собой.
— А телефон оставили, — очень тихо сказал Доновен.
— Не понял, шеф... — растерянно смотрит на него Фрэнк.
— Он не спит, Фрэнк, — поднялся из-за стола Доновен. — Он уже проснулся. Вот, послушайте.
Подошел к магнитофону и нажал кнопку.
Послышалось чуть слышное шуршание — лента крутилась вхолостую, — потом раздались голос Коллинза и ответные — женский и мужской:
«— Это консульство?
— Да. Говорите, вас слушают.
— Попросите, пожалуйста, Игоря Ивановича Сошникова.
— Минуточку!»
Опять зашуршала лента, затем вновь послышались голоса:
«— Слушаю вас.
— Здравствуйте, Игорь Иванович! Это... Колесников!
— Доброе утро, Георгий Константинович! Что скажете хорошего?
— Не знаю, хорошее или плохое. В общем, это не по телефону... Я должен показать вам расчеты.
— Не очень вас понимаю. Какие расчеты?
— Чертежи... Там ошибка в расчетах... Я должен встретиться с вами! Обязательно!
— Если из-за этих чертежей, то, право, не стоит.
— Это очень важно, Игорь Иванович! Я, кажется, представляю, в каком направлении следует разрабатывать схему... У меня нет возможности просчитать это на машине... Но если я прав... Вы понимаете, как это важно?
— Я не очень разбираюсь в технике, Георгий Константинович.
— Дело не в технике! То есть в технике тоже... Это важно для меня! Мне все время кажется, что вы меня в чем-то подозреваете! А я не могу... Мне очень нужно встретиться с вами!
— Хорошо. Эти дни меня не будет в городе. Давайте в начале недели.
— Спасибо, Игорь Иванович!
— Жду вас».
Доновен нажал на кнопку «Стоп», обернулся к Фрэнку:
— Что скажете?
— Выходит, меня слушают, шеф? — вытер потный лоб Фрэнк.
— А меня, думаете, нет? — рассердился Доновен. — Не будьте ребенком. Всех слушают. Говорите о деле!
— Он провалит операцию, — глухо сказал Фрэнк.
— Может, — кивнул Доновен.
Сел в кресло, долго о чем-то думал, потом поднял на Фрэнка ставшие вдруг прозрачными глаза:
— Езжайте в лабораторию и привезите сюда доктора Макклея.
— Шеф!.. — испуганно смотрит на него Фрэнк. — Вы хотите...
— А вы хотите, чтобы провалилась операция? — навис над столом Доновен. — Этого вы хотите?
Помолчал и опять опустился в кресло.
— Идите.
Фрэнк встал и медленно пошел к двери.
Горяев сидел за своим столом и внимательно слушал Сошникова.
— Ему и в голову не приходила даже мысль об ошибке в чертежах! — взволнованно говорит Сошников, — Не могла прийти! Но он талантливый разработчик, а они его к самостоятельной работе не допускали, держали на голодном пайке, в архиве. А тут вдруг такая возможность увидеть, на что способны здешние разработчики! Начал читать чертеж, увлекся, решение было, видно, интересное. И вдруг стоп! Не цепляет! Не складывается! Не знаю, сколько он над этой пленкой просидел, но нашел ошибку в основном узле. Так мне представляется! И не только нашел ошибку, но, судя по его словам, понял, в каком направлении должна развиваться схема!
— Значит, все-таки дезинформация... — задумчиво говорит Горяев.
— Да, — подтверждает Сошников. — Как вы и предполагали, выполнена на высочайшем уровне!
— Так... — продолжает раздумывать Горяев. — Не исключено, что вся история с переправкой Колесникова в Штаты не что иное, как подготовка акции, которую мы с вами имеем. Снабдить нас дезинформацией и прощупать тем самым наши возможности. Проглотим эту наживку — отстали в этой области электроники и можно дальше водить нас за нос, тут уж Гарви постарается; выплюнем — смогли разобраться, а значит, в чем-то опередили. Тогда надо исхитряться и узнавать, в чем опережение. Возможно, ставка была и на Колесникова, коль скоро он окажется опять в Москве. Надеялись на чем-то сломать! Откуда он, кстати, вам звонил? Опять из автомата?
— Не сказал, — вспоминает Сошников. — А это важно?
— В данном случае — очень! — кивнул Горяев. — Если разговор записан, я боюсь за Колесникова. Такого они не прощают! Форсируйте все дела по его возвращению. Мы поддержим.
— Хорошо, Виктор Александрович.
— Постарайтесь все-таки увидеться с ним, но только у себя, в консульстве, и попросите его быть предельно осторожным.
— Понял.
— До свиданья. Счастливо долететь!
— Спасибо. До свиданья!
Коридор лаборатории доктора Макклея был точно таким же, как сотни других. Белые стены, белые с черным стулья вдоль стен, закрашенные белым створки дверей из толстого стекла.
Вдоль стены сидели сотрудники офиса, где работал и Коллинз. Рядом с ним устроилась болтливая молодая девица. Она вертела головой, рассматривая коридор и людей, ожидающих в очереди, и тараторила без умолку:
— Никогда не была в больнице! Это больница, правда?
— Лаборатория, — не поворачивает к ней головы Коллинз.
— А похоже на больницу! — не умолкает она. — Вообще-то это очень гуманно со стороны дирекции, что нас вакцинируют. Меньше шансов заболеть! Хотя иногда очень хочется поболеть! Но немножко! Поваляться в постели, посмотреть телевизор! Вы предпочитаете прямые каналы или видеокассеты?
— Я не смотрю телевизор, — буркнул Коллинз.
— Значит, вы больной! — заявила девица. — Как это можно? Не смотреть телевизор! Ой, вы пошутили, наверное, да? А я думала, серьезно! Вы давно у нас работаете? Я вас почему-то нигде не видела!
Коллинз повернулся, чтобы высказать все, что он о ней думает, но из дверей кабинета, опуская рукав рубахи, вышел Фрэнк.
— Давай, Джордж! — хлопнул он Коллинза по плечу. — Один укол — и забудешь про грипп. До следующей эпидемии!
Коллинз усмехнулся и вошел в дверь кабинета.
На клеенчатой кушетке, укрытый простыней, лежит Коллинз. Он в наушниках, на висках — датчики, тонкие щупальца тянутся к застекленной перегородке, за которой, мигая разноцветными огоньками, работает сложная электронная установка.
За пультом сидит техник в голубом халате, рядом — врач с микрофоном в руках. Поодаль, в глубоких кожаных креслах, расположились Доновен и доктор Макклей — худой, жилистый, с голым черепом и с трубкой в зубах.
— Вы гарантируете успех, док? — опасливо посматривает в сторону установки Доновен.
— Пока мы попадали в яблочко! — набивает трубку Макклей. — Бывают, конечно, срывы, но редко.
— От чего это зависит? — интересуется Доновен.
— От количества сеансов, от состояния нервной системы... — пожимает плечами Макклей. — Иногда,
