легче! С Дэвидом все было проще и спокойней, впрочем, с ним вообще не возникало таких проблем. Но этот парень не Дэвид – в нем чувствуется какая-то необъяснимая сила и гипертрофированное мужское начало… и он так близко…
– Отпустите меня! – воскликнула Николь. – Мне ничего от вас не надо! Я…
Николь не договорила, увидев его невозмутимое лицо с несколько ленивой улыбкой, как у охотника, уверенного в исходе схватки.
– Советую вам, моя дорогая мисс, не торопиться с выводами и выслушать меня. Может, не все так страшно? – осадил он ее, но из рук так и не выпустил.
– П-прошу прощения, – заикаясь, выдавила она, внезапно ощутив себя совершенно бессильной перед ним. Куда делись ее вечные спутники – самоуверенность и высокомерие? – Я… мне показалось…
– Вы, видимо, неправильно истолковали мои намерения, – не дослушав, возразил Мартин.
– Что ж, возможно.
Теперь улыбка охотника сменилась торжествующей усмешкой.
– А вот я-то вас отлично понял…
Она почувствовала его прерывистое, тяжелое дыхание. Он откинулся и долгим взглядом посмотрел на нее.
– …Смысл вашего щебета…
Мартин еще крепче сжал ее за плечи и привлек к себе. Николь инстинктивно напряглась в попытке воспротивиться, хотя все внутри нее взывало об обратном, ибо его действия повлекли за собой новую волну возбуждения.
– Поцелуй меня.
Его просьба прозвучала с такой нежностью, что Николь, подняв на него затуманенные глаза, поняла: он не требует, а лишь произносит вслух ее сокровенное, тайное желание. В мгновение ока она пришла в себя.
– Нет, я…
Но он не дал ей закончить.
– Поцелуй меня, – повторил он уже с несколько иной интонацией. Его голос стал глухим, порочно- возбуждающим, еще больше разжигая в ней огонь желания. Теперь это был приказ. Не дожидаясь, он склонился и прильнул к ее губам.
Ей уже не хотелось сопротивляться. Словно сбросив оковы целомудрия, она потянулась к нему, как цветок к солнцу, и губы сами раскрылись ему навстречу. Они слились в жарком, упоительном поцелуе, и все вокруг – бассейн, столы, стулья, легкий шелест ветерка – стало постепенно исчезать, словно в густом тумане. Солнце палило, обжигая ей спину, а волны, как бы наперекор, зализывали ожоги, еще более обостряя ощущения.
Николь просто не узнавала себя. Казалось, в этот момент произошло таинство, для которого она была рождена и ждала с минуты появления на свет. В ней как бы взорвалась мина замедленного действия, пробудив так долго дремавшую чувственность. Внезапно она ощутила дикую слабость в ногах и, боясь утонуть, повисла на мощных плечах своего искусителя.
Холодная вода, случайно попавшая на ее разгоряченное лицо, подействовала на нее отрезвляюще. Моментально придя в себя, она обнаружила, что их незаметно снесло на глубину, где даже Мартин не доставал до дна. Николь в испуге взвизгнула и попыталась увернуться от него, но он лишь крепче прижал ее и, не выпуская из объятий, подплыл с ней к краю бассейна и на руках вынес из воды. Им обоим не хватало воздуха. Они стояли и, тяжело дыша, зачарованно смотрели друг на друга.
– Что за черт? Ты кто такая? – спросил Мартин, переведя дыхание, хотя голос выдавал его возбуждение.
Конечно, дело не в имени, которое, впрочем, для него уже с некоторых пор не являлось секретом, он, видимо, не меньше нее был сбит с толку происходящим и, скорее всего, решил искать причину в ней.
– Не знаю… – честно призналась Николь, сама не понимая себя.
А ведь всего несколько месяцев назад у нее не возникало ни малейшего сомнения насчет будущего, не говоря уже о настоящем. У нее была неплохая работа, квартира, родные, друзья… и еще Дэвид. Все казалось очень здравым и полностью соответствовало логике, не то что у Мэг с ее безумным романом и заявлением о переезде и замужестве. И другого от Николь никто и не ожидал.
