надо от казаться от страстей и соблазнов, от собственной воли, ярости, гордыни. Только жертва, великий отказ позволяют соединить мир телесных форм с миром духа.
Древесный лист, плывущий по реке, ничего не знает о таинственных глубинах. Также и твой разум скользит по миру форм, не в силах ощутить глубину причин, породивших течение. Чтобы уйти в глубину, надо оставить этот привычный мир. Поэтому мы говорим о жертве.
Если в тебе слишком сильна тяга к богатству и власти, ты не сможешь настроить свой разум на глубины духа, если слишком дорожишь телом, не познаешь огня брахмы в своем сердце.
А ваш ученик из деревни, он уже принес жертву? — не очень любезно, мотнув в мою сторону головой, осведомился Митра. Я промолчал, но струна гордости взяла высокую ноту, нарушая покой моего разума.
Пока нет, — ответил риши. (Неужели он забыл про мой отказ от благополучия сельской общины, или ни во что не ставит все, что случилось в лесной хижине?)
Уход из деревни в ашрам — это не жертва, уход из дворца — тем более. Эта здравая попытка вырваться к спасению из замкнутых кругов жизни. Жертва — означает отдавать самое дорогое…
Мы, кшатрии, всегда готовы пожертвовать даже жизнью, — непреклонно ответил Митра.
Жизнью? — понимающе улыбнулся Учитель, — Как можно пожертвовать тем, что тебе не принадлежит. Твоя жизнь принадлежит радже, душа — во власти храмого жреца. Разве ты накопил мудрость, опыт прозрений? Что может понадобиться мне или братству в твоей жизни? Сокровенные сказания утверждают, что жертву совершают имуществом , подвигом, постижением мудрости. Там ничего не сказано об обретении духовных заслуг такой дешевой ценой как жизнь.
Митра, насупившись, замолчал, а я решился задать вопрос:
Учитель вы не сочли мой отказ от пути предков жертвой. Но как же можно считать жертвой постижение мудрости?
Сокровенные сказания называют путь мудрости самым, сложным ибо он полностью объем-лет все дела человеческие. Мудростью, словно мечом, рассекается мгла сомнений. Мудрый действует бескорыстно, отказавшись от плодов деяний. Отбросив все желания, достигнув равновесия разума, мудрец всюду видит одно: ощущает свое тождество с вечно изменяющимся миром.
Надо признаться, что из этих слов я понял немногое. В конце концов, я же еще не принес свою жертву мудрости. Странно, что и Митра не захотел дальше спорить, а молча смотрел на учителя глазами, полными невысказанного благоговения.
— Способность чувствовать брахму еще не де лает человека дваждырожденным, так же, как и надетые доспехи не превращают крестьянина в кшатрия. Необходимо долгое обучение, суровая дисциплина. Дело не только в безопасности уче ника. Человек, постигший могущество брахмы, может натворить страшные беды, если не побо рет в себе ракшасов зависти, ненависти, жестоко сти. Брахма может пробудиться и в недостойном.
Митра кусал губы, упрямо избегая взгляда Учителя. Риши продолжал:
— Эта сила дает нам возможность преодоле вать ограниченность телесных форм, связывая свои сущности в единый венок общины. Никто не может сам научиться управлять брахмой. Обрете ние собственного опыта при поиске вслепую зай мет всю жизнь. Поэтому нужны учителя, без ко торых нет пути восхождения. Община и есть сли яние сил всех учителей. Разделение — величай шее зло. Каждый человек незримыми струнами связан с другими людьми, с землями, в которых никогда не бывал, с богами, о которых не слышал, даже с небесными светилами. Он не слышит виб рации тонких сил, не замечает диссонансов до тех пор, пока нарушение гармонии не проявит себя на поле материального мира.
— Но какой же остротой слуха надо обладать, чтобы услышать все мелодии? Какому разуму под силу проследить все связи? — обреченно вздох нул Митра.
