Аня.
Из прихожей донесся звук открываемого замка.
Наконец-то!
– Привет! Ты не представляешь, кого я сегодня видела! – радостно воскликнула Катя, когда подруга вошла на кухню. – Вадьку Дымова! Я после занятий сажусь в машину, а тут он идет!
– Да? – Анин голос был подчеркнуто равнодушным. Отвернувшись от Кати, она спросила мужа, как прошел день.
– Да подожди ты, успеете еще наговориться! – Катя не дала ему ответить. – Сам Вадька в турецких джинсах, рядом жена-швабра, не из наших, приблудная. Просто невозможно поверить, что Вадька был у нас в секции первым мачо! Представляешь, он даже не поступил в институт, работает автослесарем. Двенадцать дня, а от него уже пивом несет! Я пожалела, что тебя там не было, ты бы порадовалась!
– Чему – порадовалась? – удивилась Аня.
– Тому, что избежала участи жены слесаря. Витя, ты не поверишь, но твоя жена была по уши влюблена в этого Дымова! И ей крупно повезло, что она ему не нравилась.
Аня поморщилась:
– Кать, ну что ты говоришь!
– А что? Я думала, тебе приятно будет вспомнить и сравнить. Ты рыдала, когда Вадька не обращал на тебя внимания, а вот прошло несколько лет – и ты счастлива так, что даже вспоминать о нем не хочешь.
Витя слушал и не верил – это не могло быть правдой! Еще совсем недавно он удивлялся собственному счастью, но теперь, когда Аня,
– Тебе очень повезло! – продолжала веселиться Катя. – Его жена выглядит как настоящая мочалка, значит, он о ней не заботится. Помнишь, я говорила, что ты и без Вадьки прекрасно проживешь, а ты не верила? Видишь, как я была права?
– Вижу, – буркнула Аня.
– Ну ладно, я совсем заболталась, поеду. Витенька, спасибо за кофе!
Он еле дождался, когда она переступит порог квартиры…
Выбежав из подъезда, Катя вынула из кармана плаща брелок, «ситроен» радостно приветствовал ее миганием раскосых фар.
Ах, какие у Сотникова стали глаза, когда она рассказала про Вадика! Про жену, швабру и мочалку, она, конечно, преувеличила, но какая разница?
Главное – у нее
Сотников вернулся на кухню. Хотелось побыть одному, вскользь брошенные слова об Аниной влюбленности выбили его из колеи.
Конечно, Катя рассказала об этом Вадике без всякого умысла, ей просто хотелось поглумиться над парнем. Раз он был первым мачо в секции, вполне возможно, он нравился и самой Кате. Ревновать к нему Аню сейчас было так же глупо, как если бы она стала ревновать Витю к девочке, которая ему нравилась в детском саду.
Он вымыл чашки и, успокаивая нервы, стал задумчиво протирать их полотенцем. Витя знал, что Аня никогда не была влюблена в него, как обычная девчонка. При виде него у Ани не подкашивались ноги, она не сидела часами возле телефона, гадая, позвонит он или не позвонит, и у нее не кружилась голова от его поцелуев. Но Витя знал, что подобное спокойствие происходит от чистоты ее души. Он искренне считал свою жену ангелом, по недоразумению оказавшимся в земной оболочке.
Ее спокойную привязанность он принимал как Божью благодать и взамен отдавал ей всего себя без остатка.
А теперь получается, все гораздо проще: она была влюблена в другого, томилась и страдала, как миллионы девушек, только ему не было места в ее мечтах. Наверное, она приехала к нему в общежитие не затем, чтобы подбодрить его, а назло тому парню. И целовалась с ним под омелой тоже назло. Просто не хотела оставаться одна, вот и выбрала влюбленного дурачка, которым можно крутить как хочешь.
Этим же объясняется ее скованность в постели – она не от целомудрия, которое Витя так уважал, нет, он просто ей не нравится.
Он аккуратно поставил чашки на полке, повернув ручками в одну сторону.
Витя был слишком счастлив и слишком любил, чтобы экспериментировать в постели. Мысль, что с Аней можно проделывать то же самое, чем он занимался с кассиршей в гипермаркете, была кощунственной и невыносимой. Все равно что взять и подрисовать иконе усы.
Секс с Аней каждый раз был для него священнодействием. Она заставляла его выключить свет и ни себе, ни ему не позволяла никаких откровенных ласк. Зато потом… Он ложился на бок, поджав колени, она прижималась к его спине и легонько прикусывала его зубами за загривок. И он казался себе щенком, которого мать несет в надежное и безопасное место. Накатывал такой покой, такая безмятежность… Иногда Вите казалось, что эти моменты для него даже важнее самого секса.
«Неизвестно, что бы она творила с этим Вадиком! – зло подумалось ему сейчас. – А я ей просто противен, вот она и строит из себя недотрогу».
– Ты что здесь один сидишь? – заглянув в дверь, спокойно спросила Аня.
Ей и в голову не пришло, что Катькин рассказ так больно его ранил!
– Тогда ты приехала ко мне в академию, потому что убедилась, что с этим парнем тебе ничего не светит? Чтобы я помог тебе зализать раны, да?
Она рассмеялась и, чмокнув его в щеку, заметила, что он говорит глупости.
– Значит, Катька все врет? – спросил он с надеждой.
– Нет, Дымов действительно нравился мне. Но это давным-давно прошло. До тебя. А к тебе я приехала, потому что хотела увидеть.
– Но ведь ты никогда не сходила по мне с ума…
Аня улыбнулась:
– Сейчас.
– Что – сейчас?
– Сейчас схожу.
Он хмыкнул. На душе было так горько, что лучше бы она не заговаривала с ним. Лучше бы он пережил это разочарование в одиночестве. А еще лучше, пусть бы она сказала, что Катька нагло врала, что просто от этого парня балдели все девчонки в секции, и ей тоже приходилось поддерживать компанию. Вон Стас Грабовский – кумир медицинского училища при академии. Если какая-нибудь студентка скажет, что он ей не нравится, ее не поймут.
Почему Аня сама не рассказала ему о своей юношеской любви? Неужели это такое ценное, такое сокровенное воспоминание, что его нельзя разделить даже с мужем? Он-то рассказал ей обо всем! Кроме кассирши, но это было совсем не для Аниных ушей.
Он женат не на святой, а на обычной женщине. На хорошей, честной и доброй, но на обычной. В жизни не случается чудес, и то, что он много лет полагал чудом, было всего лишь иллюзией, его глупыми мечтами!..
Витя внезапно поднялся, крепко обхватил Аню, поднял и понес в гостиную. Не выключая яркого света, он полностью раздел ее на диване и словно в каком-то чаду начал делать с ней все то, чему учила его кассирша, – помнится, она говорила, что это доставляет женщине особое удовольствие. На Анины протесты он внимания не обращал. Кажется, она заплакала, но сейчас ему не было до этого дела.
«Хватит выпендриваться! Живи, как все», – что-то вроде этого крутилось в его воспаленной голове. Аня пыталась вырываться, но Витя крепко держал ее. И только когда она глухо застонала, он победоносно вошел в нее, хищно глядя в отстраненное несчастное лицо. Он почувствовал, как ее тело потянулось к нему, напряглось и задрожало, они крепко вцепились друг другу в плечи, чтобы знать, куда возвращаться из захлестнувшего их восторга, и закричали в один голос.
– Тебе было хорошо? – самодовольно спросил он.
Она сбросила с себя его руку и села.
– Отвернись! – Голос был сердитым и несчастным.
