— Ничего. Дверь закрой и не показывайся, пока не скажем. А лучше — уйди в ванную. — скомандовал ей батя. Дверь захлопнулась.
— Бля, ща еще Элеоноры тут не хватало… — пробормотал Толик и с экспрессией обратился к бате: — Чо,…, братец, допрыгались?? У бомжар, у поганых бомжар — автоматы, а мы как целки, с пестиками крутимся… А все ты, ты, бл…: «Подождем, не надо, не станем рискова-а-ать!!» Дождались, бля!
Батя молчал.
Толян осторожно выглянул на улицу — бомж с автоматом ткнул в сторону окна стволом и крикнул «Бах!», снова вызвав снизу взрыв дебильного смеха.
— Сссссукааа… — бессильно прошипел Толик и достал из-за пояса наган, — Ща поржет у меня…
— Погодь… — остановил его батя, — Только засветим возможности. Против автомата наши стволы слабо катят, да…
— Ясен пень! — вызверился опять Толик, — Хули я тебе всегда и говорил!! Стволы надо, нормальные ство-лы, автоматические, армейские, а не херней страдать! А ты…
— Может, ты заткнешься?…
— Че ты меня затыкаешь, брателло?? Из-за тебя как олени на весенней охоте, и ты, бля, еще мне будешь предлагать заткнуться?? — окончательно стал выходить из себя Толик.
Батя демонстративно отвернулся к нему спиной. В наступившей тишине опять послышался снизу, со двора, скрежет металла и пропитые голоса.
— Может, черт с ним?… — стал рассуждать вслух вполголоса батя. Ну, сломают решетку и дверь. Ну, залезут в подвал… Брать там особо нечего. Свалят в конце концов…
— Может, их еще в подъезд пустить, пусть здесь пошарят?? — язвительно вставил Толик, — Тоже в конце концов уйдут. Ну, может, поднасрут слегка; но, если им не понравится — уйдут. А мы пока в туалете посидим, ага??
Батя промолчал.
— А может, и не уйдут. Может, они тут свою штаб-квартиру устроить решат? А мы будем у них разрешения на улицу выйти спрашивать, — как вариант??
— Нет, — после раздумья сказал батя, — Не вариант. Гнать их надо, по-любому. Во-первых, нельзя поважать, слабость свою показывать. Во-вторых, в подвале полно картона от упаковок, от товарных ящиков. Они, если и уйдут, пожар нам тут точно организуют. Надышимся. Нет. Гнать их надо.
— Гна-а-ать! — передразнил Толик, — Чем их гнать?? Этим, что ли? — он сунул бате под нос свой наган-переделку. Как будто батя был кровно виноват в нашей слабой оснащенности.
— Толян… Ты реально начинаешь… доставать… — судя по стиснутым зубам и катающимся желвакам, батя стал также заводиться.
О, блин. Нам еще только разборок тут не хватало. Самое время… Но что делать, я не знал. Так и сидел на полу и смотрел на них обоих.
— Какой к черту «доставать??» Тыщу раз тебе говорил: нормальное оружие — это все! Будут нормальные стволы — будет и хавка!.. А ты… Норный, бля! Крысиный король! Неееет, зря я так на тебя полагался!
Я впервые видел, чтобы Толик так отвязывался на старшего брата, причем при мне, — а батя молчал, ничего не отвечал, как будто принимал свою вину.
Потом он, наконец, сказал:
— Я пойду вниз, на первый этаж. Там, через окно во входной двери, я смогу их достать. А ты отсюда, сверху. Вместе. Как думаешь — удержит входная подъездная «калашников»?
— Пять-сорок пять? Там на двери что — лист три миллиметра?
— Двойной — спереди и сзади, коробкой.
— Не, вряд ли.
Снова секундное молчание. Снова его прервал Толик:
— Вот ведь, бля, бомжи, поганые бомжи! И с автоматом! Где только достали; наверняка у какого- нибудь дезертира отжали… И теперь, типа, не боятся никого, сам черт им не брат, с автоматом-то… А ведь ну поганые бомжи! Вонючие, бля, даром что шмоток новых натырили! Черти блохастые! — продолжал разоряться Толик, — От них вонь сюда, кажется, аж добивает! Они и уйдут-то — их местоприбывание нужно будет дустом присыпать, от вони и насекомых!
