Август 1991. Где была армия

Брежнева, Громыко согласился с американцами не включать их флот в этот договор. Под сокращение вооружений подпадали наземные войска, воздушные войска… Брежнев к тому времени был уже болен и, честно говоря, не очень во всем этом разбирался. После Громыко министром иностранных дел стал Шеварднадзе. Но в дальнейших событиях виноват не столько он, сколько Горбачев.

Когда они первый раз встретились с Рейганом (с 1980 по 1988 год президент США. — Авт.) в Рейкьявике, Ахромеев сказал Горбачеву, что нельзя подписывать договор, не включив в него системы ПРО — американцы хотели, чтобы шло сокращение вооружений, а они бы имели право продолжать создавать противоракетную оборону. Но Горбачев потом все же подписал такой договор. Кроме того, нам пришлось сократить раз в сто больше ракет, чем им. У американцев было всего штук 50 «Атласов», подпадающих под этот договор— они их уничтожили, а основная масса их ракет осталась на флоте, на атомном подводном флоте — ракеты «Поларис», на полутора тысячах самолетов Б-52, которые мы согласились считать за один боеприпас, в то время как этот самолет поднимал 12 ракет. У нас же было б ракетных армий, которые надо было сокращать по этому договору! Когда я стал министром обороны, я раз сказал Горбачеву: «Михаил Сергеевич, что же Вы делаете-то?» Он: «Не твое дело! Ты ничего не понимаешь!» Два сказал — та же самая реакция. Потом Горбачеву это надоело, и он назначил Зайкова (в 1986–1990 гг. — член Политбюро ЦК КПСС. — Авт.) председателем комиссии по разоружению. И вот мы: переговорщики, Министерство иностранных дел, КГБ, Министерство обороны сходились в спорах в его присутствии, а Зайков нас мирил, чтобы не докучали своими спорами Горбачеву. О чем в частности шел спор? Американцы на каждый дивизион, который мы уничтожали; присылали свою группу наблюдателей — разведчиков, проще говоря. Мы же могли послать в Америку на заводы, где производятся ракеты, всего две группы. По договору ОБСЕ мы должны были уничтожить 20 тысяч единиц бронетехники! Американцы в Америке не уничтожали ничего, французы около 60 штук, англичане — ничего. Тогда я в срочном порядке из Польши, из Германии, из Венгрии стал вывозить более современные танки на Дальний Восток, а старые в Европу, чтобы под сокращение попали бы они. Что тут началось… Приехала Тэтчер! Только она уехала — приезжает Никсон! «Почему, — говорит, — вы так делаете?» Я отвечаю: «Ваш флот не входит под сокращение и наш не входит. И мое дело, какими войсками этот флот укомплектовывать». Передал потом еще современные танковые дивизии Балтийскому, Северному, Черноморскому и Тихоокеанским флотам.

— Против кого дружат страны Североатлантического альянса без Варшавского Договора? И кто, в принципе, может быть сегодня стратегическим партнером России?

— С НАТО вот как получилось… Горбачев уволил секретаря ЦК, отвечавшего за Варшавский Договор, и назначил на его место Александра Яковлева, бывшего посла в Канаде, которого спешно ввели в политбюро. Через год Варшавского Договора не стало.

Разумеется, НАТО нужно сегодня, чтобы противостоять России. А зачем иначе? Смотрите: Венгрия, Румыния, Болгария, Польша… практически все страны Восточной Европы вошли в НАТО. А Россию, как я понимаю, туда могут принять только при условии, если мы уничтожим все до единой ракеты или значительно поделимся своими территориями. Сейчас уже ведутся такие разговоры: у вас, мол, на Дальнем Востоке всего 2–3 человека на квадратный километр, зачем вам так много нерационально используемой земли.

Стратегическим союзником России в противостоянии Америки может быть Китай. Но что такое Китай в военном смысле? Там есть всего одна ракетная база, на которой, может быть, с десяток ракет всего. Мне рассказывали, как они у нас купили зенитный комплекс С-300 и делают примитивные ракеты «вручную». Нет у них еще тех технологий, которые могли бы вырабатывать такое количество ракет, как у нас или американцев. Китайцы — трудолюбивый народ, когда копаются в земле, но создать современную военную технику им еще слабо. Что уж говорить об остальных ядерных странах… Ситуации с Северной Кореей, Ираном специально нагнетают американцы, чтобы мировое общественное мнение не препятствовало строительству их ПРО. Как только они построят эти новые ПРО, они сразу же забудут и корейцев, и иранцев, все будет направлено против России. Зачем создавать ПРО в Чехии или Польше? Что, Северная Корея будет через всю Россию обстреливать Америку, когда она это может проще сделать через океан. Никогда Корея не сделает таких ракет. Ракета стоит дороже золота! Ее цена равна цене золота, вес которого примерно равен весу ракеты. То же самое касается современных военных самолетов. Это летает золото!

