Не будь это Чадайкин, батальонный комиссар за такие дерзкие слова дал бы ему крепкую взбучку и скомандовал бы «Кругом — марш!», но к этому белобрысому пареньку из Мордовии он испытывал особое чувство. Старательный, способный младший командир, но с норовом. Военком понимал, что на характер паренька наложила отпечаток трудная жизнь. Рано оставшись без родителей, Чадайкин хлебнул горького через край, изведал и голод, и холод. В армии этот мешковатый крестьянский парень, неуверенно державший на первых порах винтовку, не умевший отрыть стрелковую ячейку, превратился в грамотного, сноровистого бойца. Его направили в школу младших командиров. И не ошиблись. Военное дело ему давалось легко. Пулемет «максим», считавшийся сложным для многих, в его руках казался игрушкой. Чадайкин мог с закрытыми глазами разобрать и собрать хитрый и сложный замок или другой механизм.
Военком по-отцовски любил этого неуемного парня.
В один из дней Василия неожиданно вызвали к военкому. «Очередной нагоняй», — думал он, подходя к кабинету.
Батальонный комиссар пригласил младшего сержанта сесть поближе, поинтересовался, как идет обучение новичков, и, улыбнувшись, переменил тему разговора.
— Формируем команду на Юго-Западный фронт. Хотите поехать?
Чадайкина словно пружиной подбросило со стула. Вытянувшись в струнку, он громко отчеканил:
— Так точно, товарищ батальонный комиссар!
— Посоветовались мы с командиром и решили как лучшего младшего командира направить вас в пограничный полк.
134-й погранполк формировался на станции Ровеньки Ворошиловградской области. Прибывших встретил командир-пограничник. Стояло теплое апрельское утро. Чистое голубое небо, прозрачный невесомый воздух, плавившиеся теплой бронзой на крышах домов лучи солнца наполняли тихие улочки безмятежным покоем. И только коробки разрушенных домов, обгорелые трубы, скорбно смотревшие в небо, напоминали о недавних боях.
Командир полка внимательно осмотрел новичков.
— Наша основная задача, — сказал он, — охранять тыл действующей армии от шпионов и диверсантов, ликвидировать недобитые или прорвавшиеся в тыл фашистские группировки, очищать освобожденную территорию от вражеской агентуры.
— А сразу на фронт нельзя? — спросил Чадайкин.
— Ты хоть пообедай сначала, — под общий смех сказал командир.
Нет, Чадайкину явно не нравилось действовать в тылу. Конечно добивать прорвавшихся в тыл фашистов, вылавливать агентов — дело важное, но ему не терпелось попасть на передовую.
Вскоре в полку стали отбирать бойцов на курсы снайперов. Василий прослышал, что они выезжают на стажировку на фронт, и тут же написал заявление с просьбой зачислить и его.
В школу снайперов, как называли в полку эти курсы, отбирали преимущественно кадровых пограничников, побывавших на фронте. Они были отменными стрелками, умели наблюдать за местностью, маскироваться, поэтому быстрее овладевали снайперским делом. Среди других предпочтение отдавалось сибирякам-таежникам, закаленным, выносливым, прирожденным стрелкам. Чадайкин не относился ни к первой, ни ко второй группе. При отборе кандидатов начальник курсов, пожилой капитан, прослуживший на границе не один год, не без колебаний согласился взять Чадайкина.
Огненный вал войны неумолимо катился на запад. Пограничный полк двигался за 3-м Украинским фронтом. Оставались позади города и села Донбасса, Харьковщины, Одесской и Днепропетровской областей, Молдавской ССР. В походах, во время боевых действий — в любой обстановке занятия на курсах снайперов не прекращались ни на день. Программа была напряженная. Изучали баллистику, учились правильно выбирать позицию на местности, маскироваться. Но больше всего занимались стрельбой. Стреляли в основном по «головке» — мишени с изображением головы фашиста с «яблочком» на переносице. Начинали с дистанции сто метров. Кто укладывал все пули в «десятку», переходил на двести метров, затем на триста. Тех, кто на этой дистанции не выпускал пули из «десятки», направляли на боевую стажировку на фронт.
