Вишалакша снова опустил голову. Тогда Вина поднялась и вышла, — ей больше нечего было делать здесь.
Все почувствовали себя свободнее. Без промедления было написано на куске ткани письмо Манибандху. К нему приложили печать совета ганы. На колесницу, в которую запрягли белого буйвола, взошли двое юношей с пылающими факелами в руках; между ними стала молоденькая девушка лет шестнадцати, и ей было вручено послание. Колесница отправилась без всякой охраны.
Когда колесница выехала со двора, члены совета облегченно вздохнули. Вскоре колокольчики колесницы умолкли…
Потрясенные видом необычной колесницы, горожане спрашивали друг друга: «Что это? Белый буйвол в роскошной попоне? Не есть ли это предложение мира и согласия? Неужели деспот и насильник Манибандх так силен, что гана трепещет пред его мощной дланью? Есть ли в мире зрелище позорнее этого?!»
Дочь Чандрахаса стоит в колеснице с посланием в руках. Только в единственном случае, когда гане угрожала гибель, к врагу посылали женщину-посла, на которую никто не смел поднять оружия. Неужели для великого города настало такое тяжелое время?
Горожане окружили дом Вишалакши. Услышав шум толпы, тот вышел на веранду. Его лицо выражало печаль, и люди поняли, чем он расстроен.
Отделившийся от толпы стройный седовласый старик поднял руку и произнес:
— Тише! Успокойтесь!
Толпа притихла.
— Правда ли все это, Вишалакша? — громко спросил старик. — Мы тебе поверили, избрали членом совета. Наши женщины и дети, приветствуя тебя, всегда пели величальные песни и осыпали тебя цветочным дождем. Когда мы слышали твое имя, наши лица озарялись улыбкой. Но неужели в великом Инде нет больше животворной влаги? Неужели теперь в нем течет лишь яд? — Голос старика дрогнул. — Совет ганы сам, своими руками, отдал меч насильнику, словно говоря: «Убивай этих несчастных, мы поможем тебе. Мы только и ждем того, чтобы сделаться твоими рабами, Манибандх! Мы верим тебе. Что нам до этих бедняков! Мы согласны воевать с ними… Не с тобой, а с ними. Тех, кто поверил нам, мы считаем своими врагами!..»
— Ты не прав, старик! — горестно воскликнул Вишалакша и безнадежно махнул рукой.
Но старец продолжал говорить:
— Слушай нас, Вишалакша! Слушай! Пока хоть один из нас останется в живых, мы не примем правды, по которой леопард становится хозяином стада оленей. Честь наших жен и детей будет платой за твое равнодушное молчание…
И вновь Вишалакша понурил голову.
Люди угрюмо расходились. Вишалакша в отчаянье прислонился к колонне, чтобы не упасть…
Остальные члены совета сидели в огромном зале, теша себя мыслью, что послание успокоит Манибандха.
Надвигались сумерки. Вараха уже дважды выходил из дворца и вглядывался вдаль, но колесницы не было. Постепенно в сердце членов совета просочился страх. Принято ли предложение мира? Или Манибандх отверг этот обычай предков?
Тьма все сгущалась. Члены совета продолжали ждать, время от времени нетерпеливо поглядывая в окна. При каждом шорохе они оборачивались к дверям. Однако посланцы не возвращались.
…Когда колесница с белым буйволом выехала на главную улицу, ее вдруг окружили солдаты. Один из них ткнул возничего в лицо.
— Собака! Не слышал разве, что мы приказали тебе остановиться?
Возничий задрожал от страха. Девушка стояла неподвижно. Юноши возбужденно заговорили:
— Мы посланцы ганы! Нам велели доставить письмо. Нам нужен высокочтимый Манибандх. Мы должны привезти от него ответ.
— Где послание? — спросил один из солдат.
— Вот оно! — растерянно ответила девушка.
Солдат грубо вырвал из рук послание. Девушка вскрикнула.
Солдаты засмеялись. Затем погнали колесницу во дворец Амен-Ра.
Девушка умоляла:
— Отдайте мне письмо!
— О чем ты тревожишься? — насмешливо кричали солдаты. — Мы передадим тебя в надежные руки. Да ты и без письма хороша!
Снова последовал хохот. Лица юношей побелели. Девушка расплакалась.
— Но ведь высокочтимый Манибандх не здесь живет! — заметил один из юношей.
— Не «высокочтимый», а «царь». Так нужно говорить, глупец! — ответил ему солдат. — А то смотри — мы заставим тебя быть учтивым!
Юноша умолк.
Амен-Ра еще издали увидел пленников. Солдаты рассказали ему о происшествии. Старые глаза египтянина долго и пристально рассматривали девушку.
Потом он вошел во дворец. За ним повели посланцев. Возничего связали и бросили на землю.
Амен-Ра некоторое время прохаживался по залу. Посланцы испуганно стояли перед ним, словно олени, увидевшие леопарда. Амен-Ра сделал знак. Солдаты удалились.
— Я слышал, что ваша просьба… — заговорил Амен-Ра.
— Господин, отец назвал письмо посланием, — прервал его юноша.
— Эй, мальчик, ты, я вижу, слишком развязен! Разве тебя не учили, как нужно разговаривать со старшими? — прикрикнул на него Амен-Ра.
— Досточтимый! Я прошу простить меня, ко…
— Господин! Посланцы мы или пленники? — спросила вдруг девушка.
— Досточтимый! Ваши солдаты оскорбили нас. Мы не ожидали… — продолжал юноша, но, встретив холодный взгляд Амен-Ра, умолк.
Взор египтянина был суров и беспощаден.
— Кто вы?
Юноша ответил не сразу. Он взглянул на девушку, потом на своего брата и только тогда сказал дрожащим голосом:
— Наш отец — член совета ганы…
Он был испуган, и Амен-Ра это обрадовало. Сегодня эти подростки — да и всякий человек из противоположного лагеря — его враги.
— А кто ты, девушка?
— Я единственная дочь высокочтимого Чандрахаса. Послание вручили мне, — таков обычай великого города, идущий от предков…
— «Великий город! Обычай, идущий от предков!» — прервал ее Амен-Ра. — Забудь эти слова! Ты хочешь увидеть царя?
— Какого царя?
— Царя Манибандха! — торжественно произнес Амен-Ра.
Юноши опустили голову.
— Мы посланы к высокочтимому Манибандху, — сказали они, — а не к царю. Мы не знаем такого царя.
— Невежды, скоро вы все узнаете! — И Амен-Ра удовлетворенно заключил: — Ты велик, о могущественнейший Озирис!
Он радовался, что все разрешилось само собой. Чандрахас принадлежал к старинному и знатному роду. Что, если оставить девушку для Манибандха? Правда, она еще молода, но разве не станет она гордиться высоким положением царицы?!
— Где собрался совет ганы?
— Во дворце члена совета достойнейшего Вишалакши, — ответил один из юношей.
— Ты говоришь правду, мальчик?
