Венькиной подружке:
– Ты мне что говорила? Где экспертиза?! Мне бумаги нужны! По-твоему, я век должен здесь сидеть?! Ты же знаешь, каждый мент в вашем паршивом городишке меня рад зарыть. Надоело ждать. Да и дело стоит! Короче, три дня тебе, поняла? Не управишься в срок – пеняй на себя. Все брошу и слиняю отсюда к такой-то матери! Добра у меня достаточно – проживу!
Из коридора донесся звук пощечины и неразборчивое бормотание Катерины. Вслед за этим раздались звуки непонятной возни и Катькин голос, ставший вдруг визгливым и противным:
– Гад! Да все, что ты имеешь, ты получил благодаря мне! Вспомни, где я тебя подобрала! Если б не я, ты бы сдох в своем госпитале! А теперь перья распустил – добра у него, видите ли, достаточно… Козел!
– Лучше б я сдох! – проворчал незнакомец, заметно успокаиваясь. – До сих пор кошмары по ночам снятся…
Дальше мне стало неинтересно, ибо с первого этажа понеслись звуки поцелуев и малоразборчивое бормотание хозяйки. Да, темпераментный народ, ничего не скажешь! Сначала по ведру помоев друг на друга вылили, а теперь милуются. Впрочем, у каждого свои причуды.
Я отскочила от двери, ведущей вниз, и попыталась привести мысли в порядок.
«Что это? Кто это? Катька встречается и с Веником, и с этим типом? Господи, о чем это я?! При чем здесь Веник?! – Голова разламывалась от впечатлений. – Я здесь с единственной целью – узнать координаты папашки. Но судя по всему, Катька далека от откровений. И что за жизнь такая?! Все приходится делать самой! А Веника я все-таки хлорочкой спрысну – мало ли что».
Успокоив себя таким образом, я энергично стала осматривать кабинет покойного Феликса. Ящики рабочего стола оказались девственно– чисты. Кроме стопок писчей бумаги стандартного формата и великолепного качества и нескольких каталогов известных аукционов, там ничего не было.
«Черт! – разозлилась я. – Что такое не везет, и как с этим бороться!» Это про меня.
Тут я заметила на столешнице мобильный телефон Катерины. Схватив его, я влезла в справочник, мысленно поблагодарив всевышнего за то, что никакой блокировки на аппарате не было. Мне без труда удалось отыскать телефончик папаши Шульца.
– Ну хоть что-то, – проворчала я, переписывая номер на клочок бумаги.
Неожиданно трубка в моих руках ожила и завибрировала. На экранчике высветилась информация о поступившем сообщении. Я с детства знаю, что читать чужие письма, записки и прочие личные заметки нехорошо. Но тут… бес попутал, ей-богу! Объяснив себе, что мое любопытство – и не любопытство вовсе, а следственные действия, я нажала на кнопочку.
«Катерина, срочно. Плохо. Папа».
Интересная информация, а главное, бесполезная. Любящий папа сообщает любимой дочери о плохом самочувствии, только и всего. Стоило из-за этого нарушать собственные жизненные принципы? Я глубоко вздохнула: за последние несколько дней я слишком часто стала их нарушать, так что одним больше, одним меньше – какая разница?!
Вернулась Катерина. На ее левой щеке ярким пятном выделялся отпечаток пятерни.
– Извини, – улыбнулась она. – Сантехник заходил. У нас с водопроводом что-то не в порядке…
«Ну да, – мысленно усмехнулась я, – и он тебя случайно огрел смесителем по щеке. Однако я что-то не слышала, чтоб этот «сантехник» ушел. Значит, сейчас последует недвусмысленный намек на прощание… Что ж, я и сама уйду. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить!»
Однако Катька не стала меня выставлять за дверь. Вместо этого она уселась за журнальный столик, налила себе в стакан виски и залпом его осушила.
– Ну, как тебе собрание железа? – поинтересовалась она, жуя тоненький кругляшок лимона.
– Впечатляет, – кивнула я. – А твой муж, случайно, не собирал драгоценные камни? Ну, изумруды всякие, бриллианты…
– Нет, – резко ответила вдова. – У меня с детства на камни аллергия. Видеть их не могу! У меня отец ими сильно увлекался, а мне они до смерти надоели. Я даже украшений с камнями не ношу…
В самом деле, холеные пальчики Катерины украшало единственное колечко из платины с золотом без единого драгоценного камня. На изящном запястье болтался браслет из тех же благородных металлов.
