— Я тут несколько вещей задел, — злобно огрызнулся он, — если ты заметила.
— И как ты выйдешь?
Он в задумчивости несколько раз обошел по кругу свою темницу, везде его встречала голубая волна огня.
— Похоже, тебе все-таки придется подумать насчет Кирда и пирожков.
— Это не смешно, выбирайся ко мне.
— Не могу, — он развел руками, стоя всего в нескольких шагах и так далеко.
— Ты что-то не так сделал, надо еще что-нибудь нажать и выйдешь.
— Да ничего тут больше нет, — Шатир обошел вокруг стола, потрогал, ощупывая всю его поверхность. — то ли Вилиал что-то пропустил в своем плане, то ли… у него нездоровое чувство юмора.
— Это и так видно, что нездоровое. Вылезай оттуда.
— Не могу.
— Что же теперь делать?
— Не знаю, подумать надо.
Так прошел час. Я сидела скрючившись от холода, замотавшись в свой плащ, который почти не грел и смотрела как Шатир наматывал круги вокруг стола, пытаясь найти решение. От дрожащего пламени свечей тени ходили по подвалу и мне часто казалось, что лежащая на столе мумия шевелится. Я старательно прогоняла от себя этот ужас и сильнее укутывалась в плащ. Свечи скоро должны были догореть, тогда мы останемся в полной темноте.
— Слушай меня, — он подошел к пламени настолько близко, насколько это было возможно. — Я сейчас перекину тебе сферу и ключ, и ты выйдешь отсюда, и пойдешь к остальным, расскажешь все Элрону. Дальше… Дальше вам надо как-то пробраться обратно. Он что-нибудь придумает. Или подождете армию Совета.
— Не пойду я никуда без тебя, — я вдруг жалобно заплакала. — Мы все равно отсюда не выберемся.
— Выберетесь. Не плачь. Нет смысла тут вдвоем околевать, а я может еще что-то придумаю.
— Вот и думай, — холодные капли текли у меня по щекам. — Думай пока я здесь. Ты же маг в конце концов.
— Я… ну тебя, лови! — он быстро размахнулся и не давая мне опомниться кинул сквозь стену ключ. Тот благополучно ударился в воздухе о невидимую преграду, отлетел назад и шлепнулся возле Шатира. Тот поднял его и в недоумении запустил снова. Тот же результат.
— Да… — он задумчиво опустился на пол. — Что-то совсем не клеится.
Я зарыдала еще громче. В мозгу неслась мысль: «Кто же отправит меня домой?»
И тут я встрепенулась. Размазывая слезу по лицу я быстро оттараторила ему свой план.
— Ты ведь можешь портал открыть ко мне, вот мы вместе и уйдем отсюда, а вернемся в другое место. Вот и все, — я радостно смотрела на мага.
— Не получится, — обрубил он, — как пришли, так и вернемся, в то же время на то же место. Тут же магия! Но, — подумав сказал он, — можно сделать по-другому — мы сейчас уйдем отсюда, там я передам тебе сферу, и ты вернешься, отдашь сферу Элрону, потом опять к тебе и все. Твоя роль выполнена.
— А ты?
— Не переживай, я вновь вернусь к работе менеджера или буду показывать фокусы. Только тяжеловато будет два раза подряд прыгнуть, могу не выдержать.
— Это того стоит? — я взглянула ему в глаза сквозь пелену голубого огня.
— Этот мир того стоит? Ответь сама. Скажешь как будешь готова. — он устало поднялся, — я тут и так слишком долго отдыхал. — и так и не дождавшись моего ответа. — Поехали…
Когда сознание чуть прояснилось, я приоткрыла один глаз. Мое синее кресло! И было тепло! Рывком я поднялась на ноги. Ну да, моя комната! Моя квартира! На часах без пяти минут шесть вечера. Возле меня застонал Шатир.
— Ты как? — я помогла магу подняться на ноги.
— Не скажу, что хорошо. Тяжелый переход. — он посмотрел на свои руки, сжимающие ключ и сферу. — Все удалось, — его лицо озарила улыбка.
Я осторожно взяла у него из рук артефакты. Сфера напоминала обыкновенный сувенир, который мог бы продаваться, а может и продавался в магазинах — большой стеклянный шар на подставке, внутри переливался блестящий песок — ничего особенного. Внизу в подставке было овальное отверстие. Ключ вообще представлял из себя какую-то острую с одного конца загогулину. Я ожидала чего-то более представительного.
— Это…
— Не все то золото… — глядя на мою растерянную и расстроенную физиономию произнес маг.
— Да уж…
— Слушай, — он с трудом опустился в кресло, — что-то тяжко мне. У тебя кофе есть? Сто лет кофе не пил. Ну, или чай хотя бы покрепче? Чего-нибудь бодрящего, чтобы силы восстановить.
— Есть кофе!
— Давай покрепче и сильно сладкий. — он откинул назад голову, — то ли старость приходит, то ли сила вся уходит. Вот такой я маг…
— Иногда ты просто замечательный маг! — Я восторге побежала на кухню. — Я тебя обожаю!!!
— Ты бы лучше Кирду это сказала, — Шатир ворчливо посмотрел мне вслед.
— К сожалению, не могу, — с какой-то грустью чуть слышно пробормотала я про себя.
Я ушла на кухню и включила чайник. Пока он кипел, огляделась вокруг. Так непривычно после двух месяцев вновь оказаться дома… В раковине плавала немытая тарелка после пельменей. Я включила воду — горячая!!!! И с удовольствием помыла руки и лицо. Чайник закипел, я налила крепкий кофе, насыпала 3 ложки сахара, подумала, и добавила еще три. Достала завалявшиеся печенюшки и понесла все это Шатиру.
— У меня кофе только растворимый, — войдя в комнату я застыла с чашкой и тарелкой на месте. — Шатир!!!
Маг сидел, полузавалившись на бок в кресле. Голова безвольно свисала вниз.
— Шатир!!! — поднос полетел на пол, разливая по ковру крепкий приторный напиток. Я бросилась к нему. Он был без сознания, и мне казалось, что он вообще не дышал. На лбу выступил холодный пот.
Я попыталась сделать ему искусственное дыхание, вдыхая воздух в посиневшие губы, лила воду на лицо, а затем, наконец, сделала правильный выбор — набрала скорую. Я кричала в трубку, что человек умирает.
Знаете, самые тяжелые минуты, когда кажется, что помощь уже едет, а ты не знаешь, что делать. Мне казалось, что все потеряно, он умер. Я не могла различить ни дыхания, ни пульса. Я тормошила его, как могла, пыталась заставить сердце биться. Потом просто села рядом и тихо плакала, пока не приехала скорая.
Я сидела в стороне, а врачи суетились вокруг его тела. Как в кино, они что-то говорили друг другу, потом достали аппарат и стали разрядами запускать сердце.
— Он умер? — я не узнала свой голос.
Мне никто не ответил. Пришли еще два санитара и переложили тело Шатира на носилки и понесли вниз. Тут я зарыдала в голос.
— Ты чего воешь-то? — Меня остановил грубый голос врача. — Живой он еще. В реанимацию повезем, там полежит, отойдет, тогда точнее скажу. Папка твой?
— Нет, — сквозь всхлипы пробормотала я. — Он мне очень, очень близок. И дорог.
— Понимаю, жить будет. С сердцем что-то, но жить точно будет, не боись. Поваляется у нас, отойдет. — Он скрутил провода и сложил все приборы.
— Я с вами поеду.
