его сочтены. У него оставался всего один магазин. Последний из тех двух, которые ему отдал Гасан. Вот теперь Дерхану стало жаль себя. Жаль, потому что рано приходилось умирать. Слишком мало он продержался. Не так много отправил на тот свет ненавистных душманов. Но самое скверное еще ждало впереди. Наклонившись за рожком, Али сделал резкое движение, и магазин скользнул с кровати. Али похолодел, услышав негромкий стук металла о глиняный пол. Сколько трудов ему нужно затратить, чтобы поднять рожок. А время не ждет. Каждое мгновение на счету…
За стеной, в соседней комнате, на женской половине, зазвенели выбитые стекла. Дом задрожал от взрыва.
«Гранату бросили», — понял Али, пробуя дотянуться до рожка, но так и не смог.
— Возьми, — вдруг расслышал он до боли знакомый голос.
— Зурфа! — ахнул Дерхак и не поверил себе. Да и откуда ей здесь взяться, в окруженном со всех сторон душманами доме?
— Возьми! — вновь требовательно прозвучал голос жены, и Али почувствовал, как на его ладонь лег магазин автомата.
— Зурфа! — воскликнул он, пораженный появлением жены. — Как ты здесь оказалась?
— Потом, — хриплым от волнения голосом ответила она, и тут Дерхан еще раз поразился. На плече у Зурфы разглядел автомат. Он скорее почувствовал, чем увидел, как белесая полоска ремня впилась в покрытое паранджой плечо жены.
— Откуда? — ахнул он.
— У Гарипа выпросила, — быстро ответила Зурфа. — И вот еще что.
Звякнув, на кровать упало несколько рожков.
— Стреляй, Али! — требовательно прокричала Зурфа и, пригнувшись, отбежала к соседнему окну. — Стреляй же! Не медли!
Но Дерхан медлил. Он как завороженный смотрел туда, в темный угол своей лачуги, где ему была знакома каждая выемка на глиняном полу, на обшарпанных стенах и где сейчас в. слабых руках Зурфы неистово бился автомат, со звоном выплевывая град пустых гильз. Неужели это была его Зурфа? Робкая, послушная, не перечившая ему даже взглядом, боявшаяся раскатов далекой грозы. Да, ему был известен ее характер: твердый, упрямый. Он, правда, редко проявлялся. Но чтобы Зурфа взяла в руки оружие… Такого Дерхан не мог и представить. А теперь она рядом, в двух шагах от него. Каким чудом проникла в окруженный душманами дом? Как сумела побороть в себе страх? Нет, плохо он знал свою жену…
Что-то горячее ужалило его в плечо. Вскрикнув, он потянулся к окну, в одно мгновение сменил в автомате магазин и открыл огонь. Вторая пуля отбросила его от подоконника, заставила вздрогнуть всем телом, перекосила от боли в кривом изломе рот. Он попытался дотянуться до окна, но откуда-то из гудящей выстрелами ночной темноты по глазам его ударил яркий свет. Дерхан не заметил, как следующая очередь душманского автомата прошлась над его головой. Широко раскинув руки, словно стремясь в последней, решающей попытке схватить за горло невидимого врага, он всем своим телом, искореженным взрывом мины, рухнул назад, в бездонную пропасть.
— Али! — пронзительно закричала Зурфа, и от ее леденящего душу голоса невольно застыли в проеме окна две тени, еще секунду назад готовые броситься в дом.
Тигрицей рванулась к мужу Зурфа. Ее уже не пугали те, кто прилип к стенам дома, кто завис на подоконниках разбитых окон. Страх прошел. Да и не было в эти минуты у нее страха. Припав к Дерхану, то нежно гладила его колючие от щетины щеки, не замечая своих слез, то, напрягаясь изо всех сил, пыталась приподнять мужа, не веря, что тот уже никогда не поднимется.
— Али! — звала в надежде, что он хоть отзовется стоном, вздохом. — Али!
Рядом прогремела автоматная очередь. Одна, другая… По лицу больно стеганула отлетевшая рикошетом от близкой стены горячая гильза. Но Зурфа даже глазом не повела.
— Али! — все просила мужа подняться.
И только когда чьи-то сильные руки подхватили ее за плечи и потянули за собой, опомнилась. Напряглась всем телом, готовясь к схватке, и тут же услышала знакомый голос.
