тех немногих, для которых, КАК умереть, важнее самого факта смерти. Возьмите меня.- Студент все более и более увлекался.- Я бы решительно предпочел быть сегодня изрубленным на куски или съеденным людоедами, чем умереть через двадцать лет в состоянии старческого безумия во вполне комфортабельном доме для престарелых'.
'Вздор! - живо откликнулся Валька.- Нет ни одного свидетельства о людоедстве в древнем Городе. Хотя... есть одно очень странное упоминание об обряде умилостивления бога торговли Хану, который якобы питался дымом от заживо сжигаемых девственниц'. 'Что касается меня,- отозвался наконец Вебстер,- я бы не хотел, чтобы в мою смерть, какой бы она ни была, вообще кто-нибудь вмешивался. В отличие от Тэна я бы категорически предпочел тихо угаснуть в старческом безумии, разумеется, после того как мы закончим с Валентином Ивановичем нашу книгу о ледской цивилизации'.
'По-моему, никому здесь уже не надо дожидаться старческого безумия,вмешалась Мела,- вы и так все сошли с ума! Надо же ехать, немедленно ехать! Но куда? Перед аэропортом нас, безусловно, перехватят, не говоря уже о вокзале...' 'Боже! - вдруг закричал Август.- Идиот несчастный! Ведь нам надо просто гнать на запад.- Он посмотрел на карту.- До границы не больше сорока километров по почти прямой дороге. И еще - они ведь ничего не смогут сделать за пределами Города, даже в сантиметре по ту сторону границы. Там есть пограничный пост, у которого, я думаю, никого не останавливают. Нам бы только вырваться. Студент, наш вечный благодетель, отправляйтесь домой. Мы поедем на машине Вебстера'. 'Нет. Я хорошо знаю дорогу и поеду впереди с вами и госпожой Мелой, а профессор поедет за нами с Вебстером. Через полчаса мы пересечем границу, если, конечно, нас ничто не задержит. Но заметьте, господин Август, пока я принимаю на веру вашу гипотезу насчет ИСТОЧНИКА опасности, угрожающей профессору и Вебстеру. У меня нет своей интуиции на этот счет'. 'Гипотеза? вмешался Вебстер.- Какая такая гипотеза? Нет! Какая бы она ни была... Сейчас мне надо подлить масла в машину... Поезжайте вперед, я вас нагоню'.
Когда они двинулись, Август увидел в зеркале лицо Студента и поразился его чрезвычайной мрачности. Не слишком ли много для бедняги экспатриированных русских, только успел подумать он, как тот, не спуская глаз с дороги, спросил, понимает ли Август по-керски.
'Неудивительно ли, но понимал, даже свободно говорил, не сознавая, что говорю на керском. Но теперь, кажется, все это закончилось, вместе с видениями и интуициями. Я больше не здесь'. 'Зато я здесь. Закурите мне сигарету, пожалуйста. Нет, мою, из левого кармана, там же и зажигалка. Благодарю вас. Пять минут назад, когда Вебстер упомянул о масле, мне пришла на память колыбельная песенка, которую перед сном напевала моя нянька Олгут, из Южной Трети. Вот ее более или менее буквальный перевод:
Копыта цокают, цокают, не слышно скрипа колес.
Они не ездят на повозках.
Копыто пробьет голову путнику,
Если тот избежит стрелы или копья.
И еще:
Едва слышен скрип колес,
Хорошо смазаны втулки.
Путник не успеет вскрикнуть,
Как их длинные руки затащат его в повозку.
Ничего, да? Это как керский вариант английской колыбельной, London Bridge is falling down, начинающейся словами: 'Лондонский мост падает, падает, вот-вот упадет'. Только дурак не увидит и в ней прямого намека на человеческое жертвоприношение при закладке моста. Справьтесь по карте, сколько нам до границы, и делайте это каждые пять минут. И еще сигарету, пожалуйста'.
Мела наклонилась к Августу и почему-то прошептала на ухо: 'Милый, если твоя интуиция иссякла, то ничего не говори'.
Ладно, он будет молчать. Август подумал: как странно, если Студент боится погони, то почему тогда держит такую небольшую скорость, шестьдесят километров, да и ее он несколько раз снижал до пятидесяти, давая себя обгонять автобусам и молочным фургонам. Ему стало немного не по себе. 'Тэн, Тэн, остановитесь, с Вебстером что-то неладное!' - закричала Мела. Студент резко затормозил, и они, выскочив из машины, бросились к остановившемуся шагах в тридцати за ними вебстеровскому лимузину. Вебстер, бледный, полулежал на заднем сиденье. 'Совсем маленький приступ...- Он жалко улыбнулся полными губами.- Валентин Иванович довезет. Я уже принял таблетку'.
