'Новое русское слово' подробно рассказало об истории документа. Ю. Хечинов, судя по его недавнему телеинтервью, о ней знал. Знал, что письмо было вывезено из Китая, передано профессору М. П. Головачеву, а в 1947 году — Макарову, Бахметьеву и Сергеевскому — политическим деятелям эмиграции. Знал об экспертизе письма во Франции и Америке. О том, что оно всем давно известно. И тем не менее, захотел предстать первооткрывателем документа, обнародованного за границей более сорока, а в России более семи лет назад»[83].
Уличив Хечинова в нарушении приоритета, Фельштинский умудрился ни разу не обмолвиться о такой «мелочи», что «Ерёминский документ» давно признан фальшивкой. И это не удивительно, поскольку сам Юрий Георгиевич является активным пропагандистом версии о «провокаторстве» Сталина. Поэтому, попеняв Хечинову за попытку присвоить чужую «славу», он приводит в своей публикации «
Насколько авторитетно это свидетельство? Судите сами: генерал Спиридович написал своё письмо в 80-летнем возрасте, спустя сорок лет после обсуждаемых событий. А единственным образцом подписи Ерёмина, доступным ему для сравнения, была надпись, выгравированная на серебряном кувшине, которая, к тому же, сильно отличается от подписи на «документе» (достаточно взглянуть на приведённую выше фотокопию).
Ах да, есть ещё интуиция старого служаки:
«Но не является ли письмо Ерёмина подложным, поддельным? Нет. И своими недоговорками, и всей своей 'конспирацией' оно пропитано тем специальным 'розыскным' духом, который чувствуется в нём и заставляет ему верить. Это трудно объяснить. Но я это чувствую, я ему верю» [84].
Легко догадаться, что точку в этой истории ставить рано. В последнее время либеральные СМИ начали очередную истерику по поводу «возвращения Сталина». А значит, надо ждать новых «сенсационных открытий», новых публикаций «письма Ерёмина».
Итак, вся история о сотрудничестве Сталина с Охранкой базируется на халтурно изготовленном поддельном документе. При этом среди апологетов фальшивки мы видим как минимум четырёх докторов исторических наук, отбросивших не только научную добросовестность, но и элементарную человеческую порядочность. Увы, подобное поведение в отношении Сталина вполне типично для многих представителей научной и творческой интеллигенции. Как метко сказано в известной басне И. А. Крылова:
Глава 2
Легенда о Царицынской барже
Как мы видим, прошлое нашей страны продолжает оставаться благодатным полем для разного рода фальсификаций. Год за годом «властители дум» из числа прозападной интеллигенции поливают помоями отечественную историю. Цель их усилий проста и понятна — внушить населению России комплекс вины. Пусть люди вместо того, чтобы спокойно и с достоинством гордиться делами своих предков, рвут на себе одежду и посыпают головы пеплом, заходясь в пароксизме покаяния — так их будет легче приобщить к пресловутым «западным ценностям».
Поэтому небезынтересно, взяв какое-либо конкретное событие, шаг за шагом проследить, как под руками либеральных щелкопёров оно превращается в миф.
Одним из наиболее важных эпизодов первого года гражданской войны стала оборона Царицына. Этот город являлся ключевым пунктом разворачивавшейся в стране междоусобной борьбы. Через Царицын проходили пути, связывавшие центральные районы России с Нижним Поволжьем, Северным Кавказом и Средней Азией, откуда шло снабжение центра продовольствием и топливом. Взятие его позволяло осуществить столь желанное соединение белых сил Юга России и Сибири.
Именно при обороне Царицына впервые проявились таланты Сталина, как военачальника. Летом 1918 года Иосиф Виссарионович был командирован на Юг России в качестве чрезвычайного уполномоченного ВЦИК по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа[85] . Прибыв 6 июня в Царицын, Сталин навёл там порядок, обеспечив бесперебойную доставку продовольствия в Москву. Когда же Донская армия Краснова начала наступление и 19 июля был создан Военный совет Северо-Кавказского военного округа, Сталин стал его председателем[86]. Совместно с К. Е. Ворошиловым он сумел отстоять город и предотвратить соединение армий Краснова и Дутова.
Головной болью формируемой Красной Армии были постоянные измены служивших в ней «военспецов» — бывших офицеров. В свою очередь, это вызывало естественное недоверие к военспецам со стороны многих советских деятелей. Оно и понятно: когда, к примеру, трое первых командующих созданной в июне 1918 года 2-й армии один за другим оказываются предателями[87] , поневоле станешь подозрительным. Не обошлось без «пятой колонны» и на Царицынском фронте. Возглавлял её начальник штаба Северо-Кавказского военного округа бывший полковник Носович.
О том, что случилось дальше, предоставим рассказать небезызвестному Дмитрию Волкогонову:
«Несмотря на помощь Деникину со стороны предателя, бывшего царского полковника военспеца Носовича, штурм Царицы на не принёс успеха белогвардейцам…
Измена Носовича, ряда других бывших офицеров царской армии усилила и без того подозрительное отношение Сталина к военспецам. Нарком, облечённый чрезвычайными полномочиями по вопросам продовольственного дела, не скрывал своего недоверия к специалистам. По инициативе Сталина большая группа военспецов была арестована. На барже создали плавучую тюрьму. Многие были расстреляны»[88].
Как это ни удивительно, но в данном случае историк-антисоветчик достаточно точно излагает суть дела. При этом действия Сталина выглядят вполне оправданными. Ну, может быть, слегка погорячился. Ничего странного нет и в том, что арестованных разместили на барже. Ну, создали плавучую тюрьму. Эка невидаль. То же самое делали, к примеру, англичане во время англо-бурской войны. Да и противники большевиков не гнушались подобными методами. Так, почти в это же время, в ходе начавшегося 6 июля 1918 года Ярославского мятежа около 200 арестованных советских активистов были размещены мятежниками именно на барже. К моменту освобождения в живых оставалось лишь 109 узников[89].
А вот что сообщалось в оперативной сводке 2-й армии Восточного фронта от 18 октября 1918 года:
«Волжская военная флотилия, узнав, что в Гольянах (на правом берегу Камы, в 30 верстах к северу (от) Сарапула) стоит баржа с арестованными советскими работниками, вышла из Сарапула вверх по Каме с целью захватить указанную баржу. Прибыв в Гольяны, начальник флотилии, выдав себя за белогвардейца, приказал буксирному пароходу, стоявшему у пристани, от имени белогвардейского командования взять баржу на буксир и вести её вниз к Сарапулу. Хитрость вполне удалась — баржа благополучно прибыла в
