— Несколько камней.
— Не просто камней. Это титанический труд. София, это были камни великого памятника. То немногое, что мы увидели, не оставляет у меня сомнений, что он был огромных размеров и выполнен с изумительным мастерством. В тот вечер мы выпили тридцать две с половиной бутылки греческого вина и зажарили двух баранов. Это был большой праздник, верно, Телемак?
К ним неслышно подошел Леонид.
— Я собираюсь в деревню за провизией, — сказал он. — С вашего разрешения, герр профессор, я думаю, может, вашей жене будет интересно посмотреть окрестности?
— Разумеется. Она будет рада. Правда, София?
— Я с удовольствием составлю вам компанию, Леонид. — Она чувствовала, что ему начинает нравиться ее общество. Он стал не таким суровым. — Если вы подождете, я возьму шляпу и зонтик.
— Шляпу! Тебе не нужна шляпа, София. Мы не в девятнадцатом веке. Мы в Трое.
— Я должна найти свою шляпу, Генрих.
Она смотрела на него и удивлялась собственной настойчивости.
— Ладно. Пусть так. Бери свою шляпу.
София подошла к телеге в приподнятом настроении, на голове ее красовалась шляпа.
— Давайте поедем не тем путем, что вчера, — сказала она Леониду. — Я хочу получше рассмотреть равнину.
Леонид дал указания кучеру, вчерашнему молодому парню, и они поехали по свежим лугам позади болот, где крестьянские ребятишки пасли овец и рогатый скот. Тут проходила дорога, которой пользовались деревенские жители.
— Мой муж не любит Кадри-бея, — сказала София.
— Кадри? Он неплохой человек. Кадри предан интересам своей страны, вот и все.
— А интересы моего мужа так сильно от них отличаются?
— Интересы вашего мужа… непостижимы. — Он рассмеялся. — Простите, фрау Оберманн. Мне не следовало так с вами разговаривать.
— О нет. Продолжайте. Я никому не расскажу.
Леонид посмотрел на нее, она сидела на скамейке очень прямо.
— У вашего мужа многообразные интересы. Когда мы впервые приехали сюда, он показал еще несколько стихов 'Илиады', в которых Гомер описывает сокровищницу Приама. Вы говорили об этом фрагменте? — София покачала головой. — Сокровищница была сводчатой, с высокой крышей, из кедрового дерева, и в ней хранилось множество дивных драгоценностей. Ваш муж всерьез верит, что эта комната где-то под нашими ногами. Поэтому он так горит желанием копать. А что касается драгоценностей…
— Да?
— Думаю, он был бы рад увидеть их.
— И он не отдаст их Кадри-бею?
— Думаю, нет. — Он снова взглянул на нее. — Поймите меня правильно, фрау Оберманн. У профессора подлинная страсть к открытиям. Он ищет Трою, словно влюбленный. Он не покинет эти места, пока не разыщет древний город и не покажет его миру. В этом его жизнь. Он считает, что каждое слово Гомера истинно.
— Как вы сказали, он непостижим.
Она чуть было не сказала о находке, которую муж, по его собственному признанию, утаил, но решила не говорить. Они молча доехали до деревни Чиплак.
Деревня представляла собой всего-навсего два ряда крытых соломой домов по обе стороны утоптанной грунтовой дороги.
— Они живут так же, как их предки, — сказал Леонид. — Дома точно такие же. Видите? Цокольная часть служит хранилищем для припасов.
София видела, что нижние этажи без окон и дверей сделаны из нетесаного камня. Над ними этаж из глиняных кирпичей. Позади каждого дома двор или сад, окруженный глиняной оградой.
— Они строят дома из земли и глины, которая их окружает, — заметил Леонид. — По счастью, дожди здесь редки.
— Дома похожи на маленькие замки.
Они служат защитой от ветра.
— А что бывает, когда идет дождь?
О, это ужасно. Он приходит со стороны моря. Смывает крыши. Потом стены. Ничего не остается, кроме каменных фундаментов. Тогда они напоминают руины Гиссарлыка.
Они подъехали к краю деревни, где к столбу были привязаны два мула.
— Я сейчас зайду к женщине, у которой есть для нас хлеб и фрукты, — сказал Леонид.
Когда Леонид с кучером вернулись из маленького двора, неся мешки с продуктами, Софии нигде не было видно. Они несколько раз окликнули ее по имени. В конце концов появилась на узенькой тропке, отходившей от дороги.
— Я нашла холмик, похожий на могилу, — сказала она, — поросший травой и цветами. А рядом ручей и фиговое дерево. Очаровательно.
— Там, на поле? Это местная святыня. Один крестьянин нашел здесь — как это называется? — аммонит. Окаменелое морское ископаемое. Он свернут, как бараний рог, и жители деревни верят, что это останки какого-то мифического зверя. Они сочли его священным. Аммонит сейчас висит в доме этого крестьянина, в окружении колокольчиков. Затем по счастливой случайности рядом был найден родник. Поэтому они чтят это место.
— Равнину покрывало море?
— Конечно. Мы нашли буквально миллионы морских раковин только в Гиссарлыке. И я сказал профессору, что мы обнаружили Атлантиду.
В тот вечер, они ужинали все вместе: Лино и Кадри-бей, Леонид и супруги Оберманн. Разговор зашел о деревьях, упоминаемых Гомером.
— Оно называется
— Наше здешнее дерево — дуб, мсье Лино.
— Но здесь еще множество буков. — Да.
— Это было высокое дерево, посвященное Зевсу. — Оберманн вряд ли прислушивался к тому, что они говорили. — На этом
— Гомер упоминает какое-то определенное дерево, профессор. — Леонид с момента приезда в Гиссарлык изучал 'Илиаду' в русском переводе. — Оно росло у главных ворот города.
— Здесь у вас растет бук крупнолистый, — Лино снова обратился к Кадри-бею. — В моей стране растет бук обыкновенный. Он меньше.
— Что это значит? — Оберманн обратил внимание на тот конец стола. — Всему миру известно, что дерево у Гомера — дуб. Плиний подчеркивает это.
— Но ведь это мог быть и каштан, профессор. — Леониду нравилось, когда Оберманн восторгался или негодовал.
— Каштан? Какое отношение к этому имеет каштан?
Он упоминается. Только и всего.
— Упоминается? Упоминаться может что угодно. Это ничего не доказывает.
София тихонько вышла из-за стола. Они ужинали в дощатом бараке, который использовался как склад для найденных в Гиссарлыке древностей. Сюда же на ночь складывали кирки, деревянные лопаты и другие инструменты. Из вещей, которые еще не были изучены и снабжены ярлыками, она выбрала маленькую
