем у моих братьев. Так я и сделала. — Она хихикнула с детским ликованием. — Они просто взбесились!
Улыбка наконец добралась до рта Бернардо. Он с восторгом смотрел на нее.
— А ваш папа?
— Перед экзаменами он сказал «Вперед!», а после экзаменов — «Молодец!».
— А что сказали ваши братья?
— Рано или поздно они подсыплют мне в суп мышьяк. Они пополам сгибались от смеха, представляя, что ждет меня впереди.
— И что вас ждало?
— Четыре года работы после окончания университета. Общая медицина, общая хирургия, катастрофы и скорая помощь, акушерство, гинекология, педиатрия, психиатрия и общая практика.
— Звучит ужасающе. — Бернардо то ли смеялся, то ли хмурился.
— Так и было. По-моему, этот кошмар устроен специально, чтобы человек ослабел и струсил. Но я не слабая. — Она сжала руку в кулак и приняла позу Мистера Мускул.
— Я потрясен, — сообщил ей Бернардо. — Все эти науки, а вы всего лишь… — Он лукаво посмотрел на нее. Хотел сказать «всего лишь маленькая девочка», но быстро решил, что лучше помолчать.
— Мне двадцать восемь лет, — объявила она, — и я гораздо сильнее, чем выгляжу.
Бернардо с восхищением оглядывал ее идеальную фигуру.
Она засмеялась, пробежала несколько шагов, обогнав Бернардо, и обернулась, дразня его. Роман в отпуске продолжался. И уже появились признаки, что он будет удачным. Бернардо не побежал за ней, как, наверно, поступил бы другой мужчина, а просто протянул руку, поджидая ее. Она подошла и положила пальцы на его ладонь.
Так, держась за руки, они зашагали среди деревьев. Постепенно он очаровывал ее. И не потому, что сказал что-то или сделал. Не был он и самым красивым мужчиной из тех, с кем она крутила романы. Его внешность нравилась ей как-то по-другому.
— По-моему, сад удивительный, — оглядываясь, вздохнула она.
— Да, он совершенный, — согласился он.
— Но вам не нравится? — Энджи стрельнула в него взглядом.
— Я… я неловко себя чувствую в окружении совершенства, — проговорил он после секундной паузы. — В таком месте человек не может свободно себя чувствовать. — Он резко оборвал фразу и вежливо улыбнулся.
— А где человек может чувствовать себя свободно? — спросила она с растущим интересом.
— Высоко в горах, среди птиц. Там золотые орлы пролетают так близко, что возникает чувство, будто человек — их брат.
— Золотые орлы? — взволнованно переспросила она. — Где?
— У меня дома, в горах. Я не часто приезжаю сюда. Мой настоящий дом — в Монтедоро.
— Позвольте мне догадаться… монте — «гора», оро — «золото». Правильно?
— Вы знаете итальянский?
— Сестра моей матери замужем за итальянцем. Когда я была ребенком, мы навещали их каждое лето.
— Вы правы. Монтедоро — это «гора золота».
— Из-за золотых орлов?
— Отчасти. Но и потому, что туда прежде всего приходит солнце на рассвете и позже других оставляет его на закате. Это самое красивое место на земле.
— Похоже, что так, — мечтательно проговорила Энджи.
— И вы… — Он с любопытством взглянул на нее и смущенно засмеялся. — Интересно, что, если…
— Да? — подбодрила она его.
Бернардо глубоко вздохнул.
— Эй, Бернардо!
Он будто пробудился от мечты. Навстречу им по тропинке шел Лоренцо и звал их.
— Пора готовиться к обеду! — крикнул он.
Энджи вернулась вместе с двумя мужчинами.
Бернардо хотел показать ей свой дом. В этом она не сомневалась. А ей с каждой минутой хотелось больше узнать о нем. Впереди их ждал вечер. Если она не сумеет получить от него приглашение, значит, потеряла свое мастерство.
