Собственно, Сережа услышал от Данки то, о чем и сам догадался.
Фирма, возглавляемая Николаем Юрьевичем, служила для прикрытия и представительтва. На ее базе собирались со временем изготовить совместное предприятие. Основные дела делались совсем другой командой.
Самого Николая Юрьевича держали в президентах за вальяжность и умение соблюсти светский тон. К тому же он редко дочитывал до конца те бумаги, которые подписывал. Была и еще одна причина – родственники его супруги, которые успешно богатели, кто – в Америке, кто – в Канаде.
Жить бы да жить Николаю Юрьевичу в таких райских условиях, да случилось недоразумение. Случайный знакомый принял его за реального руководителя фирмы.
Имени этого знакомого Данка не знала. Насколько она могла подслушать, Николай Юрьевич встретил его в Москве и получил странный заказ. Москвич дважды присылал гонцов к Наследнику за шкатулкой, дважды получал отказ, а шкатулку просили достать немецкие партнеры по совместному предприятию. И он выразился примерно так:
– Уважаемый Николай Юрьевич, вы лучше меня свой город знаете. Мне все равно, как ваши люди добудут товар, а я за него плачу прилично.
Вальяжный бизнесмен не стал вслух признаваться, что вся его реальная власть распространяется только на секретаршу Юленьку, потому что сумма показалась ему действительно приличной. И послал за шкатулкой ребят из своей охраны – в числе прочих примет солидной структуры, как-то: мобильников, факсов, компьютера последнего поколения, – ему выдали и вооруженную охрану.
– А теперь представь себе мое положение, – завершила доклад Данка. – Шкатулка ни с того ни с сего оказалась в этом гробу. Выбраться оттуда невозможно. Чего она там ждет – неизвестно. Уже который день за ней никто не является. Время от времени я выбираюсь в буфет и, скрючившись в три погибели, слушаю, о чем говорят в столовой. А говорят хрен знает что! Ясно только, что Николай Юрьевич очень нервничает. Прямо бесится и сцены закатывает! Когда он привез Сашку… ну, отца Амвросия… я сразу поняла, что это – твоя разведка, и дала о себе знать. Понимаешь, даже если бы я оказалась не в буфете, а посреди комнаты с этой шкатулкой, я бы ее не вынесла – меня бы пристрелили! Тут же в каждой комнате – телекамеры!
– Это – ты, – подвел итог Сережа. – А Майка? Она разве не пыталась выбраться?
– Она же звонила тебе! – изумилась Данка.
– Она была в такой эйфории, что я первым делом подумал о наркотиках… Стой! Как это – звонила?!?
– Очень просто – по мобильнику. Когда она попала сюда, при ней была сумка, а в сумке – мобильник.
– Так это что же?… Выходит, и я ей мог сюда позвонить?
Мысль о том, что достаточно было набрать знакомый номер – и тем избавиться от кучи проблем, оказалась для атлета нестерпима.
– Мог, – согласилась Данка. – Но она бы не ответила. Ей было слишком хорошо, чтобы вспоминать о тебе.
– А что же ты не воспользовалась?…
– Он бы меня не послушался, – и, увидев в Сережиных глазах вполне понятное недоумение, Данка объяснила: – Все предметы Оникса работают на энергии Оникса. Мобильник, попав в Вайю, автоматически перестроился.
– Ладно… – проворчал Сережа. – Но все это действительно было похоже на кайф. Над небом голубым есть город золотой!…
– Есть, – подтвердила Данка. – С прозрачными воротами и ясною звездой. Вот когда удастся воссоздать Изначальное небо – тогда пирамида Вайю станет уже не нужна и преобразится в этот самый город. И все мы поменяемся там местами… Этот город был, он вернется, а особенность Оникса в том, что он не только помнит этот город, как положено хранителю истекшего времени, но все еще живет в нем.
– А что такое – Оникс? – спросил Сережа.
– Такой полосатый камушек из халцедонов. Сардоникс – с бурыми и белыми полосками, арабский оникс – с черными и белыми, карнеолоникс – с красными и белыми. Оникс – вдохновитель. Маленький, неугомонный, шустрый вдохновитель, вроде полосатого котенка. И он всегда в хорошем настроении. Ты видел, чтобы Майка когда-либо дулась больше пяти минут?
