— Да ладно, — лениво протянул Пашка, посмотрев поверх давно пожелтевших страниц. — Чё такого?
— Слезай, блин, — зло бросил Макс. — И журнал положи на место.
— Ладно-ладно.
Пока Пашка засовывал журнал обратно в стол, Макс подошёл к окну вплотную, и стал ждать, когда появится дед. Его вдруг начало напрягать ничегонеделание. Может быть само по себе, а может оттого, что впереди были похороны, и Макс уже несколько раз за сегодня возвращался к мыслям о них.
— А что если они считают меня виновным? — спрашивал он себя. — Да, Егорыч сказал, что это не так, но они. Что скажут они?
И этот вопрос Макса напрягал. Он хотел не думать об этом, но не мог. И каждый раз, когда он снова задумывался, он ощущал, что напряжение становится с каждой мыслью не только сильнее, но и грубей, врываясь в мозг уже без каких-либо расшаркиваний и намёков на галантность.
Дед медленно вышел из-за дома. Он шёл, чему-то своему улыбаясь, держа в руке уже ставшее привычным для глаз ружьё, а Макс смотрел на него, и ему вдруг стало предельно ясно, что он не знает этого человека. И скорее всего не узнает никогда в силу их бесконечной разности. Разве может рыба узнать птицу, не переделав плавники в крылья?
Как далеко они отстали за тридцать лет? — Макс горько усмехнулся. — Правильно ли я задаю вопрос? Может правильнее — как далеко они ушли вперёд за эти тридцать лет? Кто сказал, что весь этот долбаный прогресс, бушующий там, в том мире, не есть деградация.
Дед легко поднялся по ступенькам и уже через пару секунд был в кухне. Улыбка исчезла с его лица, отступив перед серьёзностью.
— Нужно идти на похороны, — сухо проговорил он.
Макс кивнул.
— Егорыч, а чему ты улыбался? Там, во дворе, — спросил он.
— О внучонке подумалось что-то. Вспомнил, как она маленькая на качелях любила кататься. Я ей качели во дворе соорудил и катал. А она смеялась. Радостно так.
Дед снова улыбнулся.
— А-а, понятно, — Макс тоже не сдержал улыбки, но тут же смахнул её с губ. — Идти прямо сейчас надо?
— К полудню хоронить собирались. А уже почти полдень.
— Хм. А ты откуда знаешь, Егорыч? У тебя ж во всём доме ни одних часов работающих.
— На тени погляди, — с досадой проговорил дед. — Это же просто. С точностью до получаса завсегда определишь.
— До получаса? — усмехнулся Пашка. Он едва успел положить журнал на место и поставить на него банку с солью, а теперь стоял возле стола, пытаясь ногой, незаметно прикрыть дверцу. — Да за полчаса можно до фига чего сделать. Не-е, это не вариант.
Макс хмыкнул. В чём-то Пашка был прав. В их мире учат ценить каждую секунду, потому что за одну секунду может случиться что угодно. Например, упасть курс какой-нибудь хрени и поломать жизнь миллионам людей. Будь в движении, стремись к успеху. Тот, кто не стремится, тот, кто не летит на сверхскоростях, тот неудачник. Так почему же все в конце концов остаются несчастными? Может дело совсем не в скорости?
— Послушай, Егорыч, — Макс посмотрел деду в глаза. — А вы никогда не задумывались — кто они? Ну, вот эти все твари, краки, тени, зелёные всякие.
— А зачем, Максимка? — дед с грустью, одними краешками губ, улыбнулся. — Разве если мы будем знать, это что-нибудь изменит?
— Может быть, — сказал Макс.
Глава 8
Когда Макс вышел из двора, он, уже привычно, огляделся. Но на побитой «двойке» его взгляд не задержался ни на секунду. Теперь эта тема была не только не важна ему, но даже не интересна. Он осматривался с единственной целью, ставшей теперь важной — увидеть. Движение, силуэт, качнувшуюся ветку дерева, всё, что может быть сигналом. Сигналом опасности.
Пашка вышел последним и закрыл калитку.
— Блин, — тихо выдохнул он и поплёлся вслед за Максом. Идти Пашке не хотелось. Вообще никуда, не говоря уже о похоронах. Он попытался отмазаться от этого дела, но Макс там, на кухне посмотрел на него так, что Пашке стало сразу понятно — отмазаться не получится.
— Ладно тебе уже, — еле слышно проговорил Макс, на секунду обернувшись.
Дед широко шагал впереди. Ружьё он держал в руке, так и не повесив его на плечо. Ремень колыхался вперёд-назад в такт дедовой походки.
— Может, чувствует что? Нутром своим, — подумалось Максу.
Когда они выходили из дома, Максу пришла в голову идея тоже взять с собой ружьё, но он представил, как это будет глупо, и был теперь рад, что не высказал свою идею Егорычу.
— Эти тупые мысли будут всегда появляться, — зло думал он, идя в трёх шагах позади деда. — Что за дурацкий понт, таскаться с ружьём, не зная даже с какой стороны к нему подходить. Зачем они вообще нужны эти понты дешёвые.
— Подтягивайтесь, хлопцы, — громко сказал дед, обернувшись. — И по сторонам поглядывайте.
— Угу, — кивнул Макс, ускоряя шаг. Пашка бегом догнал Макса и засеменил по левую сторону.
— А чего это по сторонам пялиться? Что, эти твари должны напасть?
Было видно, что Пашка нервничает.
— Не, не должны, — успокоил его Макс. — Так, на всякий случай просто.
— А-а, — протянул Пашка. — Типа, а случаи они разные бывают?
— Ну да, типа того.
Дед свернул вправо, в уже знакомый Максу проулок в пять дворов.
— Слушай, — шепнул Пашка, — А долго идти?
— Да я и сам не знаю. Наверное, с той стороны вот этой улицы двор погибшего, — Макс указал рукой на улицу, в которую упирался проулок. — Ну и там, само собой, похороны по ходу.
Макс оказался прав. Они свернули влево, как и вчера, когда бежали на звук выстрела. Идя по улице, Макс не поднимал глаз от дороги. Он просто не мог заставить себя это сделать, боясь снова наткнуться глазами на пятно крови, на переломанные доски в том месте, куда тень бросила умирающего, но ещё живого человека. И когда место, где произошла трагедия осталось позади, Макс облегчённо вздохнул.
— Вон, видишь лес? — спросил он у Пашки, указывая рукою на стену деревьев зеленеющую за лугом.
— Угу, — мрачно ответил Пашка.
— Через него пойдём.
Они свернули вправо и через несколько секунд вышли на следующую улицу. Впереди, домов через десять, Макс увидел двух человек, стоящих у забора, и его сердце ёкнуло. В голову снова полез вопрос — А что скажут они?
— Что, если они считают меня виноватым? — Макс почувствовал, как внутри него начинает, как на дрожжах, расти беспокойство. — Как мне смотреть им в глаза?
Дед остановился, чтобы подождать, когда Макс с Пашкой приблизятся.
— Здесь почти все уже знают о вашем появлении, — стал говорить он, зашагав рядом. — Да здесь всех и не будет. Человек десять, может.
— А нам что делать? — торопливо и как-то настороженно спросил Макс.
— Ничего особенного. Ты же, наверное, бывал уже на похоронах?
— Бывал, — Макс кивнул.
— Ну и чего тогда?