Учитель кивнул:
— Ты уловил главное: разуму это не под силу. Есть иной путь постижения — духоразумение. Не все можно высказать словами, не все постичь мыс лью. Но каждый из нас с детства наделен способ ностью воплощаться в предметы и явления, пости гая суть и связи. К сожалению, когда человек ста новится взрослым, он все больше доверяет обыден ному опыту, теряя способность к внутреннему ви дению. Закрывшись в коконе своих заблуждений, он теряет способность к расширению сознания. Дваждырожденный же открывает себя миру, стре мясь вместить все разнообразие его проявленных и непроявленных форм. Мы сплетены сиянием на ших сердец в единый узор. Нам не надо запасать знания, каждому члену узора доступно все, достиг нутое братством. Отдав все, мы обретаем силы и мудрость всей общины.
Митра пожал плечами:
— Я не видел общины, я не понимаю жертвы, а брахму я не чувствую… Как видно, не дано. Так какой смысл продолжать учение?
Да, я вижу… — он задумался на мгновение, прошептал, видно советуясь с самим собой, — чувственный опыт…время посвящения…. — и добавил уже громче, — ладно, я окуну вас в волны сил, накатывающиеся из невообразимых глубин Космоса.Тебя, Митра, может удержать в ашраме только второе рождение.
И что, для этого снова лезть в утробу матери? — поинтересовался Митра.
Меня покоробила его грубость, но Учитель лишь снисходительно улыбнулся:
О нет, просто надо отбросить все, что ты приобрел с момента рождения, выкинуть из головы все страсти и заблуждения.
Это и есть жертва? — задумчиво кивнул Митра, — потерять свое прошлое.
Учитель кивнул, на этот раз совершенно серьезно:
— Ты прав, от вас потребуется жертва отрече ния. Здесь, в глубине горы есть система пещер, в которые не проникает ни один луч света, ни один звук снаружи. Там вы проведете в полном одино честве некоторое время, как младенцы в утробе матери. Бессмысленно растрачиваемые ранее чув ства, как потоки масла, пролитые на алтарь, воз жигают внутренний огонь, разгоняющий мрак не вежества и страх смерти. Тогда вам откроются ис тинные краски мира, вы поймете, что были слепы ми младенцами… Появятся новые мысли, новые цели, новый свет… Но и тяжелое бремя ответствен ности за себя и за других, и неизбывная боль со страдания, и оковы долга перед нашим братством. Навсегда покинет вас безмятежность непонимания.
Учитель замолчал и долго сидел, прикрыв глаза, спокойно ожидая, чтобы смысл сказанного дошел до нас. Потом он взглянул в наши глаза и там прочитал ответ. Но все равно спросил:
Муни и Митра, за вами право выбора. Делая шаг в мир брахмы, готовы ли вы к тому, что вас ждет?
Да, Учитель, — хором ответили мы, всерьез думая, что самые большие тяготы нам предстоит вынести во время обряда посвящения…
Да, второе рождение не было легким. Ведь ему предшествовала смерть. Как еще можно назвать месячное заточение в абсолютно темной пещере? Лишь раз в день открывалось в стене узкое окошечко, через которое молчаливые слуги протягивали мне кувшин с водой и несколько пресных лепешек. Но чувство голода быстро притупилось, как и все другие чувства, кроме страха. Я растворялся во мраке и тишине, забывал, как выглядит свет, как звучит человеческий голос. В кромешной темноте я не видел даже собственного тела, и временами мне начинало казаться, что и оно уже поглощено темнотой. Я — только тонкая струйка мыслей, бестелесный ветерок, скользящий по равнодушным холодным камням. Весь мой мир сузился до узкой, дрожащей полоски воспоминаний где-то на границе яви и бреда. А потом и эту светлую кайму захлестнули страх и отчаяние, и в безумии я корчился на полу пещеры, сжав голову руками в невыносимой муке второго рождения. Но я не сошел с ума. Я выдержал.
В темноте и неподвижности потеряли смысл привычные органы чувств. Только тогда сущность стала искать иной способ постижения мира. Лучи брахмы, как руки слепого, потянулись сквозь чакры во внешнее пространство. Зерно духа стало познавать мир непосредственно, минуя телесную форму. Это и было прозрение. Боль, как яркая молния, пронзила мое тело, разорвала темноту в клочья и смыла их, как чистая вода грязь и глину с песчаного дна. После страданий пришел сон, потом голод. Я нашел в темноте кувшин с холодной водой и жадно выпил ее, радуясь каждой капле, словно божественному нектару прозрения.