– Не видел, – Сережа старался по отношению к бывшей жене быть честным, насколько это вообще возможно.
– Оникс постоянно делится своими идеями и даже объясняет, как их воплотить, но у него самого на это вечно не хватает времени, – продолжала Данка. – Так сказано про Оникс – и разве это не вылитая Майка? Его раньше называли «камнем вождей» – наверно, за то, что он – генератор удачных идей. Жалко только, что Майка с тобой так промахнулась. Именно тебя ей и не удалось ни на что вдохновить.
– А она что – вообще ко мне не выйдет? – поинтересовался Сережа.
– По-моему, она даже не знает, что ты в Вайю… – неуверенно отвечала Данка. – Знаешь, у нее теперь столько хлопот… Я имею в виду – приятных хлопот…
– Так, – сказал Сережа, стараясь не показать обиды. – Ладно. Вернемся к нашей шкатулке. Меня выпустят в этот самый проявленный мир, я возьму ее, вынесу из виллы – что дальше? Я должен буду ее кому-то передать? Куда-то отвезти?
– Сейчас как раз там, наверху, совещаются, где взять хранителя для шкатулки. Но главное – спасти ее. Если она останется на вилле – рано или поздно явится заказчик. А для кого ее украли у Наследника, даже подумать страшно.
– Сердолик, пора! – донесся голос Монбара, и Сережа вдруг вспомнил, что четверть часа назад, спасая Данку от брака с пиратом, сделал ей роковое предложение.
Он поднялся, едва не упираясь головой в красновато-оранжевый сферический потолок Сердолика, где только Данка и могла выглядеть человеком, а не клубком когтистых щупальцев. Положительно, его самопожертвование имело смысл – нельзя же оставлять глупую увлеченную женщину в каменном чулане площадью не более восьми квадратных метров, а иначе ее отсюда не извлечь.
– Скорее возвращайся, – сказала на прощанье Данка.
Она так и осталась сидеть на полу, расчесывая пальцами длинные рыжие кудри, и Сережа подумал, что очень скоро она затоскует о щетке для волос, зеркале и прочих милых излишествах.
Под ударом его ладоней купол разошелся – и атлет вылетел на знакомый морской берег.
Данка же взмыла в сказочно синее небо.
Сережу ждал Монбар.
– Сейчас там, в проявленном мире, уже вечер, – сообщил он. – И шкатулка – не в той комнате, где ты ее оставил, а совсем в другой. Топаз выглядывал, он ловкий, исхитрился.
– Что ж вы сами не можете ее отнести куда следует? – буркнул Сережа. – Раз уж вы такие ловкие?
– А потому и не можем, что наше время только тут длится, сударь мой, а там оно истекло. Выбраться ненадолго, отойти на пару шажков от входа в Вайю не возбраняется. Но ведь нас питает энергия времени Вайю, а не проявленного мира. Как ты полагаешь, почему все мы – такие, какими много лет назад сюда попали? Клянусь рогатым дьяволом, ты даже об этом не задумался!
– Задумался! Когда о Наследнике вспомнил! – Сережа в язвительности не уступил бы любому флибустьеру. – Он же к вам попал пьяный в сосиску! Значит, таким навсегда и останется!
– Во блин!… – осознав непоправимое, воскликнул Монбар.
Сережа покосился на него. Уж чем-чем мог бы он, профессиональный атлет, обогатить Вайю – современными методиками тренировок, к примеру, – но чтобы дурацким словечком?
– Ну, тут пусть Алмаз решает, – флибустьер был настолько озадачен этим сообщением, что даже забарабанил пальцами по рукояти своего пиратского тесака. – Ну, сударь мой, воистину – недоразумение…
– Мне-то что делать? – спросил Сережа. – Между прочим, раз теперь – вечер, то неплохо бы знать, где мои боевые соратники. Я их оставил днем: Лилиану – возле плода покаяния, Маркиза-Убоище – в будке у ворот, а отца Амвросия – вообще неизвестно где. И по нему, насколько я мог понять, стреляли.