– А вот я люблю бриллианты, – протянула я. – Мне Ромка на годовщину подарил один камушек…
– Да? – Катька удивленно подняла бровь. – А мне казалось, что он подарил тебе машину!
– И машину тоже, – кивнула я, раздосадованная своим промахом. – Только машина как бы от имени всех, а бриллиантик Ромка от себя лично преподнес, уже ночью… Только я в них ничего не понимаю. Может, проконсультируешь меня, Кать?
– Нет, – отрезала она.
– А твой отец не мог бы…
– Папа сильно болен. Ему сейчас не до консультаций.
Настроение хозяйки изменилось. Теперь она явно тяготилась моим присутствием: нервно поглядывала на часы, висевшие в кабинете, бросала нетерпеливые взгляды на дверь – словом, давала понять, что аудиенция окончена.
– Ой, – воскликнула я и вскочила, – совсем забыла! Мне же к маникюрше надо! Ты уж извини, Кать, что так недолго пробыла у тебя в гостях…
– Да ладно, – махнула рукой хозяйка, – что я, не понимаю: маникюрша – дело святое! Я провожу тебя.
Она поднялась и провела меня до выхода. Из-за одной из многочисленных дверей до меня донесся шум льющейся воды и мужской голос, фальшиво распевавший:
«О, сантехник, видать, репетирует!» – подумала я и хихикнула. Хозяйка смущенно улыбнулась и загремела замками. Наскоро простившись и пообещав передать огромный привет Венику, я отправилась восвояси.
У подъезда все еще красовался «Мерседес»-чемодан.
– Проклятый буржуин! – прошипела я и снова пнула машину ногой.
На скамейке в глубине двора до сих пор сидела Полина. У нее на коленях, свернувшись клубком, дремала Шурка.
– Привет. – Я плюхнулась рядом и закурила. – Ты ночевать здесь собралась?
– А чего дома делать? – пожала плечами Полина. – Телевизор надоел до смерти. Одни трупы и маньяки. А у нас этого добра и без того хоть отбавляй. Кстати говоря, у нас во дворе упорно ходили слухи, что твоя подружка, Катька, сама мужа убила…
– Как это? – Я округлила глаза. – Она убила Феликса?!
– Ну, не сама, конечно. Наняла кого-нибудь. Хотя бы любовника своего…
– С этого места подробнее, пожалуйста, – попросила я и затаила дыхание в ожидании интересного рассказа.
Смерти богатого антиквара и страстного любителя холодного оружия Феликса Круглова предшествовал ряд значительных и не слишком значительных событий. Первое, женитьба на дочери известного ювелира Шульца. Не стоит думать, будто Феликс соблазнился деньгами папеньки. Вовсе нет. Ювелир был беден как церковная мышь, ибо имел ряд моральных принципов, которые впитал с молоком матери. Во-первых, не воруй. Учитывая приобретенную профессию и социалистический режим, во время которого трудился Шульц, воровать и в самом деле было грешно. Во-вторых, живи так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор… Ну и так далее. Поэтому господин Шульц, проработав всю жизнь консультантом при Алмазном фонде и пропустив через свои руки по меньшей мере тонну драгоценных каратов, не имел в арсенале ни дачи, ни машины, ни даже мало-мальски приличной квартиры. Семья ювелира, состоящая их пяти человек (он сам, жена, дочь, теща и тесть), жила в обычной двухкомнатной «хрущобе». Феликс на самом деле полюбил Катеньку. Он воспылал настолько неземной страстью, что приобрел для семейства любимой шикарные четырехкомнатные апартаменты в центре столицы. Однако с условием: Катька должна стать его официальной женой. Дальше все как в сказке: сказано – сделано. Родители отпраздновали новоселье, а Катерина и Феликс свадьбу. «Молодой» муж баловал любимую как мог. У Катерины были все атрибуты шикарной жизни. Однажды Филя решил, что жене необходимо продолжить учебу – ведь девушка была чрезвычайно умна. Он предложил ей самой выбрать
