Небольшой ручей пересекал их дорогу. Ручей тек по выложенному камнями ложу, и в том месте, где бриттская улица пересекалась с римской дорогой, нырял, весело журча в водосток.
Корс Кант будто утонул в радостном смехе ручейка. Песня сама складывалась у него в голове. Он пытался вспомнить, где и когда он ее слышал.
'О боги, как жарко'. За весну и лето ручеек превратился в настоящую речку. Ее называли Слезы Брэна. Теперь она наполняла белокаменное ложе почти до краев. Корс Кант утирал со лба пот, вертел головой то вправо, то влево, выслушивая рассказ Анлодды о том или ином здании.
- Вот этот ярко-красный дом из глины - это кухня. Ее хозяин - Матфей бен Дувид из Иудеи. Он вступил в войско и сражался по всему миру - в Алжире, в Афинах, в Константинополе.., ну, пожалуй, 'сражался' - это слишком сильно сказано, потому что он - повар, и никогда никого не убивал, насколько я знаю, но если ты когда-нибудь попробуешь его anas fluviales cum eliquamen cerasum, которые, как он говорит, ему привозят прямо из Апиция, то диву дашься, как войско в живых осталось. На кухне у Матфея хорошо поесть, когда у тебя ни гроша за душой, а есть хочется, и потому ты не слишком привередлив.
Корс Кант принюхался: съестным из кухни не пахло. Явно ничего не готовили. 'Ну ясно же! - понял он. - Сегодня же день Сатурна, иудейская суббота'.
- О, а во-он там, на другой стороне, живет кожевник и сапожник, он шьет отличные дорожные сапоги. Его зовут Шин Гризаф, он из Эйра. Видишь вон тот светло-кремовый дом с псевдоегипетскими иероглифами, рядом с домом зодчего.
- Почему 'псевдо', - рассеянно спросил бард. - Они стоят в неверном порядке и потому ничего не означают, но иероглифы самые настоящие.
- Ты точно знаешь?
- Гм-м.
- Нет, правда? Вот интересно, откуда он их срисовал! Анлодде тоже стало жарко, она откинула волосы со лба и стянула в 'хвост' веревочкой.
- Твои волосы алеют, словно огонь Прометея, - проговорил юноша, не слишком надеясь на успех своего комплимента. - Алый венчик, словно у райской птицы...
- Они багряные. Корс Кант Эвин. Неужели из-за того, чем ты занимаешься, тебе стало недоставать наблюдательности? Ну ладно. Рядом с Шином живет грек Термос, он аптекарь, и у него я добыла то, чем накормила тебя. У него холодные глаза, как у мраморных статуй, и у меня мурашки по спине бегут, когда он вдруг появляется неизвестно откуда и тихо спрашивает, чего мне нужно. Я всегда подскакиваю на пять футов и стукаюсь головой о потолок.
Стены аптеки были даже не побелены и сохраняли естественный красноватый оттенок глины. Корс Кант с улицы заглянул в дверной проем. Увидел стены, почерневшие от копоти и завешанные бесчисленными полками, уставленными бутылками, кувшинами, горшками со всевозможными порошками, человеческими черепами.
За столом во вполне естественной позе разместился скелет, у которого не хватало левой руки. Анлодда махнула рукой, и скелет выпрямился.
Корс Кант чуть не подпрыгнул на месте. Проморгался, присмотрелся повнимательнее. Когда в глазах прояснилось, скелет преобразился и оказался худющим стариком лет пятидесяти - пятидесяти пяти. Мертвенная бледность и впалые щеки придавали Термосу сходство со скелетом. Он вытащил левую руку из-за спины - оказывается, всего-навсего спину почесывал между лопаток.
Дрожа от неизъяснимого страха, Корс Кант проследовал по улице дальше, следом за Анлоддой. Что-то в этом Термосе было такое, что жутко напугало юношу и не давало успокоиться.
- Просто поверить не могу! Прожил тут столько лет, а города как такового не видел! - сказала Анлодда и внимательно посмотрела на Корса Канта, ожидая ответа.
- Ну.., я же не городской бард, а придворный, - отговорился юноша, как будто этим все объяснялось.
