Синее золото

стен, словно ангар был одним большим колоколом. Из дыры в переднем склоне «холма» посыпались куски оплавленного металла и комья опаленной земли и растений. Внутрь хлынул дневной свет. Правда, тол­стая прослойка из зелени и почвы смягчила ударную и те­пловую волну.

Посмотрев на отверстие, Остин заметил:

—    Они берут высоко, чтобы не повредить самолет. И на­верное, хотят запугать нас.

—    У них получается, — ответил Завала. — Я напуган.

Судя по виду, Джо приврал. Если бы он так легко поддавал­ся панике, то давно бы уволился из Команды особого назна­чения НУМА. Спокойным взглядом латинос обшарил ангар, ища что-нибудь, что дало бы хоть минимальное преимущество.

Не успели стихнуть отголоски взрыва, как в заднюю дверь ангара принялись колотить.

—    Не помогла ловушка-то, — сказал Остин.

Обежав самолет сзади, напарники перетащили к двери все, что могли: ящики с инструментами, лавки, шкафы. Импрови­зированная баррикада лишь ненадолго сдержит наемников, в конце концов, главный удар они сосредоточили на передней двери ангара. Проходя под фюзеляжем «летающего крыла», Завала обратил внимание на сопла движков, похожих на жер­ла пушек. Завала ухватил напарника за руку.

—    Курт, смотри, эти сопла направлены как раз на заднюю дверь. Если сумеем завести двигатели, то окажем гостям те­плый прием.

Остин, словно позабыв про мерные удары в заднюю дверь, прошел под фюзеляжем и встал перед самолетом. Уперев ру­ки в бока, он посмотрел на кабину.

—    Даже если вырвемся наружу, идти нам некуда. Есть идея получше, — задумчиво произнес он.

Работая с Остином, Завала научился думать почти так же неординарно, как и его напарник. Подхватив ход мысли, он ответил:

—    Ты шутишь.

Остин посмотрел на него как никогда серьезным взглядом.

—    Ты же сказал: системы работают. Если заведем двигате­ли, то незачем, думаю, тратить горючее на шашлык из плохи- шей. Лучше оставить их с носом. А? — Уловив блеск в глазах напарника, Остин добавил: — У тебя ведь руки чешутся. Хо­чешь полетать на этой штуковине.

—    Слишком много условий. Вдруг двигатели не заведутся или топливо выдохлось... — Завала перечислил еще несколь­ко нежелательных моментов, однако уголки его губ тянулись кверху. Завала уже отверг возможность неудачи. Остин не прогадал, поставив на любовь напарника управлять всем, что летает.

—    Придется нелегко, это правда. Вон на тех тележках, ду­маю, самолет выводили на полосу для разгона. Такой роско­ши мы лишены, так что с самого разбега и начнем.

—    Повезет, если вообще начнем. Движки не заводились лет пятьдесят, — ответил Завала.

—    Вспомни момент из фильма Вуди Аллена, когда «Фолькс­ваген» заводится после нескольких веков, проведенных в пе­щере. Раз плюнуть...

Завала усмехнулся.

—    Это тебе не «Фольксваген», — возразил он. Хотя было видно: для него завести самолет — уже не вопрос жизни и смерти. Это вопрос чести, вызов. — Сначала надо накачать колеса шасси, они совсем сдулись.

—    Я видел где-то насосы, но времени почти не осталось.

—    Начнем с внешних колес на крыльях и с носового шас­си. Потом, если успеем — займемся внутренними.

Быстро размотав шланг, они принялись нагонять воздух в колеса. Частота сердцебиения сравнялась с тактовой часто­той компрессора. Остановив накачку, Остин прислушался: за­дняя дверь стояла на месте, неповрежденная, хотя ломиться в нее перестали. Странно это. Странно и нехорошо. Вполне воз­можно, наемники готовятся взорвать дверь. Впрочем, как сле­дует встревожиться Курту не дали — наверху прогремел оче­редной взрыв, и Остина с Завалой швырнуло на промаслен­ный бетонный пол. Вторым выстрелом наемники попытались расширить первое отверстие. Под потолком клубился дым от спаленных растений.

