Призрак былой любви

— Я подумала, — сказала она, — может быть, ты пожелаешь присутствовать на погребении моего отца.

Я посмотрела на нее.

— Вам отдали тело?

Она кивнула, потом, порывшись в сумочке, достала салфетку: из глаз ее стали капать слезы.

— Отпевание будет в Кембридже, но похоронят его в Саутэме, рядом с моей мамой. Я на этом настояла. — Она назвала день и час погребения.

— Кейтлин, мне очень жаль.

— А мне нет, — с горячностью заявила она и высморкалась. — Я рада. Наконец-то я его нашла.

Мы обе замолчали. Я ждала, что Кейтлин снова примется с жаром обвинять Тильду, но она сказала:

— Все эти годы я непрестанно искала его. На любой улице, в любом помещении — я всюду высматривала его лицо. Даже в Америку как-то отправилась, представляешь? А он все эти годы, — она нервно рассмеялась, — был в Саутэме. Теперь я знаю, что искать больше не надо.

И мне вдруг подумалось, что Кейтлин в стремлении отыскать Дару не ограничивалась непосредственно поисками. Пытаясь хоть как-то приблизиться к нему, она меняла любовников как перчатки, вступала в неудачные браки, про которые упоминал Патрик. Вела беспорядочный образ жизни — алкоголь, расточительность, случайные знакомства.

— Я беседовала с Мелиссой, — сообщила я. — Она рассказала мне про Эрика.

Я ждала, что Кейтлин презрительно фыркнет, будет все отрицать, опровергнет версию событий, изложенную Мелиссой, и мне придется копаться в останках еще одной смерти, пытаясь выискать крупицы правды. Но она снова полезла в сумочку, на этот раз за сигаретами и зажигалкой, а потом спросила настороженно:

— Ну и что сказала Мелисса?

— Что Эрик повесился.

— И наверно, в его смерти обвинила меня? — И с присущей ей наглой дерзостью добавила: — Он был ненормальный. Псих.

— Мелисса сказала, что Эрик никак не мог забыть то, что случилось с ним в Австрии.

Кейтлин закурила.

— Он был странный. Не такой, как все. Весьма своеобразный и непривлекательный. От него просто разило страхом и обреченностью. Я старалась его избегать. Меня в дрожь бросало от одного его вида.

— Эрик ведь показывал вам сад Красного дома?

Кейтлин помолчала, держа сигарету между большим и указательным пальцами.

— Да. — Голос ее был едва слышен. — Чудесный был сад. Ты, конечно, его видела?

Я кивнула.

— Мелисса сказала, что после смерти Эрика вы уехали из дома. Куда вы отправились?

— В Лондон. Тильда намеревалась отослать меня в школу-пансион, мы с ней страшно поскандалили, и я сбежала. Устроилась работать в бар, потом снималась в кино.

— Вы были актрисой?

Кейтлин прищурилась.

— Это было не совсем то, о чем я мечтала. Несколько… неприлично, ну, ты понимаешь, дорогая. Зато я могла платить за жилье. А потом я встретила одного славного парня, он был очень добр ко мне. Но у него возникли проблемы с полицией, а я вскоре после этого уехала в Ирландию.

— Искать отца?

— Я решила, что, даже если папе нельзя было ехать к тете Кейтлин, у него там должны остаться друзья. У папы всегда было много друзей. Его все любили.

«Не все, — подумала я. — Кто-то ненавидел Дару Канавана, причем так сильно, что связал его по рукам и ногам и похоронил заживо в стенке дамбы. Жестокая смерть».

— Но в Ирландии я его не нашла и вернулась в Англию. Устроилась на работу в небольшой клуб — очень даже элегантный, дорогая, — познакомилась с Грэмом. Через две недели мы поженились. Так романтично. Правда, просто в загсе расписались. Грэм один раз уже был женат, и в церкви обвенчаться мы не могли. Поначалу все было очень мило. Мы жили в славном домике, Грэм относился ко мне как к принцессе. — Она вздохнула. — Но он был ужасно скучный, дорогая. Увы. Ужасно скучный. Особенно в том, что касалось денег.

Нетрудно догадаться, что роль домохозяйки Кейтлин скоро приелась.

— Дети у вас были?

Глядя в свой пустой бокал, она покачала головой.

— Я не могла иметь детей, дорогая. Залетела, когда только приехала в Лондон. Эту проблему я уладила, но, видимо, что-то сделали не так.

Я содрогнулась. Должно быть, вязальная спица или пьяный доктор, сто лет назад лишенный права заниматься врачебной практикой.

— Ты ведь приедешь, да? — внезапно спросила Кейтлин. Она стиснула мою руку, глядя на меня умоляющим взглядом.

— На похороны вашего отца? Конечно.

Я убрала в сумку блокнот, встала, собираясь уйти.

— Я не хотела его обидеть. В конце он мне даже понравился. — У Кейтлин чуть заплетался язык, и я не сразу поняла, что она говорит об Эрике. — Не думала, что он пойдет на такое. — В ее голосе звучали боль и сожаление. — Я не хотела его обидеть.

Последний раз я была в Красном доме два месяца назад. Теперь в саду сочные краски июня полиняли до пыльной блеклости конца августа. Трава на выжженных солнцем газонах пожелтела, скелеты растений, пущенных на семена, отбрасывали на стены ажурные тени. Солнце периодически заслоняли пухлые сероватые облака, но дождя пока не было.

Утром я позвонила в Красный дом, выяснила, что Тильда достаточно окрепла и сможет со мной поговорить. Я нашла ее в гостиной на верхнем этаже. Она сидела на диване; ее ноги, несмотря на жару, были укутаны в одеяло. Перед ней на столе лежал открытый фотоальбом.

— Мои дети, выросшие в Красном доме. — Она показала на альбом. — Вот Джоан. — Темноволосая девочка в ситцевом платье: та самая Джоан, что теперь вела хозяйство в доме Тильды. — Джоан попала ко мне одной из первых, — объяснила Тильда. — А это Люк и Том, близнецы. Брайан, Энни… — Она листала альбом, называя детей.

Я слушала, слушала, а потом, не удержавшись, спросила:

— Вас это не пугало? Вам не было страшно за них? Не хотелось отказаться от своей миссии, заняться чем-то другим?

Она подняла на меня глаза.

— После Эрика? Конечно. С его смертью умерла и частичка меня самой. Банальная фраза, но абсолютно точная. Мне хотелось спрятаться. Я боялась появляться на людях.

— Тогда зачем же вы продолжали?

— Макс заставил. — Она захлопнула альбом. — Но меня всегда это терзало. Нет… не то, что он повесился. Я поняла, что ему невмоготу было жить. Я говорю о своей роли во всей этой истории. О роли семьи де Пейвли.

— Де Пейвли? — удивилась я. — А они здесь при чем? Они же все умерли. — В главах биографии, что я уже написала, род де Пейвли олицетворял упадок аристократии, произошедший в XX веке.

— Не все, — пристыдила меня Тильда. — Кейтлин жива. Да и я сама наполовину де Пейвли. Кровь де Пейвли течет в моих детях и внуках. Ну и про Кита не забывай.

Кит де Пейвли. Неказистый отшельник-холостяк. Его нетрудно было упустить из виду.

— Он до сих пор присылает мне цветы на день рождения, — сказала Тильда, и я в ошеломлении уставилась на нее.