– Еще хуже, – ответил Клут. Сигарный дым ореолом окутывал его голову и он сардонически улыбался сквозь дымку. Он переваривал отличный ленч, наслаждался сигарой и находился в самом располагающем для разговора состоянии. – Позвольте мне открыть вам некоторые тайны, а уж купите ли вы их или нет, дело ваше. Самое поразительное то, что я обсуждал эту ситуацию с людьми, обладающими в этой стране реальной властью и владеющими деньгами. Я выступил с речью в Сократовском клубе, думая, что это заставит их задуматься. И каково же было мое удивление. Они-то могли расшевелить конгресс, но не стали делать этого, и вы через миллион лет не догадаетесь о причине. Я во всяком случае не мог, – он замолк, словно ожидая, что Кристиан будет пытаться догадываться, и на его лице появилась гримаса, которую можно было принять и за улыбку и за выражение презрения. – Богатые и могущественные люди в этой стране могут защитить себя. Они не полагаются на полицию или на правительственные учреждения, а окружают себя дорогостоящими системами безопасности. У них есть личные телохранители, они недосягаемы для преступного мира, а наиболее предусмотрительные из их числа не путаются с наркоманами. Так что они могут спокойно спать за своими электрофицированными стенами.
Клут замолчал. Кристиан беспокойно заерзал и пригубил коньяк, в то время как его собеседник опрокинул в себя полстакана. Потом Клут вновь заговорил:
– У нас сейчас частный разговор, поэтому я могу быть откровенным. Как политику вам не разрешено говорить, что негры совершают слишком много преступлений относительно их численности. Конечно, мы с вами оба знаем, что экономические и культурные причины этого – вся долгая и постыдная история угнетения черного населения. Но такова ситуация.
Клут взял из пепельницы свою сигару.
– Между прочим, белые – более опасные преступники. Я не знаю такого случая, чтобы негр оказался убийцей-рецидивистом или чтобы черный украл столько денег, сколько какой-нибудь прохиндей с Уолл- стрит. И никогда ни один негр не совершал политического убийства.
– Вы стараетесь изо всех сил не добраться до главного, – заметил Кристиан.
– Ладно, – рассмеялся Клут. – Главное вот в чем. Можно сказать, что мы принимаем законы, карающие негров-преступников жестче, чем других. А куда еще могут податься эти неодаренные, необразованные, беспомощные люди? Как еще они могут бороться против нашего общества? Если у них не будет отдушины в преступности, они обратятся к политической деятельности, станут активными радикалами и тем самым нарушат политическое равновесие в стране. Мы можем утратить капиталистическую демократию.
– Вы верите в эту чушь? – спросил Кристиан.
– Бог мой, кто знает? – вздохнул Клут. – Но люди, управляющие нашей страной, верят. Они считают, пусть шакалы поедают беззащитных. Сколько они могут украсть? Несколько миллиардов долларов? Это небольшая цена. Тысячи людей подвергнутся насилию, будут ограблены, убиты, но не имеет значения, что происходит с людьми, не представляющими общественной ценности. Лучше иметь такие мелкие потери, чем настоящий политический переворот.
– Вы заходите слишком далеко, – заметил Кристиан.
– Возможно, – согласился Клут.
– А когда заходят слишком далеко, – продолжал Кристиан, – вы получаете разные бригады бдительных, фашизм в американском варианте.
Они помолчали, потом Клут вновь заговорил:
– Когда вы показали мне этот хреновый отчет, думали, что я упаду в обморок? Будучи еще молодым окружным прокурором, я видел эту кровавую статистику. У нас полицейский джип был наготове двадцать четыре часа в сутки, и меня могли вызвать из дома среди ночи. Мужья, зарубившие топором своих жен и осужденные всего на пять лет тюрьмы, молодые хулиганы, нанюхавшиеся наркотиков, убивающие старух ради чека социального страхования в девяносто долларов. А потом убийцы выходят на свободу, потому что не были соблюдены их гражданские права. Воры, налетчики, грабители банков, словно им вручили золотую медаль. Вот какая е…ная штука. А газеты цитируют роман «1984» и этого сволочного Джорджа Оруэлла. Послушайте, я видел родителей убитых девушек, рыдающих, жизни их были погублены навсегда, а убийцу похлопывают по плечу, потому что существуют умелые адвокаты, сонные присяжные и какой-нибудь высокопоставленный церковный чин, хлопочущий за него. А что эти убийцы получат, если вы их осудите? Три года, пять лет. Криминальная система в нашей стране является полной чепухой, а те, кто управляет страной – богачи, церковь, политики, мои коллеги адвокаты, – довольны таким ходом вещей. Нет радикальных политических движений, есть жирные гонорары, весьма солидные взятки. Так какое имеет значение, что несколько сот тысяч рядовых граждан убиты, стоит ли волноваться из-за того, что миллионы подверглись нападениям, что их избили, изнасиловали? – Клут замолчал, вытер лицо салфеткой и смущенно произнес: – В этом никогда не было никакого смысла. – Он улыбнулся Кристиану и взял в руки отчет. – Я хотел бы забрать это. Не для того, чтобы подтереться им, как следовало бы, а просто для того, чтобы повесить в рамочке на стене в моей берлоге, где он будет в полной сохранности. Я знаю это, потому что в моем доме установлена система охраны, стоящая пятьдесят тысяч долларов.
Тем не менее Клут доказал, что он превосходный заместитель руководителя ФБР, и сегодня он встретил Кристиана с суровым лицом, с пачкой справок и письмом на трех страницах, которое он вручил отдельно.
Письмо было составлено с помощью вырезанных из газет букв. Кристиан прочитал его. Еще одно сумасшедшее предупреждение о том, что самодельная атомная бомба будет взорвана в Нью-Йорке.
– И из-за этого вы вытащили меня от президента? – спросил он.
– Я ждал, пока мы все не проверили, – ответил Питер Клут. – Угроза квалифицируется как возможная.
– О, Боже! – вырвалось у Кристиана. – Только не сейчас.
Он еще раз, уже более внимательно, прочитал письмо. Разные шрифты букв затрудняли чтение, письмо выглядело, как причудливая авангардистская картина. Оно было адресовано в редакцию «Нью-Йорк Таймс». Сначала он прочитал абзацы, выделенные зеленым цветом и содержащие главную информацию, которые гласили:
Мы спрятали ядерное оружие мощностью минимум полкилотонны и максимум килотонну в одном из районов Нью-Йорка. Письмо это адресовано вашей газете, так что вы можете опубликовать его и предупредить население города, чтобы оно эвакуировалось и таким образом избежало беды.
Механизм сработает через семь дней после даты отправления этого письма. Поэтому вы понимаете, насколько необходимо опубликовать его немедленно.
