выполнять работу правильно. И знаешь, почему он лучший? Потому что у него доброе сердце. Он ни разу не делал этого ради удовольствия.
И тут Данте отпустил тормоза, впав в пароксизм смеха, прокатился по дивану и свалился на пол. Джорджио угрюмо наблюдал за ним, думая, что Данте такой же чокнутый, как его мамаша. Наконец тот поднялся на ноги, порядком отхлебнул из своего бокала и с сияющим видом провозгласил:
– Итак, ты заявляешь, что у меня нет доброго сердца.
– Верно. Ты мой племянник, и я знаю тебя как облупленного. Ты убил двух человек в какой-то личной ссоре без одобрения Семьи. Дон не стал ничего предпринимать против тебя, даже не упрекнул. Потом ты убил какую-то девицу из кордебалета, которую мурыжил целый год. В приступе гнева. Ты устроил ей «Причастие», чтобы полиция ее не нашла. И она не нашла. Думаешь, ты хитрая задница, но Семья собрала улики и признала тебя виновным, хотя перед судом присяжных ты не предстанешь.
Теперь Данте притих. Не в испуге, а в расчетливой сосредоточенности.
– Этот вздор известен дону?
– Да. Но ты по-прежнему его любимчик. Он велел закрыть на это глаза, ты еще слишком молод. Дескать, с возрастом поумнеешь. Мне не хочется говорить ему насчет кровавых губ, он слишком стар. Ты его внук, твоя мать – его дочь. Подобная весть разобьет ему сердце.
– У дона есть сердце, – снова рассмеялся Данте. – У Пиппи Де Лены есть сердце, у Кросса есть заячье сердечко, у моей матери разбитое сердце. А у меня сердца нет? А как насчет тебя, дядя Джорджио, у тебя- то сердце есть?
– Разумеется. Оно по-прежнему отдано тебе.
– Итак, я единственный, у кого нет дерьмовенького сердечка? Я люблю и мать, и деда, а они ненавидят друг друга. Чем старше я становлюсь, тем меньше любит меня дед. Вы с Винни и Пити даже не питаете ко мне симпатии, хотя в моих жилах течет та же кровь. Думаешь, я ничего не знаю? Но по-прежнему люблю всех вас, хотя вы ставите меня куда ниже, чем этого окаянного Пиппи Де Лену. По-твоему, у меня и дерьмовых мозгов нету?!
Эта вспышка ошеломила Джорджио, а ее искренность заставила его насторожиться.
– Ты заблуждаешься насчет дона, он любит тебя ничуть не меньше прежнего. То же касается и Пити, и Винсента, и меня. Разве мы хоть раз отнеслись к тебе не по-родственному? Разумеется, дон держится на расстоянии, но он очень стар. Что до меня, то я просто предостерегаю тебя ради твоей же безопасности. Ты занят очень опасным делом и должен проявлять осмотрительность. Ты не имеешь права подмешивать в дело личные чувства. Это кончается крахом.
– А Винни и Пити известна вся эта лабуда?
– Нет, – снова покривил душой Джорджио. Винсент тоже говорил ему о Данте. Пити не обмолвился ни словом, но Пити – прирожденный убийца. Однако и он выказывал неудовольствие обществом племянника.
– Еще будут жалобы по поводу того, как я выполняю работу? – спросил Данте.
– Нет. И не стоит так вскидываться, я лишь по-родственному наставляю тебя. Но притом говорю с высоты своего положения в Семье. Ты больше никому не дашь ни «Причастия», ни «Конфирмации» без одобрения Семьи. Усвоил?
– Лады, но я все еще Молот номер один, верно?
– До возвращения Пиппи из его краткосрочного отпуска. Смотря как будешь работать.
– Буду выполнять работу без удовольствия, раз тебе так хочется. Лады? – Данте дружески похлопал Джорджио по плечу.
– Хорошо. Завтра вечером своди мать в ресторан. Составь ей компанию. Твоему дедушке это придется по душе.
– Разумеется.
– Один из ресторанов Винсента расположен в Ист-Хемптоне. Можешь сводить мать туда.
– Ей что, стало хуже? – вдруг поинтересовался Данте.
– Никак не может выкинуть из головы прошлое, – развел руками Джорджио. – Цепляется за старые дела, которые ей пора бы забыть. Дон всегда повторяет свою извечную присказку: «Мир не переделаешь, да и себя тоже». Но она не может с этим смириться. – Он тепло обнял Данте. – Ну, давай просто забудем нашу маленькую беседу. Терпеть не могу заниматься подобными вещами. – Он произнес это так, будто дон и не отдавал ему специфических инструкций.
После отъезда Данте, в понедельник утром, Джорджио передал всю беседу дону.
– Каким он был очаровательным малышом, – вздохнул тот. – И что с ним приключилось?
У Джорджио была одна большая добродетель. Он все выкладывал начистоту, когда этого хотел, даже собственному отцу, самому великому дону.
– Он чрезмерно много толковал со своей матерью. К тому же у него дурная кровь.
После чего оба на время погрузились в молчание.
– А что будем делать с твоим внуком, когда вернется Пиппи? – наконец нарушил молчание Джорджио.
– Полагаю, Пиппи должен уйти от дела, несмотря ни на что. Данте должен получить шанс выйти в первый ряд. Как ни крути, он ведь Клерикуцио. Пиппи будет советником своего сына Bruglione на Западе. Если потребуется, он всегда может проконсультировать Данте. Нет никого более сведущего в подобных вопросах, чем Пиппи, как доказал он в деле Сантадио. Но он должен дожить свои дни в мире и покое.
– Молот-пенсионер, – саркастически пробормотал Джорджио, но дон сделал вид, что не понял шутку.
