— Это вы звонили в Хот-Спрингс? — спросил я.
— Да, — ответил толстяк. — Вначале я связался с Новым Орлеаном, — он многозначительно улыбнулся, — и Филипп дал мне номер в Хот-Спрингс. Вот так я и узнал, как связаться с вами. Я много слышал о вас, ребята.
Макс вопрошающе повел бровями, и толстяк продолжил своим сладким до отвращения голосом:
— Не поймите меня неверно. Я слышал о вас, ребята, только хорошее. Что вы очень надежны и все прочее в том же духе. Очень приятно лично встретиться с вами. — Он протянул нам руку. — Меня зовут Оскар Антверп. Вы слышали обо мне?
Он произнес это так, как будто был бы страшно разочарован, если бы мы не слышали.
— Да, мы слышали о тебе. Ты Оскар, скупщик краденого, — ответил я. Оскар гордо улыбнулся.
— Да, это я, Толстый Оскар, крупнейший отмывала Нью-Йорка. Я покупаю все, что имеет цену. Все, кроме такой вот дряни. — Он с гримасой отвращения кивнул в сторону лежащего на столе знакомого нам матерчатого мешочка.
— И что там такое? — спросил я с невинным видом. Толстый Оскар развязал мешочек и высыпал цирконы на стол.
— Замечательные бриллианты, — произнес Простак. Оскар отрицательно покачал головой: — Всего лишь неплохая подделка. Все вместе они стоят около пятидесяти долларов. Покойника зовут Натши. Он был ростовщиком. Слышали о нем?
Макс покачал головой и равнодушно сказал:
— Нет. Откуда он?
— Никогда не слышал про этого урода, — добавил Простак.
— Ну ладно, — продолжил Оскар. — Этот Натши пришел ко мне и сказал, что связался с парнями, которые сделали налет на Сорок пятой улице, тот самый, стоимостью в сто пятьдесят тысяч, о котором писали все газеты. Этот Натши сказал мне, что договорился купить добычу у этих парней. Я сказал, что мне плевать, сколько он заплатит, я дам ему ровно двадцать процентов от стоимости камней. Ну а потом все и произошло. Я был в спальне и наблюдал через замочную скважину. Пришли трое ребят и показали Натши мешочек с бриллиантами. Натши принес их мне, и я внимательно их осмотрел. Это были хорошие камни, но они не стоили ста пятидесяти тысяч. Я сказал Натши, что их цена девяносто и что я заплачу ему восемнадцать, поскольку они очень «горячие». Он ответил, что останется в убытке, поскольку обещал этим парням двадцать. В конце концов мы сговорились на двадцати двух. Он вернулся к парням, и они начали спорить. Он пытался сбить цену до пятнадцати, но это не сработало. Он заскочил в спальню за камнями и вынес их обратно. Я через замочную скважину видел, как он отсчитал парням двадцать тысяч, и они сразу ушли. Тогда я вышел к Натши. Он был не очень-то рад, что заработал всего две тысячи. Я отсчитал ему двадцать две «штуки», но я всегда очень осторожен в подобных делах, сами понимаете, парни запросто могли увести несколько камней, поэтому я решил пересчитать их еще раз.
Я заглянул в мешок и сразу понял, что это подделка. Я сказал Натши: «Ты что, пытаешься наколоть меня? Это же фальшивки!» Он чуть было не грохнулся замертво, а потом ухватился за мои доллары. Я приказал ему убрать руки от моих денег, но этот вшивый ублюдок обвинил меня в том, что я его «кинул»! Я! С моей репутацией честного бизнесмена! Я ему сказал: «Натши, либо ты пытаешься надуть меня, либо эти парни накололи тебя, так что лучше забирай свои фальшивки и быстро проваливай!» Но он не хотел отдавать мне мои двадцать две тысячи. Это черный юмор, ребята. — Толстяк хихикнул, и его брюхо мерно заколыхалось. — Вместо двадцати двух Натши получил сорок пять, вот из этого. — Толстяк отвел в сторону полу пиджака и показал нам револьвер в кобуре под мышкой, пристроенный так же, как мы носили свои. Мы прошли в спальню. Здесь лежал Натши с дырой в голове, весь покрытый кровью. Толстяк вновь хихикнул.
