Синее золото

— Верно. Все равно, как если бы русские уничтожили на­шу лабораторию в Нью-Мехико. Реальный повод развязать настоящую войну.

Сандекер неплохо разбирался в принципах политических игр, когда ступать приходится по лезвию бритвы.

— Операцию в Сибири можно было провернуть, только пришлось обрубить все концы. Убрать из списка подозревае­мых само правительство.

Легран кивнул.

— То же самое сказал президент, когда ему обрисовали си­туацию.

— Нелегкая задачка досталась военным, — отметил Сан­декер.

— Согласен, однако и люди за нее взялись неординар­ные. Они практически на коленке создали величайший ше­девр военной промышленности и с его помощью безжалост­но раздавили двух самых страшных врагов на разных кон­тинентах. Впрочем, при всей нашей целеустремленности и обеспеченности задача решалась со скрипом. К счастью, вы­ход нашелся — когда пересеклись пути двух, казалось бы, не­ совместимых проектов. Первый — воздушное судно, позже ставшее известным как «летающее крыло». В конструкции имелись свои недостатки, но внимание привлекла одна осо­бенность — технология «стелс». Обтекаемый силуэт само­лета при соблюдении определенных условий позволял об­манывать радары.

—    Ты имеешь в виду советские радары? — подсказал Сан­декер.

Легран загадочно улыбнулся.

—    Предполагается, что все «летающие крылья» — даже не­достроенные — были уничтожены ВВС. Однако президент дал добро на тайное производство модифицированной версии «ле­тающего крыла». Оно обладало большей скоростью и могло покрыть большее расстояние. Фактически мы строили систе­му доставки, способную незамеченной миновать всю Сибирь.

—    Насколько я знаю, в России живут и работают отнюдь не дураки. Взорвись их лаборатория, они заподозрили бы в диверсии именно нас.

—    Обязательно. Потому-то без второго проекта нам было не обойтись. А именно без анасазия. Его, как побочный про­дукт, открыл в Лос-Аламосе один антрополог-любитель. Он очень восхищался культурой пуэбло и назвал обнаруженный элемент в честь их доисторических предков — анасази. Веще­ство обладает рядом интересных качеств, но самое любопыт­ное — оно способно ловко изменять атом водорода. Если бы удалось тайно распылить анасазий в советской лаборатории, он сорвал бы производство водородных бомб. Мы тем време­нем построили бы межконтинентальные бомбардировщики и оснастили ракетами флот такой мощи, что Советы нас уже не догнали бы. По плану предлагалось сбросить бомбы на пара­шютах. Взорвавшись, они распылили бы анасазий в жидкой форме, и вещество проникло бы в вентиляционную систему лаборатории. Сам по себе анасазий для человека не опаснее воды, и работники базы решили бы, что снаружи прошла кра­тковременная гроза.

—    Не похоже на точечное бомбометание.

—    Мы его и не затевали. Как говорится, на войне все сред­ства хороши.

—    Что, если бы планы сорвались по техническим причинам?

—    Мы учли такую возможность. Пожелали обойтись без второго Френсиса Гэри — он должен был принять пилюлю с ядом после того, как его «U-2» сбили. Допрос выживших ис­ключался, пилотам даже парашютов не выдали. Хотя как ката­пультироваться, из такого-то самолета и в те-то времена, ког­да еще не изобрели катапульту и фонарь кабины попросту не отстреливался! Если бы нашли обломки, мы готовы были зая­вить, что это — экспериментальная модель, сбившаяся с курса.

—    Команду посвятили в планы?

—    Пилотов набрали из целеустремленных добровольцев, исключающих саму вероятность провала.

—    Жаль, что план таки провалился.

—    Напротив, — возразил Легран. — Миссия увенчалась не­ожиданным успехом.

—    Как так? Если память мне не изменяет, Советы постро­или водородную бомбу сразу вслед за нами.

