— Нельзя. Ты останешься здесь до закрытия… Странная вещь доверие, — поколебавшись, сказала она. — Мы, не задумываясь, доверяем тем, кого любим. Но если хоть раз обманешь доверие, потом приходится его снова зарабатывать. Твой отец был бы здорово разочарован…
— А мне все равно, — буркнул Дуги. Он встал, двинув кресло ногой. — Мне все равно, что бы он подумал. Он не был… не был… Мне все равно.
Звук
Глаза Дуги медленно наполнились слезами. Его никогда не били, даже пальцем не трогали. Стефани и сама не могла поверить тому, что сделала.
Дуги отвернулся, сжав кулаки. Опершись руками о стену, он спрятал в них лицо. Несмотря на свой рост, он выглядел тем, кем был на самом деле — ребенком, попавшим в беду, ранимым, напуганным, дерзким и вместе с тем раскаивающимся.
Стефани медленно выпрямилась, чувствуя себя злющей, как Снежная королева. Ее охватил ужас.
— Прости меня, Дуги. Я не должна была этого делать.
Мальчик всхлипнул, затем повернулся и выбежал из комнаты. С грохотом распахнув дверь, он промчался через автостоянку, чуть не сбив с ног пожилую пару.
Стефани вскочила, чувствуя, что совершенно не справляется со своим сыном. Голова у нее шла кругом.
Звон колокольчика над входной дверью напомнил, что у нее полно работы, а Пэт еще не ходила на ланч.
— Хочешь пойти поесть? — спросила Стефани, стараясь говорить непринужденно. На душе у нее при этом было гадко.
— Умираю с голоду, — ответила Пэт. — С мальчиком все в порядке? — Пэт знала Дуги с самого рождения и часто оставалась с ним вечерами, когда Клей и Стефани куда-нибудь уходили.
— Нет. Он тебе ничего не рассказывал?
— Я только видела, как Ник Дорелли высадил его из машины у магазина. — Пэт сочувствующе улыбнулась. — Мне показалось, что он попал в беду. Не будь с ним слишком строга. У всех подростков бывают времена… ну, знаешь… — Схватив сумочку и кивнув в сторону двух девочек-подростков, примерявших серьги, Пэт ушла.
Стефани привела в порядок полку со свитерами и оглядела свой магазин. «Хрустальный башмачок» выглядел современным, нарядным и приветливым. Все оформление было выдержано в приглушенных серо- зеленых тонах шалфея и желтовато-красных оттенках местной глины. На тумбах из колорадского гранита стояли недорогие, но изящные вазы. Подставки из глины были искусно задрапированы шарфиками, платками, украшены бижутерией.
Но весь этот художественный беспорядок ее сегодня не трогал. У нее начиналась головная боль. Ее сердило и беспокоило поведение сына. Похоже, она плохо справляется со своими материнскими обязанностями.
Хихиканье девчушек вернуло ее к действительности. Она вымученно улыбнулась.
— По-моему, эти сережки неплохо на тебе смотрятся. Завернуть или пойдешь прямо в них?
— Пойду в них. — Девочки расплатились и ушли.
Когда-то и она была такой же беззаботной. До того самого лета, когда она окончила школу, родители развелись и мать уехала в Санта-Фе, оставив их с отцом вдвоем.
Стефани поступила в колледж, а Ник уехал на Восток в какой-то большой университет. Зимой отец Стефани пошел на охоту и погиб под снежной лавиной.
Эту печальную новость пришел сообщить ей помощник шерифа Клей Боулт. Он был с ней, когда откапывали ее отца и когда его отвезли в морг. После похорон, на которые приезжали и ее мать, и Ник, Стефани осталась в доме одна.
А когда спустя три месяца Ник приехал домой на каникулы, он застал Стефани сидящей на крыльце рядом с Клеем, утешавшим ее в трудную минуту жизни. При этом помощник шерифа обнимал Стефани за плечи. Ник обвинил ее в измене.
Стефани сначала удивилась, а потом пришла в ярость оттого, что он ей не доверяет, тогда как она не сомневалась в нем, хотя в университете его окружали бесчисленные девицы из высшего общества. Она ждала, что он одумается и извинится, но он этого не сделал. Ни разу не позвонил, не прислал ни одного письма. Но и она не собиралась его прощать.
Это был самый мрачный период в ее жизни. Весь год она считала себя страшно одинокой. Клей стал самым близким ее другом. Месяцы спустя, смирившись с тем, что между нею и Ником все кончено, она стала встречаться с этим красивым помощником шерифа, а через год вышла за него замуж.
У мужа был ровный характер. Он любил все делать по дому своими руками и чинить технику на ранчо. У них бывали и стычки, но в общем они жили хорошо.
Стефани вздохнула. Никогда не простит она себе глупой ссоры, которая произошла между ними в тот день. Клей зашел в супермаркет купить жвачки, потому что решил бросить курить, и оказался свидетелем ограбления.
Иногда ей казалось, что в тот день и ее жизнь оборвалась. Но надо было воспитывать сына, и это одно придавало смысл ее жизни.
Однако смерть отца изменила и сына. Он стал молчаливым и необщительным, почти неуправляемым, хотя до этого был веселым и покладистым.
Если бы она знала кого-нибудь, кто мог бы поговорить с Дуги как отец. Дуги обожал Клея.
Весь оставшийся день Стефани размышляла над случившимся. В пять часов она закрыла магазин, а Дуги все еще не возвращался. Она ходила взад-вперед по офису, не зная, что делать.
Жена мэра, партнер Стефани по бизнесу, впорхнула в кабинет.
Они открыли магазин четыре года тому назад, и с того момента это было постоянным предметом спора между Стефани и Клеем. Жена должна быть дома, а не пропадать допоздна на работе, ворчал он.
— Привет. Как дела?
— Привет, Эми. Хорошо, хотя покупателей было не слишком много.
— Все ждут, когда начнется летняя распродажа. Привезли все, что мы заказывали?
— Еще нет, но обещали привезти к понедельнику.
— Славно. — Эми достала из-под прилавка сверток. — Это комплект, который я заказывала. Тебе тоже следовало бы купить такую шелковую ночную рубашку и пеньюар, — посоветовала она Стефани. — На случай, если придется соблазнять какого-нибудь мужчину. Я именно это собираюсь сделать сегодня с мэром. — Эми расхохоталась, взяла сверток и удалилась.
Улыбка исчезла с губ Стефани в тот момент, как за Эми закрылась дверь. Соблазнять мужчину? До того ли ей? Сейчас у нее пропал ребенок.
Прождав еще полчаса, она сняла трубку и попросила диспетчера позвать к телефону помощника шерифа Дорелли.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Уже через десять минут, стоя у зарешеченного окна офиса, Стефани увидела, как Ник вылезает из патрульной машины и направляется в ее сторону. У него была уверенная походка человека, знающего мир и чувствующего себя в нем в полной безопасности.
Он был уже не тот молодой парень, которого она когда-то знала. Но до прошлого Рождества, до того злополучного поцелуя, она этого не замечала.
Тот поцелуй потряс ее до глубины души. Он пробудил в ней страсть и воспоминания о прошлом, о котором она не позволяла себе думать, и сознание того, что она еще женщина, что она до сих пор не рассталась с мечтами.
Ник вошел без стука и сразу же спросил:
— Что случилось?
