благодарность, какую могли выразить за то, что живут, за то, что могут ехать, за то, что кошмар недавних дней отошел в область воспоминаний. Другие — видели в них лишь насильников, лишавших возможности до конца использовать «блага» революции и — грабителей России. И эти люди злобно мечтали о времени ухода немцев и пророчили, что народ заставит их уйти, а тогда будет расплата.
Но как те, так и другие испытывали какую?то боль, стыд и смущение, что вчерашний враг находится здесь, живет среди нас, имеет вид победителя.
Прошли Евпаторию, Тарханхут — где даже не покачало, опять наступила холодная ночь, опять пришлось маяться, но уже не на скамейке, а на палубе, тесно прижавшись к случайным попутчикам.
Утром показался берег, и к 12 часам дня «Алексий» входил в Одесский порт, а через несколько минут извозчик за 15 рублей вез меня на Маразлиевскую улицу, к родным жены.
Звенели трамваи, проносились автомобили, по Дерибасовской и Ришельевской шла сплошная толпа, та живая, южная, характерная одесская толпа, создавшая Одессу и «одесситов», блестели окна магазинов, заваленных товарами, кричали газетчики, шли в одиночку и группами австрийские солдаты, потертые, неряшливые, плохо дисциплинированные, и даже в германских касках непохожие на немцев.
На улицах стояли бравые милиционеры, везде слышалась русская речь, и только изредка попадались надписи на «ридной мови» над казенными учреждениями, да где?то одиноко трепыхался «жовто–блакитный» флаг.
Я был на Украине.
КРЫМСКИЙ КОННЫЙ ПОЛК В БОЯХ В КРЫМУ[155]
Крымцы, вероятно, были единственным полком русской конницы, которому суждено было с театра военных действий вернуться в свои казармы мирного времени. Печальное было возвращение домой. Не слава и отдых ожидали полк в своем родном городе. В Севастополе господами положения были большевики, опиравшиеся на Черноморский флот и портовых рабочих. В остальных местах Крыма была еще власть Временного правительства, неспособная справиться с местными большевиками, пытавшимися захватить власть в свои руки. Спокойнее всего было в Симферополе, где образовалось краевое правительство из татар, но оно не было в силах взять на себя сохранение порядка и обеспечение населения всем жизненно необходимым. Приход полка, конечно, имел огромное значение, и местные большевистские организации открыто не выступали. В Симферополе образовался «штаб Крымских войск», подчиненный штабу Одесского военного округа. Во главе штаба находился Генштаба подполковник Макухин; кроме него, были еще офицеры Генштаба полковник Достовалов [156] и капитан Стратонов. Многочисленный штаб занимал большой зал нашего полкового Офицерского собрания и примыкающую к залу маленькую гостиную. В комнате Ее Величества нашего шефа устроился не кто иной, как Джафер Сейдаметов, занимавший в то время пост военного министра, но крымские татары не называли себя министрами, а только лишь директорами. Большая собранская столовая, бильярдная и весь нижний этаж были в распоряжении офицеров полка.
