– Но играет лучше? – поддразнила она подругу.
– О нет, ты воистину великая актриса, – возразила Клавдия, а затем, пытаясь вынудить Афину еще чуточку приоткрыться, добавила: – Но он куда счастливее в жизни, чем ты.
– В самом деле? – переспросила Афина. – Возможно. Но когда-нибудь он будет чертовски несчастнее, чем доводилось мне.
– Ага, – подхватила Клавдия. – Кокаин и спирт доведут его до ручки. Стареть ему будет нелегко. Впрочем, он умен, возможно, как-нибудь приспособится.
– Я не хочу стать такой, как он, – заявила Афина. – И не стану.
– Ты моя героиня. Но процесса старения тебе не одолеть. Я знаю, что ты не пьешь и даже почти не валяешь дурака, но твои секреты возьмут свое.
– Мои секреты станут моим избавлением, – рассмеялась Афина. – Они настолько банальны, что и говорить не стоит. Нам, кинозвездам, необходим покров тайны.
Каждую субботу они вместе отправлялись по магазинам Родео-драйв, если не были заняты работой. Клавдию всегда изумляло умение Афины менять свою внешность настолько, что ее не узнавали ни ее фанаты, ни продавцы. Она надевала черный парик и просторные одеяния, скрывающие фигуру. Меняла макияж так, что челюсть казалась массивнее, губы толще, но что интереснее всего – Афина будто бы передвигала черты лица с места на место. А еще надевала контактные линзы, делавшие ее изумрудно- зеленые глаза тускло-карими. Да еще говорила с протяжными нотками южного акцента.
Покупая что-нибудь, Афина расплачивалась кредитными карточками Клавдии, а после, во время позднего совместного ленча, возмещала ей расходы чеком. Они упивались возможностью отдохнуть в каком-нибудь ресторане, пользуясь абсолютным инкогнито; как подшучивала Клавдия, сценаристов не узнает никто.
Дважды в месяц Клавдия проводила оба выходных в доме Афины на берегу в Малибу, где можно было поплавать и поиграть в теннис. Клавдия дала Афине прочесть второй вариант «Мессалины», и та попросилась на главную роль – хотя высочайшей звездой была здесь именно она, а в качестве просительницы следовало выступать именно Клавдии.
Поэтому, когда Клавдия приехала в Малибу, чтобы уговорить, Афину вернуться в картину, в ее душе все еще теплилась надежда на то, что эта миссия может увенчаться успехом. Должна же Афина понимать, что может разрушить не только свою карьеру, но и сильно навредить Клавдии!
Первую трещину эта надежда дала после того, как Клавдия увидела во дворе дома Афины целую ораву телохранителей – вдобавок к обычным охранникам, постоянно стоявшим у въезда в Колонию. Двое мужчин в форменной одежде Тихоокеанского агентства безопасности охраняли ворота Афины, еще двое патрулировали обширный сад. Когда миниатюрная горничная-латиноамериканка провела Клавдию в гостиную с огромными окнами, выходившими на океан, Клавдия приметила еще пару охранников, гулявших по пляжу позади дома. На поясе каждого висела дубинка и кобура с пистолетом.
В комнату вошла Афина, и подруги крепко обнялись.
– Я буду скучать по тебе, – сказала Афина. – Через неделю я уезжаю.
– Не сходи с ума! – с горячностью заговорила Клавдия. – Почему ты позволяешь какому-то придурку, изображающему из себя эдакого амбала, поломать тебе всю жизнь? Да и мне тоже! Не могу поверить, что ты такая трусиха. Послушай, сегодня я останусь у тебя, а завтра мы получим разрешения на оружие и начнем тренироваться в стрельбе. Через несколько дней мы с тобой уже станем классными снайперами.
Афина засмеялась и еще раз обняла подругу:
– В тебе говорит твоя мафиозная кровь.
На заре их дружбы Клавдия рассказала ей о Клерикуцио и о своем отце.
Они смешали себе напитки и устроились в мягких креслах, любуясь глубоким сине-зеленым простором океана в обрамлении оконного переплета, словно бесценным полотном кисти великого мастера.
– Я вовсе не трусиха, – промолвила Афина, – но тебе все равно не удастся уговорить меня и заставить переменить решение. Сейчас я открою тебе тайну, о которой тебе давно хотелось узнать. Ты можешь посвятить в нее боссов студии, и тогда вам, возможно, все станет ясно.
И Афина поведала подруге всю историю своего замужества. Она рассказала о жестокости и осознанном садизме Боза, о том, каким унижениям он ее подвергал, и о том, как наконец она от него сбежала.
Острым умом человека, профессия которого заключается в том, чтобы придумывать и связывать воедино различные жизненные коллизии, Клавдия сразу уловила, что Афина сознательно упустила какое-то важное звено.
– Что случилось с ребенком? – спросила она. Лицо Афины тут же превратилось в застывшую непроницаемую маску.
– Сейчас я не могу сказать тебе об этом больше того, что уже сказала. Даже сам факт существования ребенка должен оставаться строго между нами. Это единственная деталь моего рассказа, о которой ты не должна упоминать в студии. Я очень надеюсь на тебя.
Клавдия поняла, что не стоит давить на Афину, продолжая расспросы.
– Но почему ты решила уйти из картины? Ведь тебя охраняют, а потом ты можешь исчезнуть!
– Нет, – покачала головой Афина, – они будут охранять меня лишь до тех пор, пока не закончатся съемки, но и это не поможет. Я знаю Боза. Его невозможно остановить. Даже если я соглашусь продолжить съемки, мне все равно не закончить картину.
В этот момент подруги одновременно увидели мужчину в плавках. Он вышел из воды и направился к дому, но был тут же перехвачен двумя телохранителями. Один из них дунул в свисток, и на этот зов немедленно прибежали еще двое охранников.
Оказавшись в одиночку против четверых противников, незваный гость остановился и даже попятился назад.