и получила контроль над своими нефтяными ресурсами. После образования ОПЕК он стал интересоваться американскими банками. Сулейман приобрел по 1% акций не только JPMorgan, но и Chase Manhattan, Mellon, Bankers Trust и некоторых других крупных банковских структур. Я восхищался им и его женой Мэри, американкой, работавшей в Aramco, когда они познакомились. Олайян стремился к новым знаниям еще сильнее, чем я, и постоянно задавал мне вопросы об особенностях американской экономики
Я никогда не спрашивал у него об этом, но позже мне пришло в голову, что работа в совете директоров JPMorgan позволяла Олайяну лучше отслеживать потоки нефтедолларов. В те дни одним из направлений деятельности американских банков было привлечение депозитов из Саудовской Аравии и других государств ОПЕК и предоставление кредитов в других странах, главным образом в Латинской Америке. Члены ОПЕК не хотели брать на себя риски, связанные с инвестированием доходов. Банки действовали более смело, за что и поплатились в свое время.
Вернувшись в Нью-Йорк после ухода из администрации Форда, я продолжал встречаться с Барбарой Уолтерс, с которой познакомился в 1975 году на танцевальном вечере с чаепитием у вице-президента Нельсона Рокфеллера. Следующей весной я помог ей принять очень сложное и очень важное решение. Барбаре предложили перейти с телеканала NBC. где она 12 лет вела информационную программу Today и приобрела огромную популярность, на канал ABC News и стать первой на телевидении женщиной среди ведущих вечерних выпусков новостей. Чтобы заинтересовать ее. компания ABC предложила рекордный контракт на $1 млн в год. В конечном итоге, как всем теперь известно, Барбара решилась на этот шаг.
Я никогда не испытывал страха перед известными женщинами — одна из них даже стала моей женой. Но нет ничего утомительнее, чем пустые светские мероприятия, которые приходится посещать вместе с блистательной подругой. За годы холостяцкой жизни я не раз убеждался в этом на собственном опыте.
До знакомства с Барбарой традиционная вечеринка в моем понимании сводилась к дружескому ужину в компании экономистов. Барбара же вращалась среди звезд журналистики, спорта, шоу-бизнеса и брала интервью у знаменитостей — от Джуди Гарленд до Мейми Эйзенхауэр, от Ричарда Никсона до Анвара Садата. Да и сама Барбара происходила из семьи, связанной с шоу-бизнесом. Ее отец Лу, бродвейский продюсер, был владельцем модных ночных клубов на Манхэттене и в Майами-Бич. Его заведения под вывеской Latin Quarter были так же известны в 1950-е годы, как Stork Club в 1930-е или. что ближе к нашим дням, Studio 54 в эпоху диско.
За несколько лет романтических отношений и в последующие годы {мы по-прежнему хорошие друзья) я побывал вместе с Барбарой на многих вечеринках, где встречался с людьми, с которыми при других обстоятельствах никогда бы не познакомился. Обычно я уходил с этих мероприятий с чувством, что стол был отличным, а разговор скучным. Уверен, что обо мне думали то же самое. Экономисты редко подходят для роли светских львов.
Несмотря на это, у меня образовался круг замечательных друзей. Свое пятидесятилетие я праздновал дома у Барбары. В числе гостей были те, кого впоследствии я стал считать своими нью-йоркскими друзьями: Генри и Нэнси Киссинджер, Оскар и Аннет де ла Рента, Феликс и Лиз Рогатин, Брук Астор (ее я воспринимал как ребенка, которому исполнилось 75 лет), Джо и Эсте Лаудер, Генри и Луиза Грюнвальд. «Панч» и Кэрол Сульцбергер. а также Дэвид Рокфеллер. Со многими из них я дружу и по сей день, хотя с той поры прошло уже больше 30 лет.