—    Это правда. Они провели испытания в 1953 году, через два года после нас. Помнишь, я говорил о гордости? Наши не могли смириться с тем, что их обойдет Сталин, эта деревен­щина. Он ведь был тот еще параноик и приказал Игорю Кур­чатову, советскому Оппенгеймеру, построить запасной завод в Уральских горах. Там-то и преуспели в деле создания термо­ядерной бомбы. Обвинив сибирский коллектив ученых в зло­намеренном срыве программы, Сталин приказал всех унич­тожить.

—    Странно, что вы не учли уральскую лабораторию.

—    Рейд запланировали, но потом отменили. Может, сочли миссию уж слишком опасной, или у «летающего крыла» об­наружились неустранимые дефекты...

—    Так что стало с самолетом?

—    Его вместе с грузом запечатали в ангаре, базу на Аляске забросили, а персонал раскидали по всему земному шару. Ни­кто из этих людей не был знаком с картиной в целом. Проект практически умер.

—    Практически... Остался протокол уничтожения пилота?

Легран поерзал на стуле.

—    Это и еще кое-что. Ликвидировали почти весь экипаж, — тихо произнес он. — Они оставались единственными посвя­щенными, не замешанными в политике. Четверо людей, и все погибли. Их семьям сообщили об аварии, и на Арлингтонском кладбище организовали похороны с почестями.

—    Как мило со стороны правительства.

Легран нервно откашлялся.

—    Ты же знаешь, я всеми силами старался навести в управ­лении порядок. Порой соскребаешь с дела налет грязи, а под ним — еще один, куда хуже. К несчастью, большая часть до­брых дел прошла незамеченной, и тому есть причины, при­чины очевидные. Сообщество шпионов успело натворить та­кого, за что до сих пор стыдно. История, которую я тебе рас­сказал, — часть нашего позорного наследия.

—    Остин поведал о находках. Якобы один из пилотов при­ходил на собственные похороны. Его видел сын.

—    Он настоял, требовал разрешения последний раз взгля­нуть на жену и ребенка, — объяснил Легран. — Наше руковод­ство сказало, что Мартина якобы помещают на неопределен­ное время под защиту управления. Естественно, они соврали. Вскоре Мартина убил собственный опекун.

—    И этот опекун поселился на ферме, на севере штата Нью- Йорк?

—    Правильно.

Взгляд Сандекера сделался твердым.

—    Прости, но вашего киллера мне не жаль. Он был хлад­нокровным убийцей, достигшим возраста, когда все люди по­стигают мудрость. Он прикончил бы Остина. Зачем вы сохра­нили протокол? Не хватило смертей летчиков?

—    Командование перестраховалось, боясь новой войны. Отношения с Советами и без того не больно ладились. Вот и установили протокол и его слепое выполнение — на слу­чай, если кто-то все же попытается открыть тайну «летающего крыла». Шпионов ждали из-за границы, об угрозе с собствен­ной стороны никто не помышлял. Опасность исходит от Кон­гресса! Кому такое в голову придет?! Меры оказались излиш­ними. Спикера палаты не переизбрали, после поражения он так и не вернулся. Вот начальство и решило, наверное, будто мина-ловушка, готовая разорваться под ногой у любого иду­щего по следу, деактивируется сама по себе. Кто бы мог по­думать, что и через полвека она останется в боевом режиме?

Откинувшись на спинку, Сандекер сложил пальцы доми­ком.

—    Выходит, мой человек чуть не погиб согласно старинной схеме, разработанной кучкой мачо и ковбоев? Ваш киллер, по­лучив сигнал, поди, расчехлил винтовку и приготовил запас взрывчатки? И уже думал оттянуться на вечеринке по поводу выхода на пенсию? Эх, знали бы налогоплательщики, на ка­кой идиотизм расходуются их деньги — во имя демократии...

—    Им же лучше, — возразил Легран. — Мир все еще на гра­ни. Сдерживание ядерного роста Советов стоило огромных усилий. Если бы история всплыла, националисты почуяли бы волю и опять возопили, что Америке нельзя верить.

—    Они и без вас так думают, — сухо заметил Сандекер. — Опыт подсказывает, что власти предержащие боятся лишь одного: скандала. — Адмирал улыбнулся. — Полагаю, боль­ше протоколов-