Напоминаю вопрос: «Отменила ли гласность цензуру?»
Сергей Ервандович, прошу Вас, Вам слово.
Кургинян: Я начинаю разворачивать, да? Тогда я хочу привести еще примеры, которые говорят о том же самом, о чем я больше всего хочу говорить. Что в эту эпоху, которую называют гласностью, с 86-го по 90-й год затыкали рты, запрещали говорить, высказывать свою позицию, не обсуждали альтернативных точек зрения, предлагали за молчание некие возможности, даже награды. Вот о чем идет речь. А также о том, как именно перелицовывалась история и как было запрещено сопротивляться, понимаете, этой перелицовке. Сопротивляться! Пожалуйста, доказательство № 7.
Материалы по делу.
Из статьи Александра Жовтиса «Уточнения к канонической версии» о Зое Космодемьянской: «О некоторых обстоятельствах судьбы (Зои Космодемьянской) я расскажу со слов покойного писателя Н. И. Анова. /…/ Учительница рассказала: „Немцы заняли Петрищево во время общего наступления на Москву. Они назначили старосту и ушли. /…/ Однажды ночью в деревне загорелась изба, пожар уничтожил её дотла. Люди пришли к заключению, что это поджог и на следующий день выставили караульных. Через день или два поджигатель был пойман с поличным, неизвестная девушка пыталась поджечь другую избу. /…/ Караульные зверски избили девушку, затем втащили её в избу к Лукерье, а утром староста отправился к властям и доложил о случившемся. В тот же день девушка была повешена прибывшими в Петрищево солдатами спецслужбы…“»
«Аргументы и факты», № 38, 1991 г.
Кургинян: Вот так разрушались канонические версии! А теперь доказательство № 8.
Материалы по делу.
Из статьи Михаила Горинова «Зоя Космодемьянская»: «В начале 1990-х годов была сконструирована сенсационная версия о том, что в Петрищеве-де не было немцев, а партизанку схватили сами местные жители, дома которых она собралась поджечь. /…/ В Петрищеве и сейчас живут очевидцы тех событий. /…/ „Теперь пишут, — говорила в 1991 году в беседе с корреспонденткой „Комсомольской правды“ Л. Овчинниковой Н. Н. Седова (в 1941 г. ей было 9 лет), — что и немцев-то в Петрищеве не было. Но ведь можно людей спросить. Немцы нас из домов прикладами выгоняли. В каждой избе было их набито“».
«Отечественная история», № 1, 2003.
Кургинян: Вот альтернативная… свобода слова — это когда можно людей спросить. Вот люди живут. Вы хотите оклеветать Зою Космодемьянскую, поезжайте в Петрищево, людей спросите, как там было. А вот когда оклеветать можно, а оправдать нельзя, когда затыкают рот, когда возникают новые канонические версии вместо прошлых, когда людей там не спрашивают или спрашивают только тогда, когда они нужны для определенной идеологии и лишь постольку, поскольку они подтверждают данную идеологию, то это не свобода слова, это противоположность свобода слова. Это гнусность под названием «гласность»!
Доказательство № 9.
Материалы по делу.
Из высказывания бывшего министра обороны Дмитрия Язова: «После статьи преподавательницы химии из ленинградского института /…/ Политбюро заседало два дня. Главным докладчиком был А. Яковлев, который назвал эту статью „антиперестроечной“, Н. Андрееву „сталинисткой“. М. Горбачев дал выступить всем, стремясь не только осудить Н. Андрееву, но и проверить членов, кандидатов и секретарей на лояльность. Так было положено начало открытому антикоммунистическому движению в стране. При этом критику умело направляли в русло психологической атаки на существующий строй, фронтальной масштабной войны против Советского Союза, против собственного народа».
«Советская Россия», 19.08.1997.
Кургинян: А что, собственно, плохого? Андреева высказала свою точку зрения. А что, собственно, плохого в том, что она сказала, что она не хочет поступиться принципами? А что, так плохо иметь принципы? Почему это должно быть предметом для шельмования, для заседания Политбюро, для указа о том, что надо атаковать всех антиперестроечников. Вот это и есть гласность!
Свобода слова необратима. Защиту своих позиций мы не отдадим! И мы будем ее защищать именно ради свободы слова. Ради того, чтобы новая гласность не съела свободу слова.
А теперь я хотел бы, чтобы Михаил Быков подтвердил или опроверг мою позицию.
Михаил Быков, писатель, шеф-редактор журнала «Стратегия России»: У нас сейчас тезис какой? Отменила ли гласность цензуру. Я хотел бы начать с реверанса Павлу Николаевичу, который был главным редактором в 85-м году, а я тогда начинал свою карьеру. И действительно, «Комсомолец» того времени был свежим глотком в мире СМИ. Это всё верно, но, во-первых, умели ли мы пользоваться той гласностью, которая тогда наступила? Во-вторых, что это такое — та гласность? На мой взгляд, это революция. А как всякая революция, она выдвигает определенное количество революционеров, которые начинают, грубо говоря, сводить счеты с теми, кто до этого представлял собою власть. И не имея полных, точных, ясных представлений о том, как это делать, мы учились. И учились, в общем-то, в том числе, и на каких-то страшных вещах. Так вот, если принять за тезис, что гласность началась в 86-м году, а закончилась в 91-м. Она же чем-то закончилась! Закончилась она просто новой цензурой. Потому что примерно в это же время что началось? Началась тихая скупка средств массовой информации. И во что стали превращаться средства массовой информации? Они стали превращаться в бизнес. А бизнес и идеология — это совершенно разные вещи. Продавать идеологию нельзя, покупать ее тоже. Ну, если говорить о чистых вещах. И закончилось это тем же самым ужасом, который мы получили с Гусинским и чуть позже. Когда средства массовой информации, которые должны были нести гласность и свободу слова, работали строго на бизнес. И в основе всего стало что? Коммерция. А у коммерции — свои законы.
Кондрашов: И своя идеология.
Быков: Ну, там про идеологию вообще сложно говорить.
Сванидзе: Прошу Вас, Леонид Михайлович, Ваши вопросы оппонентам.
Млечин: Такое может создаться ощущение, что в то время был выбор, знаете ли: вам какого вина, белого или красного? Т. е. гласность можно было выбрать, а можно было сразу свободу слова. И глупые люди, мерзкие выбрали гласность. А должны были свободу слова. Какая же могла быть сразу свобода слова? Смешная мысль. Для этого должна была вся страна перевернуться, а она не перевернулась. Поэтому гласность была просто первым и необходимым шагом. Другое дело, что следующего шага не сделали. Но мы с этого и начали. Следующий шаг и не был сделан. Но что же плохого в гласности- то, скажите?
Быков: Да никто не говорит, что гласность это плохо. По-моему, мы с этим все согласились.
Млечин: Из Ваших слов можно сделать такой вывод.
Быков: Вопрос о конкретном историческом периоде.
Млечин: Вот в этот конкретный исторический период люди смогли сказать, что строительство ЦБК на Байкале — это опасно. Они смогли сказать, что в Узбекистане творится бог знает что, что людей-крестьян превратили в рабов, посадили в зиндан и охраняют. Впервые стало возможно говорить об этом. В одной газете стали говорить одно, в другой — другое. Это как раз и было впервые.
Сванидзе: Ясно совершенно, что постепенно близится к апогею дискуссия по поводу гласности в конце 80-х годов. Совершенно очевидно, что сегодняшнего дня дискуссии для этого недостаточно, как я, собственно, и предполагал, и дискуссия будет продолжена завтра, в 21 час.
Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания
