написана книга, которую вы сейчас держите в руках.
Глава 1
ДРАМА РОМАНЦЕВА
...ПЯТНИЦА, 13-Е. Вы можете быть убежденным материалистом, с презрением относиться к любого рода суевериям. Но если вы при этом – болельщик «Спартака», дальнейший рассказ, возможно, заставит-таки вас поверить в мистику. То, что произошло в тот день, конечно, было неизбежно, все к тому шло. Но в том, что резкий поворот судьбы «Спартака» был предрешен именно в пятницу 13-го, видится какой-то особый знак. Черная метка для красно-белого клуба.
Итак, поздним вечером пятницы, 13 июня 2003 года, за два дня до финала Кубка России между «Спартаком» и «Ростовом», в офисах спортивных редакций трех ведущих российских телекомпаний – «Первого канала», РТР и НТВ – раздались звонки одинакового содержания. Пресс-атташе клуба Алексей Зинин просил телевизионщиков прислать съемочные группы на спартаковскую базу в Тарасовку к 14.00. О чем будет идти речь, руководитель пресс- службы не сообщил, ограничившись фразой: «Романцев хочет сделать важное заявление».
Заявление будет действительно важным – это стало ясно сразу. Хотя бы потому, что Романцев подобных шагов не предпринимал никогда. Человек, годами игнорировавший послематчевые пресс-конференции и вообще редко появлявшийся на публике, вдруг решил прибегнуть к услугам «четвертой власти». Зачем? Что за бомбу он готовит? Репортеры, готовившиеся к поездке в Подмосковье, места себе не находили от нетерпения.
Пишущую прессу, правда, в Тарасовку не пригласили. Но не из-за романцевской к ней неприязни, а по сугубо технической причине: газеты в связи с праздниками не выходили, а Романцев, уже общаясь с репортерами, несколько раз подчеркнул, что видит смысл в своем заявлении исключительно до финала Кубка России. Он попросил тележурналистов показать отснятый в субботу материал непременно до матча с «Ростовом», и вечером того же дня эфир состоялся. Заявление было скоротечным.
И сжигало мосты.
Романцев – что характерно, не в официальном зале для пресс-конференций, а своем кабинете на втором этаже – сказал:
«На фоне последних выступлений „Спартака“ все чаще в средствах массовой информации появляются слухи о моем возможном уходе из команды. В данный момент это было бы самым легким для меня решением. Но я чувствую ответственность за судьбу „Спартака“ и прилагаю все силы, чтобы вывести команду из сложной, почти критической ситуации. Выиграв девять чемпионатов России и завоевав несколько раз Кубок страны, „Спартак“ всегда останавливался в полушаге от чего-то серьезного. Мы были в полуфинале всех трех европейских турниров, но болельщики справедливо хотели от команды большего. Для того чтобы выигрывать что-то серьезное в Европе, „Спартаку“ не хватило самой малости, а может быть, самого главного – хорошего и правильного финансирования. К сожалению, надежды, что с приходом нового руководителя в клуб можно будет создать команду европейского уровня, не оправдались. „Спартак“ потерял почти все свои позиции как в футбольном плане, так и в организационном. Выход я вижу только один: надо вернуться к недавним добрым временам, когда в клубе каждый занимался своим делом и именно за это дело отвечал.
„Спартак“ – это команда не Старостина, Нетто, Симоняна и тем более не Романцева. „Спартак“ – это народная команда. Судьбу этой команды должен определять народ, а не амбиции нескольких людей. Думаю, все спартаковцы готовы ответить на любые вопросы по поводу ситуации в команде. Времена сейчас тяжелые, но мы помним и другие времена, когда „Спартак“ вылетел в первую лигу. Тогда болельщики объединились, искренне поддерживали команду. И „Спартак“ начал играть хорошо, вышел в Высшую лигу и стал чемпионом. Все это благодаря тому, что мы летели на крыльях болельщиков. Может быть, сейчас тоже стоит попробовать так же».
Спустя несколько месяцев тогдашнего президента «Спартака» Андрея Червиченко спросят:
– И долго думали, прежде чем принять решение расстаться?
– Недолго. Включил телевизор, послушал – и все.
Революционная ситуация в клубе назревала давно. Удивило всех только одно: почему Романцев сделал свое заявление за день до финала Кубка России – единственного трофея, который «Спартак» мог выиграть в сезоне-2003 (в чемпионате команда к тому моменту занимала 13-е место)? К чему была такая спешка – ведь тренер подчеркнул, что видит смысл в обнародовании его слов исключительно до матча? Что это – желание подстраховаться на случай поражения и возможных санкций со стороны Червиченко или что-то другое, менее предсказуемое?