- Да ладно тебе! Я, к примеру, вышивальщица Гвинифры, а уж это, прости меня, занимает куда больше времени, чем песенки распевать на пирах и турнирах, но я обошла Камланн от Сената до большого цирка, и за те несколько недель, что я здесь живу, прошла по сотням таких вот улочек. Знаешь, порой мне кажется, что вас, бардов, вообще не интересует мир, в котором вы живете, ну ни капельки не интересует! Ты что, все дни напролет просиживаешь в тепленьком тепидарии <Теплая баня в римских термах, наряду с которой существовала холодная и горячая бани.> и сочиняешь куплеты о героях Трои?
Корс Кант ссутулился - он не знал, что ответить на обвинения возлюбленной. 'А все потому, что она права, осел ты тупоголовый', - ругал он себя. Неожиданно он остановился, потрясенный синевой небес над Камланном.
Анлодда налетела на него.
- Ради трех миров, скажи, куда ты смотришь, Корс Кант?
- До сих пор не замечал, какое оно небесное... - выдохнул бард. 'Какое оно небесное' - это надо же было так сказать?!'
Увы, никаких других слов на ум не приходило. Анлодда за спиной у Корса Канта понимающе прищелкнула языком и мягко подтолкнула его вперед.
Она вела его мимо домишек и лавочек, мимо купцов и солдат, мимо свиней и овец, мимо попадавшихся изредка зданий, выстроенных в соответствии с римскими традициями. Она здоровалась то с сенатором, то с рыцарем, которые попадались им на пути. В конце концов после долгого кружения и возвращений по тем улочкам, где они уже побывали, Анлодда привела Корса Канта к старинному глинобитному зданию округлой формы с оштукатуренными стенами, выкрашенными в синий и зеленый цвет и покрытыми причудливыми узорами. За этим зданием располагался затон, а в нем - четыре лошади. Ворота затона были перевязаны кожаным ремнем.
Окон в конюшне не оказалось - чем проще народ, тем больше в нем было бриттского и тем меньше римского. Анлодда взяла Корса Канта за руку и подвела к двери, стукнула по косяку.
Здоровенный тучный мужчина с черной бородой в кожаном фартуке отбросил занавеску. Корс Кант выпучил глаза. Борода у мужчины была такой длины, что он мог бы засунуть ее себе за ремень.
- Мне ничего не надо, - проворчал он и отвернулся.
- Джофф! - воскликнула Анлодда и топнула ногой. - Ты что, так быстро забыл мою Мериллуин?
- Твою кого? - вмешался Корс Кант. Великан поглядел на Анлодду повнимательнее, провел пятерней по волосам.
- А, это ты. Че, хочешь ее забрать?
- Взять на время. И еще одну лошадь, если можно.
- Боевую, что ли?
- Не валяй дурака! Сам видишь, мы не на войну собрались! А на загородную прогулку. - Анлодда показала мужчине свою торбу. Можно подумать, она рассчитывала на то, что конюх умеет видеть сквозь кожу.
'Ну не видит, так хоть унюхает, что там пища лежит', - подумал Корс Кант. Запах жареной свинины был вполне красноречив.
- Гм. Ладно. Одна лошадь на один день.., это будет.., три milliarensi!
Анлодда кивнула.
- Уплати ему, - распорядилась Анлодда.
- Я?
- Корс Кант, или ты собираешься у меня за спиной трястись?
Юноша достал кошелек, где лежали все его сбережения - пять монет, и отсчитал три. Три монетки! Это же несколько недель надо зарабатывать, ждать, что кто-то из придворных расщедрится!
Конюх придирчиво разглядел серебряные монетки.
- Константин тут? - в надежде спросил он.
- Ну.., почти, - соврал юноша. - 'Magnus maximus' - так мне говорили.
На самом деле монетки почти наверняка были местными фальшивками. Имперские чеканщики вряд ли бы отчеканили имя императора с ошибкой - 'Mixamus'. Джофф что-то буркнул и сунул монетку в карман фартука. 'Наверное, читать не умеет', - решил Корс Кант.
Джофф обвел их вокруг домика и вывел к загону, где ткнул пальцем в старенького, с виду добрейшего