Разумеется, у Барбары было много знакомых и в Голливуде. Пять-шесть раз в год мне приходилось летать по делам в Лос-Анджелес, где я не упускал случая поиграть в гольф в клубе Hillcrest Country Club. В этом заведении едва ли не каждый день собирались за обедом Джек Бенни, Граучо Маркс, Хенни Янгмен и другие комедийные актеры (членом этого клуба был и Рональд Рейган). Я кое-что знал о киноиндустрии, поскольку одним из клиентов Townsend-Greenspan было актерское агентство William Morris Agency. Кроме того, в число моих знакомых входил легендарный продюсер Лью Вассерман. К тому же время от времени я сопровождал Барбару на светские вечеринки в Беверли-Хиллз, где я чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Никогда не забуду, как Сью Менгерс подошла ко мне на одной из таких вечеринок, устроенной ею в честь Джека Николсона, и крепко обняла меня. Сью была самым влиятельным кинематографическим агентом в Голливуде и в разное время работала с такими знаменитостями, как Барбара Стрейзанд. Стив Маккуин. Джин Хэкман и Майкл Кейн, «Держу пари, что ты меня не помнишь», — начала она. Затем Сью рассказала, что когда мне было 15, а ей — 13 лет, мы частенько сиживали вместе с другими ребятами из Вашингтон-хайтс на стене, окружающей Риверсайд-парк. «Ты на меня внимания не обращал, а я всегда смотрела на тебя с восхищением», - сказала она. Услышав эти слова, я лишился дара речи, как будто снова стал пятнадцати летним мальчишкой.
Несмотря на эти увлекательные дела, я старался не упускать из виду развитие событий в Вашингтоне. Сам Джимми Картер меня не слишком интересовал — с ним мы встречались пару раз и особого расположения друг к другу не почувствовали. Еще бы, ведь я работал в администрации Форда, а Картер победил его на выборах! Однако, наблюдая за правительством со стороны, я находил немало обнадеживающего. Многое из предпринимаемого нынешней администрацией и конгрессом в точности соответствовало моим представлениям о том, что надо делать.
Самое главное, администрация Картера продолжила дерегулирование экономики, начатое Джерри Фордом. В 1978 году был принят закон об отмене государственного регулирования сферы авиаперевозок, предложенный сенатором Тедди Кеннеди. К слову замечу, что правой рукой Кеннеди в этом проекте был Стивен Брейер, преподаватель юриспруденции Гарвардской школы права, находившийся в длительном отпуске по основному месту работы. Впоследствии Стивен стал членом Верховного суда и моим хорошим другом.
Вслед за авиаперевозками конгресс упразднил государственный контроль в секторе связи и еще ряде отраслей. Дерегулирование оказало продолжительное воздействие не только на экономику, но и на Демократическую партию, способствуя смещению ее политического кредо из сферы сугубо лейбористской в сторону интересов предпринимателей.
Несмотря на значимость происходящих перемен, они не воспринимались как заслуга президента Картера. Причиной был сам президент, вернее, его политический стиль, В отличие от Рейгана, который умел с большой помпой преподносить успешные начинания, Картер выглядел нерешительным и идущим на поводу у обстоятельств. Любое его нововзедение казалось вынужденной мерой, необходимой просто потому, что другого выхода нет.
К тому же ситуация в экономике развивалась не в пользу Картера. Около года его администрация пожинала плоды экономического подъема, начавшегося при президенте Форде. Затем рост замедлился, а инфляция вновь начала расти угрожающими темпами. Это сильно осложняло переговоры о размере заработной платы и принятие инвестиционных решений. Негативные процессы в США сказывались и на мировой экономике, так как многие страны зависели от устойчивости курса доллара, а доллар падал. На протяжении 1978 года инфляция демонстрировала скачкообразный рост — с 6,8% в начале года до 7,4% в июне и 9% в декабре. В январе 1979-го исламские фундаменталисты свергли шаха в Иране, что послужило толчком к развитию второго нефтяного кризиса. Государство взяло под контроль цены на бензин, и летом на автозаправках появились длинные очереди. Экономика начала сползать в очередной кризис, а темпы инфляции вновь стали двузначными и к осени достигли 1 2%.
Нельзя сказать, что Картер не пытался изменить ситуацию. Его администрация разработала не меньше семи экономических программ. Но ни одна из них не была достаточно эффективной для того, чтобы предотвратить стремительное нарастание кризиса. Из разговоров с друзьями и знакомыми, работавшими в аппарате президента, мне стала понятна суть проблемы. Картер хотел угадить и нашим, и вашим. Он предлагал новые социальные программы и одновременно пытался сократить дефицит бюджета, стремился уменьшить безработицу и одновременно снизить инфляцию. Среди этих во многом взаимоисключающих задач наиболее важной для обеспечения долгосрочного роста была борьба с инфляцией. К сожалению, в годы правления Картера этой проблеме не уделяли того внимания, какого она заслуживала. Именно об этом говорил анализ ситуации, который я представил газете The New York Times в начале 1980 года. В качестве противопоставления я напомнил, какую позицию в этом вопросе занимал президент Форд: «В целом наша экономическая политика сводилась к следующему: пока мы не сократим инфляцию до минимума, ничем другим заниматься не станем».
Федеральная резервная система, формально не зависящая от Белого дома, как зеркало отражала в
