приходилось начинать почти с нуля. Изобретательная, мыслящая креативно и парадоксально (не раз слышала она шепот: ее способность мыслить парадоксально приносит невероятные результаты!), Нора сводила потери к минимуму, и все же всякий раз работа над повышением эффективности рано или поздно заходила в тупик.
Вставала Нора теперь на час раньше, требовала от Мани быстрых действий – та споро пробегалась по ее лицу пуховкой с пудрой, волосы заплетала в косу или скручивала на затылке. И Нора принималась за работу, от которой могла оторваться только поздним вечером, когда гас свет. Кричала – кто-нибудь приносил свечи и провожал ее в спальню, где без сил давала себя переодеть и падала в постель.
Первый энтузиазм со временем прошел, но она оставалась серьезной и собранной. И все же окружающие не переставали изумляться: какой бы ни был талант, но любые способности требуют развития, любая работа требует опыта, Элеонора Фелисия же принялась за дела управления так, словно занималась ими всю жизнь. Ей и самой временами казалась, будто она именно этим и занималась всю жизнь…
За заботами очень скоро высох медлительный поток ее печали по матери, растаяли и растерянные мысли о покушении, и нежная тоска по возлюбленному.
Чтобы обеспечить поставки, нужны средства четвертого отделения, но, если его заботы перенести в третье, третье окажется перегруженным… На него невозможно будет рассчитывать. Ей казалось, что она не раз уже решала эту задачу – хотя другими словами.
Терпение Норы всегда было бесконечным, поэтому длительная непрерывная работа не вызывала грез об отдыхе. Что же касается ее помощников, в первую очередь Гуидо и Мани, с каждым днем выглядели они все более утомленными. Нора все чаще давала им дни отдыха и, в конце концов, почти все обязанности переняла на себя. В то же время вместе с новыми бесплодными успехами росла уверенность: она знает, что делает, и это не ново для нее.
Однажды пришло озарение: уже два месяца после смерти мамы она раскладывает пасьянсы. Вместо карт у нее ресурсы, вместо масти – сектора, вместо рук – помощники, и, вместо того чтобы переложить карту с места на место, она рассылает послания, отдает распоряжения, позволяющие изменить сущность реальности ровно настолько, насколько меняет ее передвижение карты с места на место.
При этом карты красивее и привычнее, к тому же не требуют напряженного труда ни от нее, ни от окружающих. Нора бросила новое занятие, вернулась к старому, со всеобщего молчаливого одобрения.
Рыба из рыбы
В белом халате сидела Леночка за столом в своем кабинете, когда Николай вошел. Писала. Как-то она говорила, что уже несколько лет работает над диссертацией, о теме, правда, не заикалась, но у него были определенные предположения. О ком здесь еще писать?
– Привет!
Она подняла голову:
– А, Николай! Явился – не запылился! Тебя один раз послали, ты решил больше не соваться?
– Во-первых, не один… не разрешили войти, во-вторых…
– Ну извини, я в отпуске была, – перебила с издевкой, собирая разбросанные листы. – Иначе не допустила бы такого безобразия.
– Во-вторых, я уже предпринял некоторые шаги. – После долгой паузы выдохнул непривычным, детским от волнения голосом: – Я решил забрать ее отсюда.
Некоторое время Лена с интересом смотрела на него.
– Предположим, я давно чего-то подобного ожидала. – Не отводила взгляд, ничего не произносила, пока он не отвернулся – будто без намерения, поправляя рукав, тогда спросила: – А как ты себе вообще это представляешь?
– Плохо представляю, – уже нормальным голосом. – Но у тебя наверняка есть какой-то способ оживить мою фантазию. Ты же такая умница, у тебя всё есть, и ты всё знаешь.
Лена посмотрела в окно. Постучала ручкой по столу. Усмехнулась. Снова повернулась к нему – по лицу нельзя было понять, есть ли у нее способ.
– Можно узнать, какие именно ты уже «некоторые шаги» предпринял?
– Можно. Только после того как сама скажешь, на чьей ты стороне. Если я сейчас все выложу, а ты это пустишь дальше по вашим каналам, все на этом и кончится.
– Коленька, солнышко мое, это смешно. Я и так знаю, что ты познакомился с Александром Альбертовичем Дымановым, известным здесь как Алекс Ниффлонгер, только, кроме головной боли, ничего ты от этого человека не получишь. Даже если у него от вашего знакомства есть прямая выгода. Он просто переведет все стрелки на тебя – и учти, здесь все обо всем знают, и о том, что заговор готовишь ты, – Алекс остался в тени. Элеонора Фелисия тоже знает, но, к счастью для тебя, она была занята другим.
Николай смутился. Он считал, что продвинулся далеко благодаря этому контакту, и поначалу даже подозревал, что именно Леночка была инициатором знакомства с Алексом. Пока он искал, что сказать – чтобы оставить за собой последнее слово в важном разговоре, Лена затянула нотацию:
– Неужели тебе, такому образованному, серьезному человеку, не ясно, что здесь нет и не может быть никаких сторон, ни твоей, ни чьей-то другой, природа следит за нами – как мы выполняем придуманную ею программу: если хорошо, награждает счастьем, если плохо – штрафует тоской. А ты как думаешь, по головке тебя погладят или под зад ногой?
– Честно говоря, мне на это глубочайше наплевать.
– Ну и зря, должна сказать, очень зря тебе наплевать! Потому что, кроме этой награды, других не бывает, и ждать от жизни большего не приходится. Ты можешь смеяться над теми, кто ищет для счастья: пункт первый – денег, пункт второй – секса, пункт третий – власти, но они по крайней мере действуют в соответствии с тем, что в них заложено, даже если путают цель со средствами. А ты… Все вы такие умные сначала, а потом всю жизнь ноете, будто вас обокрали.
Леночка говорила серьезно, с запалом, а глаза щурила хитро, словно хотела не переубедить его, а только раздразнить.
– Не воображай, что я о тебе. За тебя я ответственности не несу и не переживаю, выбрал второй пункт – могу только пожелать успехов на этом тернистом пути.
– Можно тебя спросить, Лена. Только честно: у тебя будут неприятности, если она исчезнет отсюда?
Лена не ожидала этого вопроса.
– Я тут при чем? Я отвечаю за ее здоровье, когда она здесь, если ее нет, я не отвечаю, – ответила неожиданно спокойно после горячей тирады.
– А как же работа, которую ты совершенно случайно нашла по объявлению? Ты ее, вероятно, потеряешь?
Хихикнула как человек уличенный во лжи, но довольный правдой.
– Новую найду. У меня теперь такой опыт, в нашей сфере работы сейчас достаточно… И с каждым днем все больше… А ты думал? Ты лучше сам осторожничай. Не сиди так много за компьютером! А, извини, забыла, работа у тебя…
Постепенно его начинали раздражать этот тон и разговор, из-за которого он все не попадал туда, куда стремился, а топтался на месте в кабинете.
– Слушай, Лен, я серьезно. Ты скажи: да или нет. И всё. Да – да, нет – нет. Буду искать кого-то другого и надеяться на твою… сдержанность.
– Сдержанность! Я же говорила – и так все всё знают про тебя.
Какое-то время молчала. Кажется, у нее пропало желание общаться, она смотрела на лист с небрежно начерченным от руки графиком.
– О’кей, я подумаю, что смогу для тебя сделать, – сказала наконец. – А теперь иди уже, хватит тут маячить.
Нора поднималась по ступеням. Шорох платья следовал за ней. Она снова думала о своих
