двигалась другая. Встретиться им предстояло в чистом русском поле.
«Вам зарплату, случайно, сокращать не собираются?» — провоцируем по дороге сотрудницу «Ростелекома». В ее глазах страх и изумление. Поясняем. Дело в том, что государство выделило на проект «веб- демократии» около 13 миллиардов рублей. А по словам замглавы Минкомсвязи Ильи Массуха, коммерческая стоимость проекта — 25—26 миллиардов рублей. Следовательно, компания терпит убытки.
«Нам сказали, что надо делать, вот и делаем», — помолчав, отвечает наша спутница. «Зато у людей будет скоростной Интернет», — еще подумав, находит железный аргумент политически подкованная девушка. Живо представляя себе, как орловские крестьяне бойко расхватывают в сельпо компьютеры и с головой уходят в Facebook, едем дальше…
Фантазии прервались вместе с дорогой. Дальше — снежная целина, которую иномаркам уже не преодолеть. Но на обочине стоит уазик с неестественно высоко поднятой подвеской и огромными колесами. (Один-ноль в пользу нашего автопрома!) Из кабины выпрыгивает мужчина с широкой улыбкой — сотрудник территориального отделения «Ростелекома». И через час снежного сафари мы оказываемся на месте. Снег где по колено, а где и по пояс. Рядком стоят шесть тракторов американского производства. Спрашиваем работяг: мол, что, отечественные тракторы не справляются? «Барахло», — отвечают перекуривающие мужики с красными от мороза лицами. («Вашингтонский обком» отыграл очко: ничья.)
Сам по себе процесс по подключению расейской глубинки ко Всемирной паутине выглядел немудряще. Сначала один из тракторов втыкал огромный лемех в орловский чернозем где-то метра на полтора. Затем его брали на буксир три-четыре других трактора и тянули вперед. «Без дополнительной тяги тут делать нечего, — говорит рабочий Сергей. — Земля промерзла на 60—70 сантиметров». «А кабель-то не замерзнет?» — задаем наивный вопрос. «Так там на глубине тепло», — смеется он.
На секунду снова погружаюсь в фантазии: землянки, окопы, война, Интернет... Происходящее действительно напоминало фильмы про войну. Особенно когда мужики пытались прогрызть траншею через довольно глубокий овраг. В гору вытянуть технику не могли даже американские движки, из-за чего приходилось цепочкой из шести тракторов спускаться сначала с одной стороны, а потом с другой. Когда траншея была готова, та же процессия двинулась обратно, но уже с кабелем на «острие».
В день, по прикидкам рабочих, одна бригада проходит километр-полтора. Всего между местным райцентром Залегощь и селом Моховое 30 километров. Две бригады, выходит, трудились около двух недель.
Во что влетела эта затея? Если взять за основу наметки Минкомсвязи, то выходит, что километр работ, по приблизительным подсчетам, обошелся в 400—750 тысяч рублей — при условии, что всего по России должны были проложить около 20 тысяч километров интернет-кабеля.
«Стоят тех усилий веб-камеры эти?» — спрашиваю рабочих. «Вы начальство, вы и думайте», — отвечают. «Какой же я вам начальник?» Молчат, натужно курят...
Когда трактора прошли дистанцию, мы решили полюбоваться кабелем. Лежит себе, черный такой, лоснится. Вспомнился случай, который произошел несколько лет назад с электрическим кабелем, соединявшим Владивосток и остров Русский. Однажды местные мужики каким-то чудом обрезали его и сдали как металлолом. Остров при этом остался без света. За орловских селян с их скоростным Интернетом стало беспокойно.
Под присмотром
Вопрос «А оно нам надо?», естественно, хотелось задать непосредственно председателю какой-нибудь избирательной комиссии. Недалеко от места прокладки магистрального кабеля как раз прячется в снегах село Архангельское. Участковая избирательная комиссия (УИК) «прописалась» в здании сельского клуба. Подъехать к нему сложно — сугробы. Зато внутри — чистота. Стол для настольного тенниса, актовый зал и комната с иконами — непосредственно сам участок. Висят две камеры. Обе под потолком. Одна, как и положено, снимает общий план, за исключением кабинок для голосования — они в поле зрения камер не попадают. Другая — урну и железный ящик с ноутбуком. Разрешение картинки — 320 на 240. Мягко говоря, не очень. Первая мысль — «карусели» сие чудо техники никак не помешает. Заходишь за угол кабинки, достаешь из-за пазухи небольшую пачку бюллетеней, складываешь вдвое и спокойно опускаешь в урну. Но здесь этот фокус вряд ли пройдет и безо всяких веб-камер. В списке избирателей в основном старики, молодежи мало — всего около 300 душ. Если зарулит в село автобус с группой «карусельщиков», это будет на виду.
«У нас на думских выборах «Единая Россия» не набрала большинство, — начинает разговор председатель УИК Елена Альшанова. — Победили коммунисты. Никаких фальсификаций не было». Если конкретно, партия власти получила 34,9 процента голосов, а КПРФ — аж 41,67 процента. По словам Елены Альшановой, жители таким образом выразили протест по поводу закрытия местной школы, которая была одна на все сельское поселение. Теперь детей и учителей (часть последних уволили) приходится возить за 25 километров в соседний поселок. «Школа была хоть и ветхая, но закрывать ее было вовсе не обязательно, — говорит она. — Нам даже ничего не объяснили. Просто повесили замок, и все». Сама Альшанова работает в местной администрации, а в УИК — от партии «Справедливая Россия». Рядом сидит член территориальной избирательной комиссии (ТИК) Ольга Викторовна. В миру — агент «Росгосстраха», живет в райцентре Залегощь, и это сразу видно: носит по-городскому длинную шубу. В ТИК — от «Единой России». «Будете итоговый протокол показывать в камеру?» — спрашиваю, показывая под потолок. Сначала Ольга Викторовна отрубила, что ничего демонстрировать в камеру не будет, а потом добавила, что председатель УИК просто озвучит результаты и повернет бланк в сторону сетевого «глаза». Ясно, что при таком низком разрешении никаких цифр видно не будет.
В общем, местная специфика центризбиркомовские директивы враз подкорректировала. Но логика в этом есть. Раз камеры трогать запрещает ЦИК, выходит, что бедным женщинам надо под потолок лезть по стремянке? Да и сами организаторы процесса в это дело не слишком верят. «Изображения с веб-камеры практически не видно, слишком мелкие цифры, даже если подносить совсем близко. На стул залезть, все равно цифр не видно», — сетовал секретарь Центризбиркома Николай Конкин еще в начале февраля.
В комнате для голосования есть еще одна дверь. Членам УИК не возбраняется, например, ходить в туалет. В
