Он постарался скрыть свой страх перед тем, что может сделать Фрэнсис.
Они оба улыбнулись. Такова была часть их сделки, заключенной, когда Кристиан гарантировал безопасность президента. Она включала в себя уговор, что Кристиан, как глава Службы безопасности, может запретить любое появление президента на публике.
– Я никогда не злоупотреблял этим правом, – заметил Кристиан.
– Однако ты всегда энергично им пользовался, – сказал Кеннеди с гримасой. – Ладно, можешь находиться в комнате, но постарайся затеряться среди старинной мебели колониальных времен. А Джефферсон пусть стоит за дверью.
– Я все устрою, – заверил Кристиан. – Но, Фрэнсис, это тебе не поможет.
Кристиан Кли готовил Ябрила к встрече с президентом Кеннеди. Ябрила допрашивали уже множество раз, но он, улыбаясь, отказывался отвечать на какие бы то ни было вопросы. Он держался хладнокровно, самоуверенно и готов был разговаривать на общие темы – обсуждать политические проблемы, палестинский вопрос, который он называл израильским вопросом, но отказывался говорить о своем происхождении или о своих террористических операциях. Не желал говорить о своем партнере Ромео, о Терезе Кеннеди и ее убийстве, а также о своих отношениях с султаном Шерабена.
Тюрьма, где содержался Ябрил, представляла собой маленький госпиталь на десять коек, построенный ФБР для особо опасных преступников и ценных информаторов. Обслуживал этот госпиталь медицинский персонал Службы безопасности, а охраняли агенты особого подразделения Кристиана Кли. В США имелось пять таких тюремных госпиталей – в округе Колумбия, в Чикаго, в Лос-Анджелесе, в Неваде и на Лонг- Айленде.
Эти госпитали иногда использовались для медицинских экспериментов на добровольцах из числа заключенных. Госпиталь в округе Колумбия Кристиан Кли очистил, чтобы содержать здесь Ябрила в полной изоляции. Он также освободил госпиталь на Лонг-Айленде для двух молодых ученых, заложивших атомную бомбу.
Ябрил помещался в палате, оборудованной так, чтобы исключить всякую попытку самоубийства насильственным образом или путем голодания. Там было оборудование, ограничивавшее его физические действия, и приборы для внутренних вливаний.
Каждый дюйм тела Ябрила, включая зубы, был просвечен рентгеном, и он постоянно содержался в специальной одежде, которая только отчасти позволяла ему двигать руками и ногами. Он мог читать и писать, передвигаться мелкими шажками, но был лишен возможности делать резкие движения. Кроме того, он находился под круглосуточным наблюдением с помощью двусторонних зеркал, которое вели агенты особого подразделения Кристиана Кли из Службы безопасности.
Покинув президента Кеннеди, Кристиан отправился к Ябрилу, зная, что предстоит нелегкий разговор. Он вошел в палату Ябрила в сопровождении двух агентов, уселся на один из комфортабельных диванов, а агенты проверили одежду, ограничивающую движения арестованного.
– При всей вашей власти, – презрительно заметил Ябрил, – вы очень осторожный человек.
– Я верю в осторожность, – серьезно сказал Кристиан. – Я как те инженеры, которые строят мосты и здания с таким расчетом, чтобы они выдерживали нагрузку в сто раз большую, чем необходимо. Вот так и я веду свои дела.
– Это не одно и тоже, – отозвался Ябрил. – Вы не можете предусмотреть ударов судьбы.
– Знаю, – согласился Кристиан. – Но осторожность помогает мне не волноваться и обеспечивает безопасность. Теперь о цели моего визита. Я приехал просить вас об одолжении.
Тут Ябрил расхохотался с искренней веселостью. Кристиан с улыбкой смотрел на него.
– Нет, серьезно. Речь идет об одолжении, и в вашей воле согласиться или отказаться. А теперь слушайте меня внимательно. С вами обращались хорошо, таково было мое распоряжение и таковы законы моей страны. Я знаю, что запугивать вас бесполезно, что у вас есть гордость, но я прошу вас о маленьком одолжении, которое ни в коей мере не скомпрометирует вас. В ответ я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы с вами не произошло никакого несчастного случая. Я знаю, вы продолжаете надеяться, что ваши товарищи из знаменитой Первой Сотни придумают что-нибудь хитрое, чтобы мы были вынуждены освободить вас.
Худое смуглое лицо Ябрила утратило свою мрачность, и он произнес:
– Мы несколько раз пытались осуществить акцию против вашего президента Кеннеди. Задумывались очень сложные и хитрые операции. Все они самым таинственным образом проваливались еще до того, как мы могли проникнуть в вашу страну. Я лично расследовал причины провалов и ликвидации наших групп, и след всегда вел к вам. Так что я знаю, что мы с вами работаем по одной и той же линии. А теперь выкладывайте, что вы от меня хотите. Считайте, что я достаточно умен, чтобы внимательно отнестись к вашей просьбе.
Кристиан откинулся на спинку дивана. Какая-то частица его мозга отметила, что поскольку Ябрил вышел на его след, он становится слишком опасен, чтобы оказаться на свободе. Было глупостью со стороны Ябрила так вот раскрыться. Пока что Кристиан Кли сосредоточился на своем конкретном деле.
– Президент Кеннеди очень сложный человек. Он старается разобраться в событиях и в людях. Он хочет увидеть вас, задать несколько вопросов и завязать с вами диалог, как человек с человеком. Президент должен понять, что толкнуло вас на убийство его дочери. Возможно, он желает избавиться от ощущения собственной вины. Все, о чем я прошу вас, это поговорить с ним и ответить на его вопросы. Пойдете на это?
Смирительная рубашка Ябрила не позволила поднять руки в знак отказа. Он был начисто лишен чувства страха, и тем не менее, перспектива встретиться с отцом девушки, которую он убил, вызвала в нем смятение, удивившее его самого. В конце концов, то был политический акт, и президент Соединенных Штатов должен понимать это лучше, чем кто-либо другой. И все-таки можно будет посмотреть в глаза самому могущественному человеку на земле и сказать ему: «Я убил вашу дочь. Я причинил вам боль, более мучительную, чем вы можете причинить мне со всеми вашими тысячами военных кораблей и десятками тысяч боевых самолетов».
– Хорошо, – согласился Ябрил, – я окажу вам эту маленькую услугу. Но вы не должны потом благодарить меня.
Кристиан Кли поднялся с дивана и похлопал Ябрила по плечу, в то время как тот презрительно