По прибытии полка в Симферополь полковник Бако [157] штабом Крымских войск был утвержден в должности командира полка, а месяц спустя назначен был командиром отдельной кавалерийской бригады, состоявшей из Крымского конного (бывший Ее Величества) полка и вновь формируемого 2–го Крымского конного полка, командиром которого назначался подполковник Биарсланов. [158] Полки бригады переименованы были в 1–й и 2–й Конно–татарские полки. Командиром 1–го Конно–татарского полка назначен был полковник Петропольский. [159] 2–й Конно–татарский полк образовался из старого нашего 5–го эскадрона подполковника Зотова [160] и прибывших из Новогеоргиевска 6–го и 7–го маршевых эскадронов. 6–й маршевой эскадрон был вполне готов и должен был летом 1917 года прибыть на пополнение Крымского конного полка, но ввиду беспорядков, происходивших на железнодорожном узле города Александровска, был направлен туда для водворения порядка, а по выполнении поставленного задания был направлен в город Бахчисарай на формирование 2–го Крымского конного полка. «Старый» 5–й эскадрон развернулся в два эскадрона, образовав 1–й и 2–й эскадроны 2–го полка, пополненные 8–м маршевым эскадроном, 6–й маршевый эскадрон стал 3–м эскадроном 2–го полка, а 7–й маршевый эскадрон 4–м эскадроном. 7–й маршевый эскадрон не был еще вполне готов как боевое подразделение 2–го полка. В полку не было пулеметов; недостаток был в винтовках, патронах и в остальном вооружении и снаряжении. Из кадровых крымцев были в полку подполковник Биарсланов (командир полка), подполковник Зотов (младший штаб–офицер), штабс– ротмистр Глазер [161] (командир 1–го эскадрона) и поручик Одель [162] (помощник командира 1–го эскадрона); все остальные офицеры, в том числе и старший штаб–офицер полковник Глебов [163] (Александрийский гусар), были офицерами разных кавалерийских полков, но до полного комплекта господ офицеров было очень далеко. Для уравнения полков бригады в числе эскадронов 5–й эскадрон штабс–ротмистра фон Гримма [164] приказом штаба Крымских войск был переведен во 2–й Крымско–татарский полк, но фактически продолжал оставаться при своем старом полку, т. к. 2–й полк находился в Бахчисарае, а эскадрон стоял в Симферополе и был тесно связан с 1–м полком как служебно, так и экономически.
Сразу по прибытии полка в Крым начались и активные действия полка по водворению порядка в разных местах Крыма; несколько раз уже, еще до прибытия из Херсона 1–го и 2–го эскадронов, перед полковой мечетью появлялись гробы убитых всадников в стычках с большевиками. Все же, несмотря на потери, борьба шла успешно и везде поддерживался порядок, особенно после прибытия 31 декабря остававшихся в Херсоне двух эскадронов; оба эскадрона прибыли по железной дороге. Кроме крымцев (1–го и 2–го полков), «штаб Крымских войск» располагал еще четырьмя ротами пехоты, состоящими почти исключительно из офицеров, в ротах числилось до сотни офицеров в каждой, но при первом же вызове явилось в строй не более как двадцать — двадцать пять человек в каждой роте. Бывшие в Симферополе и в других городах Крыма офицеры явно не сочувствовали формированию офицерских частей. В городе находилось три запасных пехотных полка (33–й, 34–й и 35–й), на которых рассчитывать было невозможно; лучшее, что возможно было ожидать, это их нейтралитет. В Феодосии был еще один запасный полк, тоже совершенно ненадежный. Вся надежда в штабе основывалась на прибытии «Мусульманского корпуса», находящегося где?то на Румынском фронте. Не было ни одного орудия. Из Евпатории сообщили, что там имеется «ничья батарея» и что ее можно было бы получить для «Крымских войск». В Евпаторию был послан энергичный поручик Дурилин, [165] который сумел эту батарею, с согласия начальника гарнизона Евпатории, привести в Симферополь. Батарея состояла из четырех трехдюймовых пушек с передками и полной запряжкой, но без зарядных ящиков; при батарее был один офицер и несколько добровольцев, ухаживавших за лошадьми. Все должностные места в батарее были сразу заполнены господами офицерами артиллеристами и артиллерийскими юнкерами. Батарея была совершенно надежной, но, к сожалению, в передках находилось всего лишь 20 снарядов.
2–й Крымский татарский конный полк в составе четырех эскадронов находился в Бахчисарае и в окрестных селах. От 1–го полка были высланы: в Ялту 4–й эскадрон ротмистра Баженова, [166] 6–й эскадрон штабс–ротмистра Отмарштейна [167] в Евпаторию, а 5–й штабс–ротмистра фон Гримма в Феодосию. Все остальные подразделения полка оставались в Симферополе.
После прибытия 1–го и 2–го эскадронов из Херсона во главе бригады стал командир бригады полковник Г. А. Бако и при нем адъютант штабс–ротмистр Н. П. Лисаневич. [168] Офицерский состав полка был следующий:
Командир полка полковник М. М. Петропольский.
