— Доводилось встречаться. Это был смелый человек, за действия в тылу врага награжден орденом Красного Знамени. — Генерал помолчал, потом продолжил: — Умный, решительный и вместе с тем осторожный человек. Он бы свой отряд никогда не подставил под пули. Тут есть какая-то тайна... Сорок лет мы не можем ее раскрыть. Я не верю, что весь отряд мог исчезнуть, не оставив никакого следа. Убежден, что Храмцов сражался с фашистами до последнего патрона. Гитлеровцы пунктуально вели документацию: фиксировали все свои карательные операции, допросы пленных, казни, а тут какой-то странный провал! Ни в одном найденном нами документе не было его имени. Двадцать шесть человек. И ни одной могилы, а эти герои памятника достойны!
— В протоколах допросов карателей, которые я поднял, очень мало сказано про отряд Храмцова, — сказал Рожков.
— Кому вы поручите розыск Гривакова?
На невозмутимом лице подполковника ничего не отразилось, генерал повторил:
— Да, да, розыск. Клавдия Михайловна вряд ли ошиблась.
— ППШ, — сразу ответил Рожков.
— А при чем тут ППШ — знаменитый автомат Шпагина?
— Мы так в шутку прозвали капитана, — пояснил подполковник. — ППШ — Павел Петрович Шорохов.
Генерал помолчал.
— Не молод он для такого сложного дела? — спросил он и улыбнулся: — Эта женщина заявила, что у нас в управлении очень уж все молодые...
— Шорохов — способный чекист, — невозмутимо ответил подполковник. — Помните дело Липкина? Шорохов отлично справился, распутал весь этот сложный клубок.
— А вы знаете, ведь на то, что молодежь знакома с войной лишь по книжкам и кинофильмам, и рассчитывают забившиеся в щели предатели Родины. Дескать, сорок лет минуло, все забылось, быльем поросло. Только напрасны их надежды...
— Капитан Шорохов родом из тех мест, — проговорил подполковник. — Думаю, у него там есть и родственники.
— По-видимому, придется создать группу, которую возглавит капитан. Надо будет снова запрашивать архивы, беседовать со свидетелями, а также с отбывшими наказание. Работа предстоит вашему Шорохову тяжелая!
— Мы с вами не пожалеем, товарищ генерал, что поручили расследование ППШ... виноват, капитану Шорохову.
— ППШ было боевое безотказное оружие, — улыбнулся генерал. — Я с этим автоматом всю войну прошел... Зовите сюда капитана Шорохова, я вам расскажу все то, что знаю про карателей тайной полевой полиции и про Храмцова.
3. НЕУЛОВИМЫЙ ХРАМЦОВ
Филимон Иванович Храмцов до войны работал инструктором сельхозотдела райкома партии, по заданию обкома остался на оккупированной территории, где вскоре создал партизанский отряд. В него вошли окруженцы, местные жители, не успевшие эвакуироваться работники районных организаций, позже присоединились два летчика, выбросившиеся из горящего бомбардировщика, — партизаны отбили их у карателей. В 1942 году о Храмцове заговорили: его неуловимый отряд стал изрядно досаждать фашистам. За несколько месяцев партизаны пустили под откос шесть воинских составов, взорвали тщательно охраняемый фашистами мост стратегического значения, перебили в деревне Груздево отряд карателей и освободили шестьдесят пленных красноармейцев, которым помогли перейти через линию фронта.
Храмцов стал грозой для карателей и полицаев, его разведчики подкарауливали и беспощадно уничтожали предателей Родины. За голову храброго командира отряда немцы назначили большую награду. Особенно рьяно за ним охотились чины тайной полевой полиции на оккупированной территории области. Но и Храмцов, как говорится, был не лыком шит: партизаны хорошо знали окружающие леса и болота, да и сам Храмцов прекрасно ориентировался в этой местности, в бытность свою инструктором райкома он объездил почти все отдаленные деревни и хутора.
Как осторожная лесная птица филин, он умел так спрятаться в лесу, что найти его было невозможно. И чаще всего нападал на немцев ночью. Так за ним и закрепилось, даже среди своих, прозвище Филин.
Каратели неистовствовали, сжигали дома вместе с людьми по малейшему подозрению в связи с партизанами, пытали подростков, женщин, стариков, но все безрезультатно. На какие только уловки не пускались каратели: переодевались в форму красноармейцев и матросов и бродили небольшими группами по проселкам, появлялись в деревнях и, прикидываясь своими, выведывали про партизан. В одной деревне четырнадцатилетний мальчик похвастал, что у него на сеновале припрятано ружье для борьбы с фашистами. Его, мать и бабушку — девяностолетнюю старуху — тут же расстреляли, а дом подожгли. В другой деревне две девочки с гордостью показали «красноармейцам» старый номер «Правды», который они бережно хранили, веря, что скоро вернутся освободители. Каратели без всякой жалости застрелили из автоматов малолетних детей.
Придумали они и такую штуку: отправляли в поисковый рейс крытый брезентом немецкий грузовик, на приличном расстоянии от него держался броневик. На первый взгляд транспорт представлял собой вполне идеальную добычу для партизан, на что и рассчитывали полицейские. На самом деле грузовик был обшит броней, имел замаскированные пулеметы, а в глубине кузова сидели автоматчики.
Но Храмцов не попадался в хитроумные ловушки врага. Его подвижный, крепко спаянный отряд продолжал наносить фашистам ощутимые удары. Особенно он разозлил их, когда совершил налет на прифронтовой аэродром и уничтожил на земле шесть «юнкерсов», а заодно взорвал цистерны с горючим и склад авиационных бомб. Вот после этого случая немецкое командование и назначило награду за голову неуловимого Филина.
Пытались гитлеровцы заслать в отряд своего лазутчика. Натасканный в тайной полевой полиции провокатор со следами «пыток» в немецком застенке ухитрился проникнуть к Храмцову. Он выдал себя за узника, бежавшего из концентрационного лагеря. Месяц пробыл у партизан лазутчик и за это время не смог ничего передать врагам: в отряде была суровая дисциплина. При выполнении очередной операции предатель пытался перебежать к фашистам, но был застрелен из автомата командиром.
В августе 1943 года с Храмцовым неожиданно прервалась связь, больше о нем и его отряде никто ничего не слышал.
— Может быть, от Гривакова мы узнаем и про Храмцова? — закончив рассказ, предположил генерал. — Именно его взвод настойчиво преследовал партизан.
— Гриваков прикидывался потомком знаменитого екатерининского вельможи графа Потемкина, — заметил подполковник. — Заставлял подчиненных называть себя графом.
— Не он один при немцах примазывался к родовитым графам да князьям, — сказал генерал. — Вспомните про «графа Строганова». Он пытался и на суде доказывать, что является потомком известной фамилии. Конечно, предатель не имел никакого отношения к этой старинной фамилии. Видно, хотелось даже перед своими прикрыться дворянским происхождением, тогда, дескать, можно объяснить их ненависть к советским людям и как-то оправдать творимые зверства, то есть вытаскивали на белый свет некое подобие идеи: восстановление старого строя, возвращение якобы принадлежавших родовитым предкам поместий и земель... Иначе с какой бы стати им примазываться к дворянским фамилиям?
— Вот что нам известно о бывшем военнослужащем Красной Армии Гривакове Александре Ильиче, — раскрыв принесенную с собой папку, сказал подполковник Рожков.
Капитан Шорохов — он пока не произнес ни слова — внимательно слушал начальство.
4. «ГРАФ» ГРИВАКОВ-ПОТЕМКИН
