Время сегодня тянулось невероятно долго. Горацию даже стало казаться, что желтоглазые роботы, по приходам которых он отсчитывал время, сегодня постоянно задерживались. Однако, на самом деле эти устройства появлялись точно каждый час. Вековая жизнь Мироздания была отлажена до секунды, позволяя людям вести беззаботную, бестелесную жизнь.
Встревоженный ум Горация стал думать о том, что предстоит сделать ему в Пространстве. Первым делом Горацию надо будет разобрать всю свою корреспонденцию. За то время, которое он отсутствовал, его почтовый ящик наверняка забился спамом, среди которого могла оказаться пара-тройка полезных писем. Ещё надо будет обязательно почитать все последние новости, сводки и отзывы о Великом бое, чтобы оперативно сформировать собственное мнение, а потом, надо будет сходить куда-нибудь с друзьями, чтобы отметить их второе рождение. Ещё надо будет обязательно наведаться в свой любимый уголок к виртуальщицам, а может даже прихватить с собой Миринду, Гораций чувствовал, что после долгого перерыва его сил хватит на всех.
Однако, чем больше планов составлял Гораций, тем больше в нём укреплялся страх того, что всем его мечтам не суждено будет сбыться. Пространство… Кто знает, какое оно теперь? На что оно теперь похоже и что там теперь творится. Где гарантии, что Пространство осталось прежним? Сохранились ли нетронутыми законы? А может?…
Страшная мысль пронзила Горация. Быть может никто не собирается возвращать его, и таких как он обратно. Зачем они там? Кому нужны? Тех, кто живет ради развлечений в Пространстве и без того достаточно. Зачем пространству лишние люди? Зачем делить с ними то, что может достаться самим? Деньги, власть, их проще заполучить в отсутствие конкурентов. Таких, как Гораций решили просто уничтожить. Их имена стерли, разум выбросили из Пространства. Их никогда больше не вернут обратно. Они навсегда останутся здесь.
«Ну постой, я же нужен обществу, людям… я же работаю, я строитель», – вспомнил Гораций. – «Я же руковожу из Пространства роботами реальности, строю тут новые здания. От меня есть польза Пространству. Как же оно без меня?», – пытался убедить он себя. Он окинул взглядом всё, что его окружало. Ничто в реальности не было похоже не те игрушечные каменные блоки, аккуратные проводки и железобетонные опоры, которые видел он на своей работе. «Неужели это была игра?…»
Гораций стал вспоминать свои достижения, всё, что могло бы быть основанием для возвращения его домой, но все его подвиги, все его свершения и победы казались ему теперь какими-то нереальными, ненастоящими. Кем-то значимым он был только в игре. Гораций шел по жизни играючи, не оставляя за собой сколько-нибудь значительного следа. Он не творил, не создавал, и даже командиром был только в игре.
«Мы не нужны Пространству», – взволнованно осознавал он. – «Нас слишком много. Ресурсы Пространства, наверняка, не безграничны, их может не хватить на всех. Сколько оно может вытянуть, таких как я? Скольким может дать возможность жить и развлекаться? От нас избавились. От всех лишних, которые не нужны Пространству. Нас не подключат, не вернут обратно. Мы не нужны…»
Гораций вспомнил, как однажды случайно заблокировался в своей квартире. Это было ужасно. Он не мог выйти в сеть, не мог ни с кем связаться и даже не мог послать кому-нибудь сообщение с призывом о помощи. Он не мог припомнить ситуации глупее, чем та, когда он стоя у двери не мог выти из дома. Тогда он не на шутку испугался, что Пространство не откроется больше ему, теперь он испытывал нечто подобное. Где гарантии того, что его пустят обратно?
Гораций с горечью подумал, что все, кому он был хоть сколько-нибудь дорог, сейчас вместе с ним коротают время в реальности. Ни его друзья, ни он сам, Пространству были не нужны. Теперь им придется доживать свои дни здесь, в реальности, умирая от скуки, ожидая того благодатного момента, когда настоящая смерть придет за ними, и никто самостоятельно даже не сможет ускорить её приход.
«Зачем Пространству возвращать нас?», – проносилось в голове Горация. – «Зачем я нужен Пространству? Создатели, Властители, Вершители – вот кто будет жить. Они успешны, влиятельны… Они способны менять мир вокруг себя, а мы, имеющие статус «средний», зачем мы? Какая от нас польза? Мы никому не нужны, таких как нас слишком много…»
Гораций с горечью подумал, что никогда больше не поболтает с друзьями, не увидит жены, не позабавиться с виртуальщицами, не проиграется, не получит, не возьмет… Острая, колющая, жгучая боль пронзила его грудь. Если бы мог, Гораций бы вскрикнул, так невыносимо была она. Тут же стальная игла впилась в его тело, заглушая физическую боль. Она оставила нетронутой боль где-то глубже, в душе, в самом центре его сознания. Гораций страдал. Если бы он верил в силу бога, то отчаянно бы молился, ища защиты и раскаиваясь в собственной беспечности.
Засыпал Гораций в тревожном волнении, после двух укусов стальной иглы. «Подключат или нет? подключат или нет?…» – вертелось в его голове. Он очень хотел вернуться домой.
Восьмой день после окончания боя
Гораций спал тревожно. Впервые, за время пребывания в реальности он видел сон. Забытые ощущения из прошлого вернулись к Горацию в виде собственных, а не транслируемых ему по ночам Пространством, образов. Всё, что беспокоило Горация, все его тревоги, волнения, страхи, всплыли в этих ужасных полуобморочных видениях. Горацию снилось, что Пространство не пускает его. Стоя перед огромными, двухстворчатыми дверьми, Гораций каким-то образом почувствовал, что именно через них он сможет вернуться в Пространство. Именно эти громадные врата пропускали людей в тот светлый, прекрасный, иллюзорный мир, ставший раем для всех нынеживущих. И вот, когда толстые створки дверей начинают приоткрываться, когда Гораций, ликуя и радуясь своему долгожданному возвращению, уже делает первый шаг навстречу распахивающемуся Пространству, двери резко захлопываются, да ещё так плотно, что становятся уже не дверьми, а одной сплошной стеной, полностью отгораживающий Горация от всего остального мира. Растерянный, ненужный и забытый, Гораций с волнением ощупывает стену ища в ней хоть маленькую трещинку, хотя бы мельчайшую лазейку, хоть что-нибудь похожее на стык увиденных им прежде дверей. Однако стена глуха, холодна и неприступна. Она надежно скрывает от Горация его дом, его Пространство, его привычный мир. Гораций брел вдоль бесконечной стены на коротеньких, нелепых ножках своего нового неуклюжего серого тела, с ощущением величайшей безысходности, не надеясь уже отыскать желанную дверь, а невидимый голос с небес допекал его своими вопросами: «Зачем нам пускать тебя обратно в Пространство? Для чего ты нужен Пространству? Ты можешь доказать, что был полезен? Что ты можешь? В Пространстве есть хоть один человек, которому ты нужен?». Гораций молчал. Ему нечего было ответить, он безнадежно брел дальше. Он видел, как один за другим исчезали ярлыки с его рабочего стола, как стирались портреты его контактов, как удалялись все нужные ему программы, как исчезало всё то, что было ему дорого. Пропадало всё, что было так нужно, так важно, так необходимо и Горацию ничего не мог с этим сделать. Он возвращался к тому белому, чистому листу, с которого начиналась когда-то его жизнь. На этом листе виделось только одно – серое одутловатое тело Горация, с маленькими, заплывшими глазками и цепкими руками. Гораций открыл глаза. Перед ним было его отражение.
Это было ужасно. Начинался новый день в реальности. Ничто не изменилось.
«Пространство, где ты?» – взвыл Гораций. – «Вернись!».
Но вместо ответа желтоглазый робот, как всегда появившись точно в срок, плюхнул серое тело Горация лицом вниз.
Ужасные предчувствия мучили Горация. Они тревожили его ум, не оставляя сил спокойному ожиданию. С напряжением Гораций смотрел прямо перед собой и не видел того, что твориться за его спиной. А там уже трудились работяги-роботы. Первым, что почувствовал Гораций, было ощущение того, что он уже больше не лежит, а твердо и ровно стоит на своих ногах. Вторым вернулся слух. Гораций услышал звук Пространства! Он никогда раньше не замечал, что Пространство само по себе звучит. Тончайшее переплетение мелодий, отдаленных голосов и еле уловимых позывных – это был звук Пространства!
Сердце Горация ликовало! Он возвращался домой! Горацию захотелось остановить дыхание, зажмуриться, притаиться, замереть, чтобы только не спугнуть это робкое, нетвердое ощущение отворяющихся для него дверей в Пространство. Гораций боялся, что одно его неосторожное движение, один торопливый шаг, и они захлопнутся для него навсегда. С замиранием сердца Гораций ждал.
Последним у Горация восстановилось зрение. Когда он увидел стены своего дома, когда перед его глазами засветились знакомые ярлыки программ и портреты друзей, он готов был кричать от радости. И он крикнул. Его голос, бешеным приступом буйного неистовства вырвался из груди и размашисто прокатился по