Часто рядом с Чадайкиным на огневом рубеже лежал с секундомером в руке замполит школы, кадровый пограничник. Он слыл отличным стрелком и теперь щедро передавал опыт молодым.
Наступил долгожданный день — Василий с группой снайперов отправился на фронт.
На рассвете Чадайкин со снайперской винтовкой, в маскхалате, пригибаясь, торопливо пробирался по траншее к своей засаде. Первая боевая задача — обнаружить и снять вражеского пулеметчика. Сзади за ним шел боец с биноклем, его напарник. Выбрав удобную позицию, Чадайкин оборудовал ее, тщательно замаскировал, как учили на курсах; когда рассвело, стал наблюдать за обороной противника. Наконец сбылась его мечта — он на передовой, лицом к лицу с врагом и может открыть свой счет мести.
Шли часы, а вражеский пулемет молчал, ничем себя не выдавал. Но вот над нашей траншеей мелькнула каска, и с той стороны прогремела короткая очередь. Чадайкин заметил место, откуда раздалась очередь, но позицию пулемета обнаружить не мог. Снова потянулись часы ожидания, а немец молчал. Так можно было просидеть до темноты и уйти ни с чем. «А что, если пойти на хитрость?» — подумал Василий. В стороне над траншеей его напарник осторожно приподнял каску, и тут же с немецкой стороны полоснула очередь. Чадайкин точно засек позицию фашистского пулеметчика.
— А теперь отползи в сторону и еще раз покажи, — приказал Василий.
Немецкий пулеметчик и на этот раз не удержался, дал длинную очередь. Чадайкин поймал его в перекрестие прицела, нажал на спуск, и пулемет захлебнулся. Выстрел показался Чадайкину необыкновенно громким. Может, потому, что он очень долго ждал этот первый свой выстрел по врагу.
Вечером в тесной, полутемной землянке, где собрались снайперы после дневной охоты, Чадайкин сидел на ящике из-под патронов, чистил винтовку и распевал частушки:
Слабый язычок пламени, трепетавший в гильзе, еле освещал бронзовые обветренные лица друзей, в углах землянки стоял полумрак, но Василию казалось, что все вокруг светилось и над всеми полыхало яркое солнце.
За время первой стажировки на фронте Чадайкин уничтожил шестнадцать фашистских солдат и офицеров и был награжден орденом Красной Звезды.
Во вторую стажировку снайперу Чадайкину пришлось решать более сложные задачи.
На одном участке в течение нескольких дней активно действовал фашистский снайпер. Стоило на нашей стороне кому-нибудь неосторожно высунуться, как раздавался выстрел. По тому, как снайпер ловил цели в разных местах, чувствовалось, что их указывал наблюдатель.
Чадайкин получил задание выследить немецкого снайпера и рассчитаться с ним. Василий с вечера разведал местность, ночью оборудовал основную и запасную позиции и еще затемно перебрался туда. На участке обороны противника, где действовал снайпер, стояло несколько деревьев с густыми кронами. Он тщательно осмотрел местность близ деревьев, затем обшарил каждый кустик и бугорок справа и слева, но ничего подозрительного не обнаружил. «Придется ждать выстрела, пока сам не раскроет себя», — решил он.
Прошел час, другой. И вот от крайнего дерева раздался выстрел. Но при самом тщательном осмотре этого участка обнаружить позицию снайпера не удалось. Ничего не заметил и напарник, наблюдавший в бинокль. Чадайкин всматривался в каждый кустик и холмик. Корягу с вывернутыми корнями, лежавшую чуть поодаль, изучил так, что мог с закрытыми глазами нарисовать все ее обломанные щупальца. Но вот порывом ветра раздвинуло ветки на дереве, и на вершине его Чадайкин увидел фашиста с биноклем.
— «Кукушка»! — крикнул ему напарник. — Снимай.
Цель была как на ладони, и снять ее ничего не стоило. Но Чадайкин стрелять не стал. На дереве был