— Во сколько мне обойдется услуга по избавлению от этого трупа?
Он продолжал хихикать, как будто происходящее было веселым представлением. Мне он определенно начал надоедать.
— Пять тысяч, — ответил Макс. Толстяк сразу перестал смеяться, и по его лицу разлилась скорбь.
— Это очень круто, — пробормотал он. — Насколько мне известно, члены Общества платят всего три тысячи за подобные услуги.
— Ладно, ладно, — сказал Макс, — пусть три, если это сделает тебя счастливее.
— Да, это сделает меня гораздо счастливей. — Он опять нелепо захихикал и отделил три тысячи долларов от пачки купюр, достаточной для того, чтобы послужить кляпом для оперного певца.
— Интересно, могу ли я вычесть эту сумму из своего подоходного налога?
— Да, — сухо сказал я. — Можешь включить ее в накладные расходы.
Он утробно захохотал:
— Вы, парни, действительно веселые ребята.
Макс взглянул на лежащее тело.
— Этот Натши так любил по всякому поводу лезть в бутылку, что нам придется хоронить его со штопором. Толстяк зашелся в истерическом смехе и несколько минут не мог остановиться. Потом он спросил: — Как вы собираетесь вынести тело?
— Увидишь. Я гарантирую своим клиентам полное удовлетворение, — ответил Макс.
Толстобрюхий вновь утробно расхохотался, как будто ответ Макса представлял из себя блестящий образчик остроумия.
— Ты, наверное, весельчак, да? — ехидно поинтересовался я. В ту же минуту я пожалел о сказанном. Он смеялся целых пять минут. Чтобы остановить это буйное веселье, я спросил, нет ли у него чего-нибудь выпить. Толстяк достал бутылку виски и бутылку содовой. Он выпил только содовой. Мы выпили большую часть виски. Он взглянул на нас с восхищением.
— Вы определенно умеете действовать оперативно!
— Нас на этом вырастили, — ответил я. — Нас отлучили от груди матери, прикармливая восьмидесятиградусным самогоном из двадцатилитровых канистр.
Толстый Оскар вновь зашелся в приступе хохота. Он уже до смерти надоел мне. Я пробормотал Максу на ухо:
— Если этот жирный дурак будет продолжать в том же духе, то нам придется выносить сразу два трупа.
Прозвенел дверной звонок. Появился Косой, одетый в форму чистильщика. В руках он держал комплект формы для Простака. На рубашку большими буквами была нанесена надпись: «Чистка ковров». Серьезным деловым тоном Косой спросил:
— Сколько у вас ковров, мадам?
— Кончайте клоунаду! — взвился Макс. — Пора браться за работу.
С профессиональной сноровкой мы отодвинули мебель, закатали Натши в ковер и перевязали его с обоих концов. Простак надел форму и вместе с Косым понес ковер с Натши в грузовик. Мы с Максом прикончили бутылку виски.
Когда мы двинулись к выходу, Толстый Оскар спросил:
— Я получу обратно свой ковер? Это дорогая вещь, привезен из Китая.
— Да, как новенький, — ответил Макс. — Настоящие чистильщики ковров доставят его в течение десяти дней. Так что не беспокойся.
Толстяк вновь начал хихикать, и я поспешил удалиться, боясь, что иначе потеряю терпение и сделаю что-нибудь совсем лишнее. Мы с Максом пешком добрались до похоронного бюро. Простак и Косой уже были здесь и готовили Натши к погребению. Они подыскали ему самый дешевый сосновый гроб из тех, что у нас имелись. Макс послал Косого за необходимыми бумагами к Печатнику Питу с Томпсон-стрит и позвонил на кладбище, чтобы вырыли могилу. Я вызвал нескольких наших профессиональных плакальщиков, и через тридцать минут безмолвный Натши отправился в свой последний путь.
— Он быстро слинял, — одобрительно заметил Макс. — И его похоронили лучше, чем он того заслуживал, — добавил Простак.
— Слушай, а какое имя стояло в похоронном свидетельстве? — поинтересовался я у Косого. — Так, для наших внутренних записей.
— Я точно не расслышал, — ответил Косой. — Пит сказал, что укажет имя своего шурина, и пока его