— Да… — это батя, — Недодумал я… Концепцию обороны надо бы менять. Оружие, да. А главное — гранаты. Хорошо бы, как у полиции — газовые. Мы бы на этажах отсиделись, да и несколько противогазов у нас есть…
Щелк! У меня как щелкнуло что-то в мозгу, — и сразу легко и свободно в голове сложился долго не складывавшийся паззл: — Бомжи… Вонючие… Дуст, опылять… Полиция, гранаты… Газовые гранаты…
— Есть! — я аж подскочил, и батя с тревогой оттащил меня от окна, — Придумал!!!
— Что придумал? — они оба с тревогой, но и с некоторой надеждой уставились на меня.
В нескольких словах, запинаясь и путаясь, я изложил им свою идею, и стал ждать реакции.
— А чооо… — протянул Толик.
— Даааа… Идея достаточно дикая, чтобы быть удачной… — поддержал батя.
— Я пошел?! — я рванул было вверх по лестнице, но батя притормозил меня за руку.
— Идите с Толяном. Пусть он кинет.
Мы с Толиком, перепрыгивая через ступеньки, понеслись сначала в «супермаркет» на четвертом этаже. Там я схватил стоявшую особняком пыльную большую сумку, и потащил к дверям. Толик тут же отобрал ее у меня, и, закинув на плечо — а там килограмм пятнадцать как минимум, — понесся на верхние этажи, перескакивая через ступеньки. Здоровый лось, ога.
Я еще задержался, чтобы сунуть в пакет три практически готовых «коктейля Молотова», и побежал догонять его.
Догнал я его только уже у двенадцатого этажа. В приоткрытую дверь на наш топот по лестнице высунулось встревоженное лицо старушки Ольги Ивановны, нашего «дозорного»:
— Чево они, а? Я смотрю — стреляють опять? Архаровцы! Никово не попали?
— Бабуся… — отдышиваясь перед последним рывком на крышу, сказал ей Толик, — Вы это… Окно закройте наглухо, то, что во двор выходит. Наглухо! Пока. А то просыпаться может.
— Чиво… просыпаться? — недоверчиво переспросила бабка, но, видя, что нам не до объяснений, юркнула обратно в квартиру и защелкала замками.
На крыше было хорошо… Утренний слабый ветерок приятно овевал разгоряченные гонкой по лестнице лица. Пейзаж вокруг — не то что с нашего этажа… Опять что-то с утра пораньше в городе горит, как каждый почти день. Переселиться повыше, что ли? Благо квартир хватает. Но любоваться пейзажем явно некогда. Толик тут же шлепнулся на живот и подполз к краю крыши, выглянул. Я расстегиваю пыльную сумку.
— Ломают… — оборачиваясь, сообщает он, — Скучковались, — и ломают. Как на ладони, епт.
— Ну, готов? Чо у нас там?
Мы подтащили за ручки расстегнутую сумку поближе к краю.
В ней лежит большой, килограмм на шесть — восемь, пакет серой грубой бумаги, и еще несколько, так же как и пакет припорошенных белой пылью свертков из полиэтилена. Легкий ветерок сдул пыльцу с них в нашу сторону — и у нас тут же начало драть горло и засвербило в носу. Это хлорка, чистая порошковая хлорка, которую мы, незнамо зачем, «приватизировали» в разграбленном еще до нас детском садике, в хоз. помещении.
— Дааа, бля… Химоружие! — прокашлявшись, сообщил сразу же пришедший в свое постоянно хорошее расположение духа Толик, — Запрещенное всеми международными конвенциями! Да мы, бля, эти… Как их?
— Дезинфекторы, — подсказал ему я, аккуратно стараясь достать большой, немного рваный пакет из сумки. Мы, как хлорку принесли — так ее и не доставали, и из сумки не вынимали, — уж очень едкая. Так и простояла, дождалась своего часа в углу.
— А, Серый, не пачкайся… Сам я. Ща, сначала определим ветер… Тааак… Чо бы нам для начала скинуть… — он поднял с крыши осколок кирпича, и, примерившись, кинул его вниз, внимательно наблюдая за его полетом.
