— Нет.
— И никакими машинами твой муж не занимается?
— Нет.
— Следовательно, фура с десятком машин не пропадала, никакие братки вас не брали в заложники и денег не вымогали?
Ксюха с немым ужасом смотрела на меня, абсолютно не понимая, о чем идет речь.
— Господи, какие деньги?! Мы едва концы с концами сводим. На ремонт — и то денег нет.
Витька в своем НИИ гроши получает, и те через раз. Я с сыном сижу, не работаю, пособие на ребенка — просто слезы, а вы о долларах говорите! Да я их только в кино и видела.
Оксанка снова заплакала. Клавдия, одарив меня укоризненным взглядом, бросилась ее успокаивать.
— Допустим, у Виктора брата нет, — не унималась я, скорее рассуждая вслух, чем обращаясь к кому- либо. — Тогда кто такой Степан? Откуда он знает Виктора?
— Гад Степка, вот кто! — сквозь слезы выкрикнула Ксюха. — Сволочь! Никак от Витьки не отстанет. Один раз уже сидел, теперь опять в какую-то авантюру влезает по Степкиной милости…
Еще новости! Оказывается, Виктор сидел!
Только я никак в толк не возьму, при чем здесь Степка? Подождав, пока Оксана успокоится, я попросила:
— Давай-ка, милочка, подробнее. Как давно знакомы Виктор со Степаном, за что сидел твой муж, с чего ты решила, что назревает какая-то авантюра, какова роль Степана… Ты меня поняла?
Ксюха кивнула.
— Начинай. Как говорил великий Грибоедов Александр Сергеевич: «С чувством, с толком, с расстановкой».
Еще некоторое время женщина глубоко дышала, судорожно всхлипывала, потом выпила залпом уже остывший кофе и поведала весьма занимательную историю.
Всего через четыре месяца после свадьбы Виктор угодил на скамью подсудимых: сбил человека на переходе, а тот взял да и умер. Виновнику, то есть Виктору, вкатили четыре года колонии общего режима. Вот там-то он и познакомился со Степаном. К тому времени тот уже отсидел год из положенных ему семи за непредумышленное убийство. Витька потом говорил, что только благодаря хорошим адвокатам Степке заменили статью с умышленного на непредумышленное убийство. Якобы Степка находился в состоянии аффекта. В общем, история темная, но самое главное Виктор понял — Степан, или, как звали его на зоне, Ворон, опасный, ловкий и хитрый человек и лучше держаться от него подальше.
— Муж не любил вспоминать о жизни на зоне, — комкая полотенце, вздыхала Ксюха. — А я ждала. Ездила к нему на свиданки, письма писала… Вот и дождалась. Два года назад вернулся мой Витенька. Исхудавший, мрачный, замкнутый, но мне показалось, совсем не озлобленный. Я первое время боялась — ведь известно, как тюрьма ломает человека, приставала с вопросами, что да как… Витька нехотя отвечал, а однажды взял меня за плечи, посмотрел в глаза и говорит: «Оксаночка, девочка моя, там жизнь не сахар, и говорить о ней мне неприятно. Я понимаю, что изменился. Но уверяю тебя, это пройдет. Мы теперь вместе, скоро малыш появится — я тогда на третьем месяце была — все будет в порядке. А о той жизни давай больше никогда не вспоминать». И все. Два года жили как люди. Виктор постепенно мягчел, становился прежним: добрым, любящим. Через родственников моих устроился на работу в НИИ вирусологии. Он же у меня институт окончил, диссертацию какую-то хотел писать, но… А в НИИ ничего, прижился, его там уважают. Денег, правда, платят мало, но мы как-то крутимся…
— А на другую, более высокооплачиваемую работу не пробовал устроиться? — спросила Клавка.
— Пробовал, — печально кивнула Оксана. — Только, как узнавали, что есть судимость, сразу от ворот поворот, мол, извините, вакансий у нас нет. Я хотела аборт делать, а Виктор категорически — рожай, и все! Проживем как-нибудь.
Когда Олежка родился, Витька прямо светился от счастья. Устроился еще по ночам вагоны разгружать. В общем, жили. А что?! — неожиданно с вызовом выкрикнула Ксюха. — Бедно жили, но счастливо! Иные богатые не так счастливы, как мы с Виктором. Были…
— Были? — я удивленно вскинула брови.