—    Время вышло! — прокричал Остин. — Надуем колеса на заправке. Оставь люк открытым. Когда двигатели прогреют­ся, я побегу к нему. Пока дверь ангара открывается, я успею сесть в самолет.

—    Не забудь отрубить нас от шнуров питания, — напомнил Завала и забрался в люк.

Остин занял место у рубильника. Да, расклад против них, но американская военная техника — это вам не просто так. При удаче вывезет.

Усевшись в высокое кресло пилота, Завала оглядел прибор­ную панель — и та расплылась у него перед глазами. Учить­ся придется на ходу. Моргнув несколько раз, Завала рассла­бился и постарался вызвать в памяти опыт управления «Ка­талиной». Заставив себя не смотреть на все показатели разом, он запустил проверку систем. Все работает, все хорошо. На осевой панели размещались радио, спидометр и счетчик го­рючего. Пальцы сами пробежались по нужным переключате­лям, и экраны приборов зажглись, подобно электрическому бильярду.

Перестав дышать, Завала по очереди включил зажигание каждого двигателя. Турбины гортанно взревели, постепенно переходя на высокий гул. Обрадованный, Хосе махнул рукой Остину — тот махнул в ответ.

Завала пересел в кресло второго пилота и отрегулировал подачу топлива. Курт рванул рубильник — в узкую щель под дверью полился дневной свет. Остин нырнул под корпус са­молета и вырвал из гнезда шнур питания. Затем схватил при­готовленную заранее кувалду и выбил ею клинья из-под колес шасси. Задыхаясь от дыма, влез в люк и задраил его за собой.

Струи горячего воздуха из сопл расплавили или просто разметали по ангару все, что не было приколочено к полу. От гула прерывался поток мыслей; жар и дым наполнили по­мещение.

Рухнув в кресло второго пилота, Остин выпалил:

—    Дама в твоем распоряжении, приятель.

Завала показал ему поднятый большой палец.

—    Она слегка чудит, но для старой девы держится неплохо.

Глядя неотрывно на поднимающуюся дверь ангара, Завала удерживал тормоза и постепенно прибавлял газу. Будь у него полная команда, он доверил бы бортинженеру предупредить, когда двигатели наберут нужную мощь. А так приходилось полагаться исключительно на опыт и слух. Различить, как ра­ ботает каждая турбина по отдельности, он не мог. Впрочем, гул стоял ровный, и это радовало.

Замерев на секунду, дверь наконец поднялась до конца, и Завала отпустил рычаг тормоза. Самолет рванул вперед. Давя плавно на газ и отдаваясь во власть чудовищной силы восьми реактивных движков, Завала издал вопль восставшего раба... который быстро смолк.

Прямо на пути разгона стоял давешний зеленый вертолет.

Выпустив по ангару вторую ракету, геликоптер приземлил­ся примерно в полумиле от места действия. Наемники как раз готовились к штурму, когда изнутри — подобно исполинской черной птице из яйца — вырвалось «летающее крыло». Удив­ление наемников быстро перешло в испуг, и они бросились в стороны, как листья на ветру.

Пилот вертолета стоял, привалившись к борту машины, и курил. Завидев несущийся на него бомбардировщик, он прыг­нул в кабину, и тут же перед ним встал выбор: остаться на ме­сте и погибнуть; открыть огонь по «летающему крылу» в на­дежде, что пули и ракеты пробьют обтекаемый фюзеляж... или самому рвануть в небо.

Послышался дробный стук, будто в обшивку самолета бил­ся клювом дятел-переросток. Завала, решивший, что отвали­вается турбина, немного успокоился после фразы Остина:

—    По нам стреляют! Ты взлетать будешь или так и прое­дем всю дорогу до Нома?

Из-за необычного расположения приборной панели, За­вала не мог разом уследить за всеми показаниями. Поэтому он просто нацелился на вертолет и крикнул Остину — чтобы предупредил, когда «крыло» достигнет воздушной скорости.

—    Сорок! — выкрикнул Остин.

Надо же, как быстро разогнались. И это несмотря на боль­шую массу и частично сдутые шасси. А