О спонтанном эмоциональном всплеске не могло быть и речи – обзвон телекомпаний, как уже говорилось, пресс-атташе произвел днем ранее. Так что несостоятельна и эксцентричная (как, впрочем, и все, что этот человек говорил и делал) версия Червиченко, высказанная в газетах на следующий день после финала: «А может, просто утро не задалось. Знаете, бывают различные синдромы по утрам. Всякое случается». Намек президент клуба сделал достаточно прозрачный, и во многих других ситуациях к Романцеву, увы, он имел прямое отношение. Но не в этой.
Позже в спартаковских кулуарах всплывет и будет активно муссироваться самая детективная из всех версий романцевского взрыва, которую мне не под диктофон доводилось слышать в достаточно высоких кабинетах. Якобы главный тренер узнал, что к Червиченко, ростовчанину, приходил его земляк, президент «Ростова» Иван Саввиди с чемоданчиком и недвусмысленным предложением – назовем это так – уступить ему Кубок. Естественно, за определенную компенсацию.
В середине 2005-го Червиченко в интервью «Спорт-экспрессу» эту версию подтвердил: «Романцеву кто-то нашептал, что Кубок я уже продал „Ростову“. Даже цену называли – 1,5 миллиона долларов. Он боялся, что потом я свалю все на него, и решил сработать на опережение. А я Кубок не продавал».
Насколько близко или далеко от истины то, что вы только что прочитали, действительно ли к Червиченко приходил Саввиди с «чемоданчиком», оценивать не берусь. Какие-либо утверждения на подобную тему без документальных доказательств – подсудное дело, а потому ограничусь констатацией, что такая версия имела хождение. Быть может, логику Романцева с его свалившимся как снег на голову заявлением она сможет прояснить несколько лучше.
А финал Кубка «Спартак» выиграл. Единственный гол после навеса новичка из «Ротора» (а в будущем ведущего форварда команды) Романа Павлюченко забил капитан красно-белых Егор Титов. Никто никому игру не продавал.
Это был последний на сегодня триумф «Спартака». А потом ушел Романцев – и ушли победы. Впрочем, очевидно: они ушли бы даже в том случае, если бы тренер остался.
Кое-кто из болельщиков еще надеялся, что победа в Кубке, общая радость помирит-таки Червиченко и Романцева. После прочтения на следующий день в «Спорт-экспрессе» реплик президента надежд не осталось.
– Это все равно что перейти Рубикон, – сказал Червиченко. – Да, можно высказывать друг другу какие-то претензии, но в клубе создалась совершенно ненормальная ситуация. Главный тренер – маленькое олицетворение бога на земле. Ему нельзя ничего сказать, его нельзя ничем тронуть, он святой... У меня сейчас ощущение дежавю. Что-то подобное было после чемпионата мира. Об этом писал корреспондент «Спорт-экспресса», на которого я тогда здорово обиделся. А оказывается, все соответствовало действительности. Была фраза: «Мы все едем на поезде в дерьме, а на перроне стоит Олег Иванович – в белом костюме». Последнее заявление Романцева мне ту заметку напомнило.
– Трудно представить, что после такого вы будете работать вместе.
– Мне тоже. Как думаете, кто уйдет?
Многое еще сказал президент клуба. Романцев обещал ответить на днях. Но так и не ответил. Просто ушел. Для спартаковских болельщиков не было большего облегчения: если бы газетная перепалка между ним и Червиченко продолжилась и вылилась в войну компроматов, всплыли бы чудовищные вещи. Недаром президент в одном из интервью высказался: «Если бы я рассказал, что творилось в клубе последние три года, у многих волосы не то что дыбом встали бы – выпали».
Романцев, скорее всего, промолчал не потому, что ему нечем было ответить, и не из высоких соображений спасения репутации клуба – а потому, что со «Спартаком» у него был заключен дорогостоящий контракт, и разум, помноженный на соображения финансового порядка, возобладал.
И все равно – даже в кошмарном сне болельщикам «Спартака» не могло привидеться, каким окажется расставание с командой ее тренера – десятикратного чемпиона (помимо девяти российских титулов был еще один советский, в 1989-м). Обилие регалий, казалось, предполагает некую чинность прощания. Но лихорадочно смягченный финал драмы не изменит ее жестокой сути: уход Романцева вышел таким же скандальным, как в 1988-м у его учителя Константина Бескова, чей союзный рекорд – девять лет подряд с медалями – не помешал быть уволенным из «Спартака» с какой-то гротескной формулировкой: «В связи с затянувшимся пенсионным возрастом».
Разница в том, кто увольнял. Бескова отправлял в отставку основатель клуба Николай Старостин – название «Спартак», собственно, и придумавший. Всей своей жизнью Старостин заслужил право на любую формулировку. У владельца «Спартака» времен отставки Романцева – Андрея Червиченко – право указать тренеру на дверь тоже было. Но совсем другое. Юридическое право хозяина.
Ставить Романцева и Червиченко на
