пропагандистские стереотипы упрощают, примитивизируют мир, а значит, и относиться к стереотипам в собственной стране следует осторожно».
Мне лично Михаил Сергеевич рассказывал, как его прятали у чужих людей. Потому что его дед по материнской линии Пантелей Гопкало— большевик, председатель первого колхоза. И к его семье, следовательно, оккупанты могли и не применить «стереотипные» решения.
Отец Горбачева, Сергей Андреевич, служил в саперном подразделении в стрелковой бригаде, затем бригаду переформировали в 161-ю стрелковую дивизию, и в саперном батальоне сержант С. А. Горбачев прошел до самого конца войны. Был дважды ранен, награжден двумя орденами Красной Звезды, несколькими медалями за освобождение европейских столиц.
В партию Сергей Андреевич вступил после войны, в 36 лет, добросовестно трудился рядовым механизатором. На уборке урожая на пару с сыном работал на комбайне. Оба были отмечены государственными наградами. Уже в 17 лет Мишу Горбачева наградили орденом Трудового Красного Знамени. В 18 лет он член РК ВЛКСМ, а через год его принимают кандидатом в члены ВКП(б).
Начало славной биографии сверстано, и Горбачев поступает в МГУ на юридический факультет. А где же еще учиться орденоносцу? Годы комсомольского вождизма зародили в нем стремление что-то переделывать и реформировать. Его даже называли мини-Хрущевым, как позже— мини-Брежневым, мини- Андроповым, пока он не приобрел славу реформатора-разорителя.
Карьера Михаила Сергеевича начинается в Ставрополье, где Горбачев припал к светлому родничку комсомольской славы. Так легче делать карьеру. К тому же в самый раз присмотреться, к какому коммунисту наверху прикипеть душой. Очень скоро Миша Горбачев с комсомольского воза взобрался на партийный. В 39 лет — случай, прямо скажем, редчайший — Михаил Сергеевич становится первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. В 48 лет он уже кандидат в члены Политбюро.
Заискивающие тирады в адрес вождей всегда были на устах Горбачева. Он дозировал лесть словно заправский провизор на весах тщеславия.
После смерти К. У. Черненко по предложению А. А. Громыко Горбачева избрали Генеральным секретарем. Позже ходили слухи, что ставропольская мафия отметила то событие бурными возлияниями, несколько дней пировала.
В минуту коронации новоиспеченный генсек выступил с короткой речью на Политбюро. Обстоятельную речь он произнес только на апрельском Пленуме ЦК КПСС. Он доложил ЦК, что экономика нашего государства топчется на месте. И чтобы польстить новым инициативам Горбачева, будущие карьеристы шептались в курилках: «Как рубит, о таком генсеке мы мечтали все эти годы!» А тех, кто не простаивал часами в политических курилках, Горбачев с темпераментом Минздрава предупредил: «Молчание опасно для карьеры!»
Светлана Шипунова, изучая Горбачева в перестроечный период, пришла к трем версиям:
1. Горбачев начал перестройку как «верный ленинец», а потом перешел в стан «демократов».
2. Горбачев давно замыслил покончить с социализмом, но скрывал это до поры до времени.
3. Последняя версия самая безжалостная: Горбачев — недоумок. Нет, он может быть хорошим семьянином, но для братской семьи народов Страны Советов — он всегда отчим.
В чистом виде ни в одну из предложенных версий я не верю. Все гораздо сложнее. Мне ближе другая версия: Горбачева на вершину власти привела ставропольская мафия. Но подтолкнуть «Мишку-конвертика» на самую последнюю ступеньку власти даже у мафии не хватило сил. Поэтому где-то на полпути мафия сдала Горбачева спецслужбам СИТА.
Развал экономики, падение жизненного уровня народа, безработица, забастовки, кровавые национальные конфликты, беженцы, преступность в стране— вот не полный перечень заслуг Горбачева перед своими хозяевами, которые заказали ему развалить могущественную страну. Заказчики выбрали на эту роль М. Горбачева — и не разочаровались…
7 декабря 1991 года охранники облачились в бронежилеты. Вскоре врубили и радио на полную мощность. Но тем не менее через жалюзи оконной решетки мы ясно слышали музыку, звуки военного оркестра. Кто-то обращался к нам по мегафону, но разобрать что-либо было невозможно. «Нанайские» мелодии по «Маяку» заглушали все голоса с улицы.
