утверждают, что оно недостижимо для человека, если он придает ему значение главной цели своего существования. «Единственная возможность достигнуть счастья, — пишет Милль в своей автобиографии, — заключается в том, чтобы считать не счастье, а что-либо другое целью в жизни» (ср. «Логику», кн. VI, гл. XII, §7). Названным авторам кажется, что в таком воззрении на счастье нет внутреннего противоречия. По словам Спенсера (The principles of ethics, I, c. 9), «можно вполне состоятельно утверждать, что счастье есть конечная цель действия, и в то же время отрицать, что оно может быть достигнуто, если сделать его прямой целью». Но мы не можем оправдать такой цели, которая недостижима, если ее признать целью...
V
Но утверждая, что счастье не может быть целью человеческой жизни, мы должны помнить, что стремление к счастью в человеке неискоренимо. Впрочем, следует различать врожденное человеку стремление к счастью, разумея под ним способность чувствовать удовлетворение частных стремлений жизни и совершенствования и страдать от неудовлетворенности этих стремлений, — стремление к удовлетворению частных запросов телесной и душевной жизни от производного стремления к счастью как склонности к наслаждению, которая, предполагая опыты приятного чувства удовлетворенности частных стремлений жизни и совершенствования, вырождается из них как самостоятельное стремление к удовольствиям, хотя удовольствия могут достигаться только на почве естественных стремлений жизни и совершенствования. Это производное стремление к счастью сопровождается вмешательством человека в течение его естественной жизни, вследствие чего или естественные потребности усиливаются до напряженности страстей, или им дается удовлетворение, поставленное в исключительную зависимость от личной воли человека, очень часто неестественное. Отсюда питание доводится до излишества, отдых обращается в негу, свобода в своеволие и буйство. Как, в частности, по словам Руссо («Эмиль»), «самолюбие производит больше распутников, нежели любовь», так вообще излишества, своеобразности и неестественности в удовлетворении естественных потребностей производятся самолюбием, склонностью человека к наслаждениям. Врожденное стремление к счастью заставляет человека страдать от неудовлетворенности естественных стремлений жизни и совершенствования и таким образом делает человека способным чувствовать свою естественную ограниченность. Склонность же к наслаждениям порождает для человека совершенно особые страдания и производит своего рода «мучеников мира сего». Это особые жгучие страдания жажды богатства, страсти к почестям, погони за мирской славой... Усилием воли человек может освободиться от страсти к наслаждениям, а вместе с нею и от этих особых «мирских страданий»; но врожденное человеку стремление к счастью неискоренимо в нем. Хотя бы человек убедился в том, что счастье не может быть целью его жизни и недостижимо для него, он все-таки не может не чувствовать удовольствия от удовлетворения естественных стремлений жизни и совершенствования и не может не страдать от своей ограниченности.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Критика идеи естественного совершенства; Ф.Ницше
I
В то время как одни высшее благо человеческой жизни полагают в счастье, другие усматривают это благо в совершенстве человеческой природы и идею совершенства считают высшим руководительным принципом человеческой деятельности.
Естественное совершенство ставили целью человеческой жизни еще классические народы — преимущественно совершенство формы (греки), ума (Платон) и силы (римляне). В XIX столетии величественное, хотя непрочное, основание для идеи совершенства было воздвигнуто германской идеалистической философией, которая, в лице Гегеля, учила, что развитие мировой жизни есть процесс самооткровения божества, что целью этого развития служит полное воплощение божества в человеке и что это развитие подлежит законам логической необходимости. Горячими защитниками безусловного прогресса были также О. Конт и Ренан, которые, равно признавая три стадии исторического развития, полагали, что путем этого развития «из всего, что есть, возникнет равнодействующая, которая будет богом». Затем, идея прогресса и развития нашла не столь грандиозное, но, по-видимому, более прочное основание в современной философии эволюционизма (Дарвин, Г. Спенсер). Многие современные философы и моралисты всяких направлений раскрывают идею самоусовершения. Так, Вундт в своей «Этике», относя этический идеал в область бесконечного, определяет его, с одной стороны, как безграничное развитие духовных сил человека и, с другой стороны, как постепенное уменьшение препятствий, противостоящих этому развитию. Французский моралист Гюйо ставит высшим идеалом человека индивидуальную жизнь, наиболее интенсивную и наиболее разнообразную в своих формах. Таков же идеал наивысшей особи Барреса. Наши русские философы и мыслители в большинстве учат также об идеале совершенства; таковы: В.Д. Кудрявцев, А.А, Козлов, которые определяют его как всестороннее развитие и усовершенствование природы каждого человека до бесконечности, или до предела, представляемого в Высочайшем Существе; В.В. Розанов, который полагает высшую цель человеческой жизни в реализации идеалов истины, добра, красоты и свободы — идеалов, которые обнимаются в понятии совершенства человеческой природы, и др. Но особенного внимания как защитник идеи совершенства человеческой природы заслуживает Фр. Ницше, который в этом отношении отличается замечательною последовательностью. В то время как одни из названных выше авторов включают в понятие человеческого совершенства христианские добродетели смирения, любви, сострадания, веры, а другие объединяют идеи счастья и совершенства, полагая, что по мере совершенствования человек становится более счастливым, Ницше является поклонником чистой идеи природного совершенства. С полною откровенностью он признает, что христианский идеал смирения и любви и идеал естественного совершенства лежат в областях, вполне различных. Мораль альтруизма приносит человека в жертву обществу, она сдерживает его властные инстинкты, сглаживает индивидуальность, подводит всех людей под один уровень. Вооружается Ницше и против привязанности к счастью. Удовольствие и страдание не могут служить мерилом ценности вещей. Любовь к покою расслабляет человека. Страдание есть школа, в которой вырабатывается все истинно великое в человеке. Счастье не есть цель, но конец; оно есть состояние, которое делает человека презренным м смешным. Человек, по мнению Ницше, призван к тому, чтобы развить в себе мощь и великолепие своей природы, — великолепие души и тела. Путем развития он должен превзойти те границы, в которых заключена его природа при настоящих условиях жизни, — он должен превзойти самого себя. Продолжительное бессознательное развитие природы достигло в нем света индивидуальной жизни; в столь же продолжительном и также бессознательном историческом развитии человек выделился из царства животных, отучился вести себя зверем. Теперь он должен сознать свою мощь, и сознательно идти к тому, чтобы выработать себя в высший биологический тип. Расцвет человеческой личности, пред которой общество сводится на ступень толпы, — вот то призвание человека, исполнение которого придает смысл и всей мировой жизни. Человек должен стать сверхчеловеком (Uebermensch)... Известный писатель Фламмарион в романе «В небесах» (Uranie) описывает высшие породы существ — обитателей отдаленнейших планет. Глаза у этих существ совершеннее наших лучших телескопов; их нервная система приходит в колебательное движение даже при прохождении чрез их мир кометы и электрическим путем знакомит их с такими явлениями, о которых мы, землежители, не имеем и понятия; вместо книгопечатания они пользуются непосредственным фотографированием событий и фонетическим воспроизведением подлинных слов и речей; они одарены способностью ощущать физико-химические явления, происходящие внутри их тела; они имеют шестое чувство — автографическое, чрез посредство которого мысль сама собою передается от одного существа другому, без слов. Вот такие-то существа, по смыслу воззрений Ницше, должны служить идеалом для человека...
Следует заметить, что то совершенство, к которому человек естественно стремится и которое указывается целью человеческой жизни, есть именно природное или биологическое совершенство, взрослое