Сколько раз она его слышала, а кому принадлежал, не могла вспомнить.
— Скорее, — вновь донеслось до нее.
— Хамид! Ты?! — неуверенно спросила она и, приблизив лицо к тому, чьи руки лежали у нее на плечах, поняла, что не ошиблась.
— Бежим! — раздалось в ответ.
— Нет, — яростно мотнула Зурфа головой. — Не могу. Здесь Али!
Она хотела сказать еще что-то, но Хамид резко толкнул ее к стене, и Зурфа увидела, как на кончике ствола его автомата забилось пламя. Бросившись на усеянный пустыми гильзами пол, она дотянулась до своего автомата. Прижавшись друг к другу плечами, они поливали огнем ворвавшихся в дом бандитов.
Больше они не сказали друг другу ни слова. Но каждый знал: им уже не расстаться, они до конца будут вместе…
Оставив позади себя не один проулок, задыхаясь от бега, Гасан неудержимо мчался туда, где гремели выстрелы, где наверняка падали сраженные бандитскими пулями его боевые товарищи и где им сейчас так нужна была его помощь. «Только бы успеть. Только бы они продержались», — билось в его сознании.
Гасан не заметил, как оказался возле старых, заброшенных лачуг. Весь взмыленный, остановился, прислушался. Выстрелы теперь слышались отовсюду. Гасан в замешательстве огляделся. Куда бежать? Где искать своих? Казалось, в кишлаке сражался каждый дом, стрелял каждый дувал, камень. Значит, душманам удалось ворваться в кишлак. Где Махмуд Бари? Где все остальные мужчины кишлака, которые вчера вечером поклялись биться с врагом до последней капли крови? Как их найти в этой огненной свистопляске?
Горько усмехнулся Гасан. Вот ведь как получилось. Хотел первым встретить бандитов, а что вышло? Вздохнув, Гасан еще раз огляделся. С разных концов кишлака до него доносились выстрелы, крики, детский плач, какие-то команды. От услышанного на сердце стало невыносимо тоскливо. Проверив автомат, Гасан направился дальше. Туда, где чаще всего раздавались всплески боя.
Ему не удалось пройти и ста метров. Впереди послышался топот десятков ног, и навстречу ему выбежало несколько человек. Гасан отпрянул в сторону, прижался спиной к стене дувала. Но его уже заметили. Не рухни он на землю, не вожмись всем телом в податливый песок, остался бы лежать на пыльной полночной улице кишлака, перерезанный автоматной очередью…
Гасан отстреливался одиночными — берег патроны. Выстрел — и бросок в сторону. Выстрел — он уже в другом месте. Ничего, что изрезаны в кровь острыми камнями ладони, что горячий пот застилает глаза и сердце вот-вот выскочит из груди: главное, что его миновали душманские пули, значит, еще не одного бандита отправит к аллаху.
Но так продолжалось недолго. Душманы осмелели. Уже с двух сторон раздавались их выстрелы. Гасан понимал — скоро они прогремят и с третьей. Ведь бандитам ничего не стоит пробраться по дворам и атаковать его прямо из-за дувала, который чернеет напротив и до которого всего пять шагов.
Гасан сдвинул планку с отметки одиночного выстрела. Почувствовал — начинается самое важное: и к чему экономить боеприпасы? А когда улицу вновь заполнили выстрелы, топот ног — он ударил по набегавшим длинной очередью. Воспользовавшись секундным замешательством врага, схватился за колючий гребень дувала, подтянулся и рывком перевалил на другую сторону.
Он даже не успел перевести дыхание, оглядеться, как понял — враг рядом. Тени мелькали за постройками, у противоположной стены узкого дворика.
«Доволен, Гасан? Ты ведь ждал встречи с врагом. Ты готов был его давить голыми руками, и вот она, твоя последняя встреча с ним, — прошептал запекшимися губами. — Так пусть она будет последней и для тех, кто ворвался в кишлак. Тебе от них уже не уйти».
Прижавшись к стене дувала, сдирая плечом высохшую глину, крадучись сделал один шаг, другой. Так, осторожно, дошел до ворот. Оставался еще один, решающий шаг, и тут его заметили.
— Вот он! — раздался чей-то пронзительный вопль, и тут же прогремела очередь.
И все же последний бросок удался. Он сумел покинуть двор-ловушку невредимым. Но, выскочив на улицу, вновь увидел тени.
