Итоги № 11 (2012)

 

Безусловным открытием завершившейся избирательной кампании стала старшая сестра кандидата в президенты России Михаила Прохорова Ирина. Широкая телеаудитория познакомилась с ней, когда Ирина Дмитриевна в качестве доверенного лица брата достойно оппонировала Никите Михалкову, представлявшему Владимира Путина. Впрочем, здесь уместна формула о широкой известности в узких кругах. Создатель частного издательства «Новое литературное обозрение», лауреат Госпремии России 2003 года, кандидат филологических наук, соучредитель Фонда культурных инициатив, Ирина Прохорова давно пользуется авторитетом в среде литературоведов, книгоиздателей и прочей высоколобой публики. Теперь о ней узнали и остальные…

— Нынче в моде, или, говоря на новый лад, в тренде цитирование классиков — Лермонтова, Есенина. У меня же не идет из головы шукшинская строчка: «А поутру они проснулись…» Такое, знаете ли, в чужом пиру похмелье. С 5 марта…

— Сказать по совести, не хотела бы по подобным поводам терзать великую русскую литературу, искать подходящие моменту фразы или аналогии. Я бывший советский человек и хорошо помню слова вождя всех народов, изрекшего, что не важно, как голосуют, главное, кто считает. Поэтому результат, показанный моим братом, следует признать очень приличным. Мы же не разучились за десять лет читать между строк, правда? Могу повторить и фразу Синявского о стилистических расхождениях с советской властью. Будучи филологом, внимательно слушаю, кто, что и как говорит. Риторика основного действующего лица прошедшей кампании, финишировавшего первым, удивляет. Не очень понятно, кого он относит к проигравшим? Оппоненты, отстаивающие свою точку зрения и представление о путях развития страны, вдруг превратились чуть ли не во врагов народа и предателей Родины. Иначе откуда взялись бы милитаристские штампы из серии «победа или смерть»? А с кем, собственно, воевали? С теми согражданами, которые посмели суждение иметь? Поразило и то, что народные гулянья начались, едва закрылись последние избирательные участки и ЦИК успел подсчитать лишь сравнительно небольшой процент голосов. К чему такая спешка? Если вы действительно уверены в своем триумфе, потерпите немного, не попирайте элементарную этику… Излишняя суетливость породила дополнительные сомнения, верит ли власть в одержанную победу. В конце концов, почти сорок процентов пришедших на выборы россиян проголосовали не за действующего премьера, а за других кандидатов. Обычная ситуация для демократической страны. Люди распределились по симпатиям, есть некий спектр мнений. Все нормально, зачем нагнетать истерию? От этого веет неуважением к гражданам, их волеизъявлению. В системе произошел явный сбой, об оппозиции опять заговорили, как в советское время о неугодных диссидентах. Требования же общества предельно просты: соблюдайте закон, обеспечьте честные выборы, и мы примем любой результат.

— Когда Михаил начинал свою политическую историю, он старательно избегал слова «оппозиционер», дистанцировался от него.

— У нас ведь многие понятия легко превращаются в ярлык, жупел, инструмент шельмования. Наверное, обратили внимание, как велась агитация доверенными лицами Путина: шаг вправо или влево приравнивался к побегу, легитимная смена власти напрямую увязывалась с угрозой национальной безопасности, подрывом основ и последующей катастрофой. Дескать, кто не с нами, тот против нас. В предыдущих кампаниях столь откровенно провокационных речей не звучало. Возвращение диктаторского дискурса тревожит. Как и архаическое, сакральное отношение к власти, которая, как пытался убедить меня Никита Михалков, дана свыше, от Бога. Слышать подобное в третьем тысячелетии странно, это модель образца шестнадцатого века. Получается, наше общество гораздо современнее доктрины, которой упорно придерживается государственный аппарат. Здесь-то и кроется основная коллизия…

— Могли год назад представить, Ирина Дмитриевна, что будете рассуждать на подобные темы?

— Еще минувшей осенью казалось: люди окончательно отчаялись, опустили руки, не хотят думать и говорить о политике.

— Речь сейчас не о стране, а о вас лично.

— Знаете, я всегда размышляла над этим. Мы ведь издаем книги, посвященные прошлым и современным проблемам развития общества, публикуем исторические, социологические, политологические труды. Даже по роду деятельности, как историк культуры, я обязана задумываться над такими вопросами. Правда, не ожидала, что разговоры, носившие почти кухонный характер, столь быстро станут предметом публичных дискуссий.

— Вы ходили на выборы в нулевые годы?

— Стыдно признаться, не вспомню. Это, кстати, тоже показатель. Наш голос тогда мало что решал.

— И на митинги, наверное, не заглядывали? Те, что бушевали лет двадцать назад.

— Тут могу ответить определенно: участвовала почти во всех, в 91-м провела три дня на баррикадах у Белого дома. К слову, мой нынешний сдержанный оптимизм связан с тем, что однажды я это уже видела. Напрашивается параллель между событиями, разделенными двумя десятилетиями. Да, масштаб разный, но природа схожая. Апатичное, аполитичное общество, долго жившее личными интересами и заботами, сейчас вдруг проснулось. Так было и в 91-м. Кто мог поверить, что «империя зла» мирно распадется за короткое время? Отсутствовала свобода слова, общественные настроения вроде бы не выходили на поверхность, но колосс рухнул моментально. Случившееся доказало: во-первых, история непредсказуема, во-вторых, катастрофические сценарии, которые вечно связывают с нашей страной, не всегда сбываются. Само же общество мудрее, чем нам кажется. Люди смогли консолидироваться, не допустив гражданской войны и иных разрушительных последствий. Я ведь наблюдала, как все происходило у Белого дома. Степень сознательности, самоорганизованности и понимания решаемых задач была поразительной. И неправда, будто там собралась лишь интеллигенция. Пришли все — от заводских рабочих и предпринимателей первого призыва до тетушек-пенсионерок. Весь социальный срез, лучшие представители. Такая демонстрация политической активности.