Но потом Дэвид сделал ей предложение, и мир словно перевернулся. С этого времени она уже как бы перестала принадлежать себе, почувствовала какую-то внутреннюю надломленность, потеряла вкус к жизни, и ее будущее теперь уже не виделось таким определенным и безоблачным. Единственное, что Николь твердо решила, так это держаться подальше от мужчин. И надо же было именно в такой момент появиться этому Мартину Спенсеру. Боже, неужели мало бед свалилось на ее голову?
– А что такое? – немного помолчав, смущенно спросила она.
– Сам не пойму. – Мартин ошеломленно покачал головой. – Судьба? Рок? Как хочешь называй, но со мной такого еще не случалось. Моя жизнь меня вполне устраивала, я даже считал себя счастливчиком, но это… это как удар молнии.
– Ядерный взрыв… – чуть слышно поправила его Николь.
Никогда еще она не ощущала такого, даже не предполагала, что может так возбудиться от одного вида мужского тела в капельках-блестках воды, от гипнотического взгляда бронзовых глаз и едва уловимого дыхания. Словно завороженная, она смотрела на него, не в силах оторваться. И вдруг капля воды упала с его волос и покатилась по мощному круглому плечу, по слегка вьющимся темным волосам на груди. Не подумав о последствиях, она не удержалась и провела пальцем по оставленной водой дорожке. Беднягу мгновенно всего передернуло, как в конвульсии, дыхание замерло.
– Ты понимаешь, что творишь? – возмутился он, тяжело дыша и испепеляя ее взглядом.
Смутившись, Николь опустила глаза… О, лучше бы она этого не делала. Едва она увидела через тонкие, облегающие плавки его налитой член, как у нее в тот же миг все внутри всколыхнулось, а сердце так забилось, что закружилась голова.
Раньше бы такое зрелище ввело ее в страшное смятение, бросило бы в краску, но сейчас это лишь еще больше распалило ее. Теперь она уже с трудом соображала – возбужденные чресла в жуткой истоме кричали о пощаде, умоляли удовлетворить сводящее с ума страстное желание…
– Николь! Николь! Ты слышишь меня?
До нее, словно из тумана, донесся голос Мартина. Николь от неожиданности нервно вздрогнула и, к ужасу, никак не могла разобрать, откуда он: из прошлого или настоящего.
– Николь, куда ты ушла? Хей-эй, вернись!
Наконец, словно сквозь пелену, Николь увидела, как Мартин щелкает перед ней пальцами, она моргнула и откинулась на стуле.
– Хей… – В его голосе послышалось явное беспокойство. Он слегка потряс ее за плечо. – Прости, я не хотел тебя…
– Не дотрагивайся до меня!
Но как можно в такое короткое, простое слово вместить столько скепсиса? Тон Мартина и его непробиваемое внешнее спокойствие не на шутку взбесили ее.
– Черт возьми, нет!
Несмотря на зной, от его едкой ухмылки, которая показалась ей очень противной, у нее мурашки побежали по спине.
– Тогда прости за мою недоверчивость. – Он явно цинично лицемерил, извиняясь, и Николь с силой сжала зубы, сдерживая себя, чтобы не взорваться: – Но я сам видел…
– Только то, что хотел видеть, – отрезала она. – Можешь ты наконец понять своей тупой башкой, что у меня нет к тебе никаких чувств, даже… – Она покраснела и нервно проглотила подступивший к горлу комок, подбирая нужное слово.
– Страсти? Желания? – мягко, вкрадчиво подсказал Мартин, хотя его взгляд был угрожающе тяжелым.
– Похоти, чисто животного инстинкта, который ты разбудил во мне.
Николь зло бросала слова в его непроницаемое лицо, совершенно не думая о возможных последствиях, и, видя его непрошибаемость, еще больше распалилась.