— Если сложить полярные мнения о событиях 19–21 августа 1991 года, то, как ни парадоксально, можно вывести характеристику действиям ГКЧП, которая, думаю, устроит и правых, и левых: заговор нерешительных людей. Как вы сегодня оцениваете ГКЧП и свою роль в нем?

— Прежде всего: никакого заговора не было. Перед тем, как ехать в Форос к Горбачеву, на одном из объектов КГБ собрались: Крючков, Павлов, Янаев, Шейнин, я, со мной были Варенников и Ачалов… Короче, все те, кто остался в Москве и не уехал отдыхать. Решив ввести чрезвычайное положение, мы опирались на то, что 17 марта 1991 года был проведен всесоюзный референдум, на котором более 70 % населения СССР проголосовали за его сохранение. Горбачев же, вопреки референдуму, собирал князьков из союзных республик, для того чтобы вырабатывать договор о создании Союза суверенных государств. А что значит суверенное государство? Суверенное — значит, самостоятельное. Я, Крючков, Пуго были на двух или трех таких совещаниях. Я говорил Горбачеву: «Армию тогда не сохранить». Он: «Ты ничего не понимаешь!» Крючков тоже со своей стороны говорил Горбачеву: «Перестанет существовать Комитет государственной безопасности, способный контролировать эти республики». В ответ: «Ничего ты не понимаешь!» И в результате Горбачев перестал нас приглашать. И они все-таки выработали такой договор, опубликовали его в газетах в пятницу 17 августа, когда люди собирались на дачи и отдых, а во вторник 20 августа должны были его уже подписывать. Вот мы и поехали к Горбачеву: давайте введем чрезвычайное положение, иначе Союз распадется. Он обиделся: «Что вы меня учите? Меня народ избрал…» Какой народ его избрал?

ГКЧП обвиняют в нерешительности. Но я не мог поступить, как Ельцин в 1993 году, не мог быть Пиночетом и кого-то арестовывать. А арестовывать надо было верхушку во главе с Ельциным. Комитет госбезопасности, Министерство внутренних дел говорили мне: «Выдели в Медвежьих озерах две казармы, будем туда сажать арестованных». Но так никого и не арестовали. Мне звонит член военного совета десантных войск: «Уражцева арестовали, что делать?» Я говорю: «Отпустите, нужен он мне…»

— Спустя пару дней с вами обошлись иначе…

— Да. Когда мы приехали к Горбачеву в Форос 21 августа, он нас не принял — видимо, с ним уже переговорил Ельцин. Сразу вслед за нами на ТУ-134 прилетают Руцкой, Бакатин, Примаков. А когда они стали возвращаться, позвали с собой в самолет Крючкова: «поговорить», а на самом деле, чтобы нас разъединить. Крючкова по прилете сразу и арестовали. Через 20 минут сел наш самолет. Нас тоже тут же арестовали. Они для этого привезли на аэродром рязанскую школу милиции. Я же мог посадить на каждый аэродром по десантной бригаде. Что такое школа милиции и что такое бригада десантников? Но это была бы гражданская война. Стрельба, по крайней мере… И это точно. Я знал обстановку. К этому времени многие москвичи уже не любили советскую власть.

— Для чего же вы тогда ввели танки в Москву?

— Войска были введены в Москву для охраны Кремля, водозабора, госхрана — важнейших объектов города.

Когда 19 августа 1991 года у Белого дома стал собираться народ, Грачеву позвонил Лобов, просить охрану у армии. Грачев: «Поможем!» и перезванивает мне. Я говорю: «Хорошо, направьте туда батальон». И генерал Лебедь появился со своим батальоном у Белого дома, зашел к Ельцину и доложил: «Мы вас охраняем!» Тут вдруг «Эхо Москвы» передает, что Лебедя застрелили. А через несколько минут он появляется у меня в кабинете: «Я был у Ельцина, доложил ему, что мы его охраняем». Никто ведь не знал, как народ будет реагировать. Лужков с Поповым на автобусах завозили водку к Белому дому. И если сначала там было тысячи две человек, то к вечеру стало тысяч семьдесят. Многие просто перепились. Собчак в это время морочил голову народу в Ленинграде. Кстати, я считаю, что Собчак не достоин того, чтобы студенты Санкт-Петербург-ского университета получали стипендии его имени. Я не согласен, что существуют стипендии имени Ельцина. Ну, кто они такие? Разрушители Советского Союза. Так вот… Мы не собирались брать Белый дом, даже свет и телефоны там не отключили.

— Обстоятельства вашего назначения на должность министра обороны СССР в 1987 году носили — понятно, не по вашей воле — трагикомичный характер. Согласны, Дмитрий Тимофеевич? Какой-то Матиас Руст…

— Все это было сделано специально! Мы Руста прекрасно видели. Несколько раз реактивный самолет