— Угу, пока этот Ворон, я имею в виду Степана, не появился, чтоб его черти слопали!
Степан появился в доме Виктора и Оксаны примерно месяца три назад. Это был один из тех редких вечеров, когда вся семья собралась вместе. Оксана хозяйничала на кухне, Виктор играл с сыном, одним глазом поглядывая в телевизор, где транслировали футбольный матч.
В этот момент в дверь позвонили. Оксанка утверждает, будто, услыхав звонок, она поняла — спокойной жизни пришел конец. Лично я в это не верю. Мало ли кто мог в гости заявиться? Соседка за луковицей зашла, детишки котенка бездомного пристраивают, какие-нибудь свидетели Иеговы агитировать явились. Вариантов масса.
Так почему же должно екать сердце от каждого звонка в дверь? Это уже потом, когда начинаешь вспоминать какое-нибудь событие, особенно неприятное, припоминаешь и как тревожно сжималось сердце, и цепочку незначительных происшествий, и дурные приметы… И, пожалуйста, не надо разговоров об интуиции! Мне, например, никакая интуиция не подсказывала, что, отправившись в сберкассу, я попаду в столь скверную историю. Да и Клавке, по-моему, тоже. Впрочем, надо будет спросить у нее самой.
— В общем, это был Степан, — продолжала Оксана. — Я-то его не знала, но по лицу Виктора поняла — это оттуда, из той жизни, которую, казалось, мы уже забыли.
Широко улыбаясь, Степан смотрел на мужа, и под этим взглядом Виктор буквально на глазах каменел… Он велел жене взять ребенка к себе на кухню и вместе со Степаном прошел в комнату.
Больше двух часов длился разговор Виктора и Степана.
— О чем они говорили, я не знаю, — заверила Ксюха, — но иногда до меня долетали обрывки их разговора, когда то Степан, то Виктор повышали голос…
Ага, так я и поверила! Женское любопытство — вот настоящий двигатель прогресса, ну, и всего прочего. Поэтому я ничуть не сомневалась: большую часть разговора Оксанка провела в непосредственной близости от комнаты, где он происходил. Другое дело, слышимость была неважной. Вряд ли Степан или Виктор повышали голос, опасаясь быть услышанными.
— Ну, и что удалось понять? — сделав вид, будто не сомневаюсь в правдивости хозяйки, поинтересовалась я.
— Там, на зоне, Степан от чего-то спас Виктора. От чего именно, я так и не поняла. И по понятиям Витька стал как бы должником. В колонии Степка не спешил получить долг, словно знал, что на свободе Виктор может оказаться полезнее. Досидев свой срок, Ворон нашел мужа и стал требовать должок.
Оксана умолкла, а я задумалась. Чем может быть полезен Степке скромный сотрудник НИИ?
Ведь, судя по Степкиным манерам, он любит жить на широкую ногу. Зачем же ему Виктор?
И при чем здесь те самые четыреста тысяч долларов, которые якобы он должен?
Детский плач вывел меня из задумчивости.
— Ой, Олежка проснулся, — подхватилась Ксюха. — Я сейчас…
Она убежала, а Клавдия посмотрела на меня и проговорила:
— До чего запутанная история.
— Думаешь, Ксюха врет?
— Да нет, Ксюхе-то зачем? Врет Степка, это к гадалке не ходи. Ему очень нужно было использовать Виктора. А когда тот отказался — получил перо в бок.
— Или наоборот, — засомневалась я. — Витька сделал, что требовал Ворон, стал ненужен, и… В любом случае, мы узнаем, кто из нас прав, только когда Витька придет в себя. Я одного не пойму, Клав, мы-то Степке зачем?
Клюквина лишь пожала плечами. У нее, видно, на этот счет никаких идей не было. Впрочем, как и у меня.
Вернулась Оксанка, вопреки ожиданиям, без ребенка.
— Порядок, — сказала она. — Я Олега в манеж усадила, чтоб не мешал нам. Но долго он там не просидит… Да, так на чем я остановилась?
— Степка стал с Виктора требовать должок, — напомнила Клавдия.