После того как Вебстер наотрез отказался от предложения Мелы пересесть к ним в машину, чтобы держать его голову у себя на коленях, они снова двинулись. Оставалось еще километров двадцать. Август, заметив, что Студент больше смотрит в боковое зеркало, чем на дорогу, и упорно продолжает вести машину на малой скорости, уже открыл рот, чтобы спросить его о причине столь необычного для водителя поведения, как тот неожиданно, но словно продолжая прерванный десять минут назад разговор, сказал: 'Теперь я знаю - ваша гипотеза абсолютно правильна. Вы точно установили на основании вполне проверенных фактических данных причину опасности, которой подвергались вы сами и могут подвергнуться или даже наверняка подвергнутся, я бы позволил себе добавить, ваши друзья. Но вы не знали, что сама эта причина есть следствие другого обстоятельства НЕОБХОДИМОСТИ РИТУАЛА. Мысль о ритуале у меня появилась по ассоциации с керской колыбельной песенкой, вызванной, в свою очередь, словами Вебстера о том, что в машине кончилось масло. Сейчас нет времени идти дальше, скажу только одно: люди, которые собирались вас убить,- в силу тайного закона об уничтожении разоблаченных или саморазоблаченных керов,- сами НЕ ЗНАЛИ, что они совершают ритуал. Тайный ритуал - если даже его исполнители не имеют о нем ни малейшего представления,- он и есть необходимое условие продления существования жреческих родов. Поверьте мне, господин Август, ведь я сам - Тэн и наследник главы жреческого рода. Да и наш друг Вебстер, хотя и кер, но полноправный жрец, чье жречество - лишь в должном совершении тайного ритуала. Но не только у 'тех', охотящихся на него, но и у него самого может быть нужда в...- Несколько притормозив, он продолжал напряженно всматриваться в боковое зеркало.- Пока - все. О-о-о!..'
Студент, видимо, мгновенно поняв, что резко остановить машину даже на такой малой скорости было бы совершенно невозможно, рванул руль влево, опять влево, пока, проехав метров пятнадцать по другой полосе и снова рванув руль влево, не загородил наискось проезд уже сильно замедлившему ход вебстеровскому лимузину. Посыпались стекла. Август со Студентом выскочили из машины и, распахнув переднюю дверцу лимузина, подхватили Вальку, уже сползавшего с сиденья. У него был такой вид, как если бы его подняли за ноги и до пояса окунули с головой в ванну с кровью. Но он был вполне жив.
'Не пугайтесь,- несколько сонно сказал Валька,- это не все моя кровь.
Я увидел в зеркале его руку с ножом и успел подскочить на сиденье, при этом, кажется, сломав себе о руль пару ребер. Удар, как вы понимаете, был направлен в шею, но нож соскользнул и прошел под правой ключицей. Он его стал вытаскивать, и тут я его ударил...
Вебстер лежал на заднем сиденье с огромной пробоиной в левом виске, из которой еще сочилась кровь. Он был, безусловно, мертв. С Вальки быстро сняли всю одежду и комком бросили в лимузин. На обочине дороги, продезинфицировали рану коньяком из вебстеровской фляжки, и Мела сделала ему перевязку из рубашки Августа. Вальку положили на заднее сиденье, и она села у него в ногах, чтобы поддерживать при езде.
'В больницу?' - Голос Студента звучал привычно иронически. 'Нет, за границу.- Август был абсолютно серьезен.- И больше никакого риска. Сегодня по крайней мере'. 'Прекрасно! - Студент нажал на газ, и машина с места рванулась вперед.- Предлагаю выпить коньяку из вебстеровской фляжки за то, чтобы конец этого дня застал нас всех живыми'.
Теперь они неслись на огромной скорости. 'Нет,- очень серьезно сказал Август,- пьем в память Вебстера. Он был великий эрудит, искусный колдун и даже хороший друг, как утверждала наша с вами прежняя любовь, Александра. Его ли вина, что он всегда был неудачлив в попытках жонглировать шарами жизни и волшебства, балансируя на канате, протянутом над бездной неизвестного. Вот и сорвался.- И добавил, уже иронически, вспомнив разговор за обедом у Вебстера: - Не без помощи Валентина, так талантливо сыгравшего МОЮ роль вебстеровского Телегона'. 'Телегон? Но я же не его внебрачный сын...' - промычал полусонный Валька.
Было уже темно, когда, переехав границу, они остановились у железнодорожной станции городка Тренло. В маленькой, игрушечной больнице дежурный врач сделал Вальке два укола, наложил большую повязку на спину и, заставив его проглотить пригоршню каких-то омерзительных на вид пилюль, велел
