– Он у меня храбрый мальчик. Не так ли, Кэмпбелл?
В эту минуту Дэвид Джатни ощутил острую ненависть к ней. Подавив в себе это чувство, он сказал:
– Мне нужно кое-что написать, я лягу поздно. Думаю, будет лучше, если первые несколько ночей он поспит с тобой.
– Если тебе нужно поработать, ладно, – весело согласилась Ирен.
Она протянула руку к Кэмпбеллу, мальчик спрыгнул с дивана и, прибежав в ее объятия, спрятал голову у нее на груди.
– Ты ведь собираешься пожелать доброй ночи дяде Джату? – обратилась она к мальчику и ослепительно улыбнулась Дэвиду. Улыбка сделала ее лицо прекрасным.
Как он понял, ее личная маленькая шутка, своеобразный способ сообщить ему, как она обращалась к мальчику, когда жила с другими любовниками, и дать ему почувствовать свою благодарность за то, что он не разрушает ее веру в людей.
Мальчик все еще стоял, прижавшись лицом к ее груди, а Дэвид нежно потрепал его по плечу и сказал:
– Спокойной ночи, Кэмпбелл.
Мальчик поднял голову и посмотрел Джатни в глаза. Это был особенный вопрошающий взгляд ребенка с любопытством взирающий на совершенно новый объект в его маленьком мирке, словно он мог представлять собой опасность.
Дэвид Джатни был поражен этим взглядом. Он заметил, что у мальчика необычайно утонченное лицо, редко встречающееся у таких маленьких детей, – высокий лоб, блестящие серые глаза, четко очерченный решительный рот.
Кэмпбелл улыбнулся Джатни, и это волшебным образом преобразило лицо мальчика, которое осветилось доверием. Он протянул руку и коснулся лица Дэвида, а потом Ирен увела сына в спальню.
Через несколько минут она вернулась и поцеловала Джатни.
– Спасибо тебе за твою заботу, – сказала она. – Мы можем по-быстрому перепихнуться, прежде, чем я вернусь туда.
Она произнесла эти слова, не сопровождая их никакими зазывными телодвижениями. Это было просто дружеское предложение.
Дэвид Джатни подумал о маленьком мальчике, который за дверью спальни ждет свою маму, и произнес:
– Нет.
– Ладно, – весело ответила она и отправилась в спальню.
Последующие несколько недель Ирен была чрезвычайно занята, взяв дополнительную работу, которая плохо оплачивалась и отнимала много времени. Она участвовала в кампании за переизбрание Кеннеди, чьей страстной поклонницей была, без конца говорила о социальных программах, которые он отстаивает, о его борьбе с богачами, о битве за реформу правовой системы. Дэвид думал, что она просто очарована внешностью Кеннеди, его магическим голосом и трудится в местном штабе за переизбрание Кеннеди, понуждаемая скорее страстью, нежели политическими убеждениями.
Через три дня после ее переезда к нему он зашел в штаб избирательной кампании в Санта-Монике и застал Ирен за компьютером. Маленький Кэмпбелл лежал у ее ног в спальном мешке, но не спал, и Дэвид увидел его раскрытые глаза.
– Я заберу его домой и уложу в постель, – предложил Дэвид.
– Он здесь в полном порядке, – возразила Ирен. – Я не хочу злоупотреблять твоим хорошим отношением.
Джатни вытащил Кэмпбелла из спального мешка, где мальчик лежал полностью одетый, только разутый, взял его за руку и ощутил теплую мягкую кожу. В этот момент он был счастлив.
– В первую очередь угощу его пиццей и мороженым, – сказал Джатни Ирен. – Можно?
Она была очень занята за своим компьютером.
– Не испорти его. После твоего ухода он съел йогурт.
Она улыбнулась Дэвиду и чмокнула Кэмпбелла.
– Мне ждать тебя? – поинтересовался Джатни.
– Зачем? – быстро спросила она, и потом добавила. – Я приду поздно.
Джатни вышел, ведя мальчика за руку. Проехав до Монтана-авеню, он остановился у маленькой пиццерии. Там он сделал заказ и стал смотреть, как ест Кэмпбелл. Мальчик больше с интересом ковырялся в пицце, чем ел, но Дэвиду доставляло удовольствие наблюдать за ним.
Мороженое Кэмпбелл почти вылизал, а уходя Джатни прихватил с собой остаток пиццы.
Дома он сунул пиццу в холодильник и отметил, что пакетик с йогуртом покрыт ледяной коркой. Он уложил Кэмпбелла в постель, разрешив ему самому умыться и надеть пижаму. Себе он постелил на диване и тихо включил телевизор.
В программе новостей было много политики и всевозможных интервью. Фрэнсис Кеннеди, похоже, выступал по всем каналам. Джатни должен был признать, что этот человек на телевизионном экране покорял всех. Джатни мечтал стать таким же героем-победителем, как Кеннеди, любимым американским народом и обладающим властью. На заднем плане он разглядел агентов Службы безопасности с их каменными лицами. Как его оберегают, как он богат, любим всеми! Дэвид Джатни часто воображал себя Фрэнсисом Кеннеди и представлял, как любила бы его тогда Розмари. Думал он о Хоке и Джибсоне Грейндже. Все они будут обедать у него в Белом доме, а Розмари будет болтать с ним в своей