Позже от адвокатов мы узнали кое-какие подробности. Патриоты Москвы организовали демонстрацию у стен Матросской Тишины. Это был акт гражданского неповиновения, колонна манифестантов в сопровождении оркестра Военно-инженерной академии им. Куйбышева прошла от станции метро «Сокольники» до стен изолятора. Пожалуй, это был первый акт негодования, и преследовал он не столько цель поддержать гекачепистов, сколько выразить протест против того беспредела, который нарастал в древней русской столице. К стенам «Тишины» пришли военные, от солдат до генералов, депутаты, писатели, корреспонденты, единомышленники духовной оппозиции «День» со своим ведущим Александром Прохановым. Затерялись в толпе и переодетые «блюстители порядка».
Манифестанты развернули транспаранты: «Иуды — в Кремле, патриоты — в тюрьме!», «В. Степанков — карманный прокурор!», «Позор карманной юстиции!», «Меченый, оставь Советскую власть в покое!». Многие из демонстрантов и не подозревали, что Советской власти уже нет.
10 декабря в Москве собрали военных, чтобы нарисовать радужные перспективы. Впервые после 1985 года на совещание прибыл Горбачев. Он хотел показать Вашингтону, что сохраняет за собой пост Верховного главнокомандующего. В своем выступлении Горбачев обрисовал сложившуюся ситуацию в стране, говорил о необходимости проведения коренных преобразований, в том числе и в Вооруженных Силах. Он отметил, что реализация реформ идет неровно, кое-кто, спекулируя на переживаемых трудностях, пытается навязать нам сепаратизм.
Президент напомнил генералам и офицерам, что новоогаревский процесс дает хороший шанс для выхода из кризиса. Глаголил Горбачев на этом совещании около пятидесяти минут, а послушать, что думают по поводу антиконституционных Беловежских соглашений командующие войсками округов, флотов, генералы и офицеры Генерального штаба, — у Горбачева не нашлось времени.
На этом совещании выступил и президент Б. Н. Ельцин, он разъяснил генералам и офицерам причины трехстороннего соглашения, о необходимости именно таким образом приступить к созданию Содружества Независимых Государств. Ельцин утверждал, что трехстороннее соглашение позволит сохранить экономические, политические, культурные и другие связи, которые сложились между нашими народами. Мол, живительная формула Содружества позволит заключить договор об оборонительном союзе, о коллективной безопасности, основанной на едином командовании Вооруженными Силами, централизованном управлении ядерными и стратегическими средствами. При этом, отметил Ельцин, некоторые оборонительные функции мы собираемся делегировать руководителям суверенных государств, их министерствам обороны и воинским формированиям.
Следующее высказывание Ельцина показало: вопрос о Вооруженных Силах глубоко не проработан. «Россия не намерена создавать свою армию, свое Министерство обороны, если ее к этому не вынудят». Президент подтвердил свое решение через российский бюджет обеспечить денежное содержание офицерскому составу. Нарисовал он и радужную картину строительства жилья для военных, призвав к стабильности и спокойствию.
Ельцин выступал около часа и еще 30 минут отвечал на вопросы офицеров и генералов. Все симпатии были на его стороне. Под занавес Ельцин нокаутировал Горбачева, дескать, во время встречи Михаила Сергеевича с президентом США в Мадриде все расходы советской делегации оплатили американцы. Дескать, вот! Он уже ходит по миру. Клянчит…
Ельцин давно заигрывал с военными, обычно к себе на совещания он приглашал командующих войсками. Еще раньше, в самом начале 1991 года, его советник Ю. В. Скоков наведывался в Министерство обороны с предложениями создать структуры из армейских частей и подразделений для охраны железных дорог и грузов. Это был зондаж, как отнесется Министерство обороны к суверенизации России.
Но Горбачев на эти ходки из Минобороны не обратил внимания. Подозреваю, что Горбачев уловил новые веяния из Вашингтона и собирался уйти в оппозицию. Иного пути остаться в номенклатуре у него не было.
Положительно оценили в Белом доме и заявление лидеров трех республик, принятое в Беловежской Пуще. Распад великого государства — давнишняя мечта вашингтонской администрации. Американцы дали
