наотмашь. А почему? Никто так и не понял.
— Надоело! — хмуро объяснял тогда Рагзай. — Борись да борись. Миленькое занятие для будущего конструктора!
И все. Как отрезал. Ни разу больше не появился в зале.
…Вечером, когда Юлий перед зеркалом завязывал галстук, Женя спросила:
— Уходишь? — И губы у нее сжались в тонкую полоску.
— Понимаешь… Рагзай звонил…
— Рагзай! — удивилась жена. — Что стряслось?
Юлий пожал плечами.
Конечно, получилось нехорошо. Женя, правда, ничего не сказала. Но, наверно, обиделась.
К «Поплавку» он подошел ровно в восемь. Юлий вообще был очень точным. Никогда и никуда не опаздывал.
«Поплавок» — плавучий ресторан. Он стоит на Неве, и дощатые сходни с него перекинуты на гранитные плиты набережной. Многие парни с Васильевского острова давно «обжили» этот ресторан. Днем тут можно дешево поесть. А вечером в «Поплавке» никогда нет очередей. Вообще-то назывался ресторан как-то иначе: не то «Нева», не то «Дельфин», не то «Балтика». Но на заводе все звали его «Поплавок».
Андрей уже был в зале. Он сидел за крайним столиком, на корме.
Отсюда открывался вид на всю реку. И на огромные — выше соседних домов — краны завода, и на корабли, белые с причудливыми пятнами сурика на бортах, и на плывущие вдали сиреневые, желтые и розовые тающие дымки.
А поблизости, возле самого ресторана, покачивалась на волнах целая стая арбузных корок. Казалось, на воде растянута огромная сеть, а корки — поплавки на ней.
Здороваясь, Юлий внимательно оглядел Андрея. Нет, тот почти не изменился. Глаза все такие же голубые, а волосы черные. Это редкое сочетание всегда поражало незнакомых. И загорелый дочерна. Андрей и в школьные годы любил калиться на пляже и уже к началу лета превращался в меднокожего.
— Ну, чемпион, что будем есть? И чем запивать? Вернее, что будем пить? И чем заедать?
— Ты же знаешь, Андрей…
— Ах, да, да! Режим делает чемпиона! Но обмыть победу- то можно?
— Ладно. Одну рюмку.
Подошла официантка. Андрей заказал коньяк, долго, со вкусом выбирал закуски. Это он всегда умел и любил. А также — с ходу выдавать оригинальные забавные тосты. Прирожденный тамада.
Когда официантка отошла, Андрей тихонько присвистнул, глядя ей вслед. Волосы у официантки были немыслимо-огненного цвета.
— Да, точно, — сказал Андрей. — Не волосы красят женщину, а женщины красят волосы. — Он усмехнулся. — Ей бы в Древнем Риме жить. Я где-то читал, что там очень ценились рыжие женщины.
Он наполнил рюмки.
— Ну, — сказал Андрей, — первый тост будет сугубо серьезный…
— А второго вообще не будет, — вклинил Юлий.
— Тем более. Итак — дави подметкой верхнюю ступеньку пьедестала! Стой там многие годы, неколебимо, как скала. Виват!
— А слезать иногда можно? — улыбнулся Юлий.
Они выпили.
Андрей хотел налить еще.
— Нет, — Юлий решительно прикрыл свою рюмку ладонью.
— Ну, тогда так, — Андрей налил себе коньяку. — А ты, как пай-девочка, дуй пиво.
— Пай-девочки пиво не дуют, — сказал Юлий, но послушно наполнил стакан «Жигулевским».
Они снова выпили, поговорили о том, о сем. Как-никак, четыре года не виделись. Андрей, оказывается, работает теперь в КБ. И все еще не женат.
«Зачем все-таки он позвал меня? — думал Юлий. — Ведь не просто так, поболтать? А зачем?».
Но Андрей словно бы вовсе забыл о какой-то цели, о каких- то делах.
— Расскажи про матч, — попросил он.
Юлий рассказал. Кратко. Впрочем, подробней и не требовалось. Андрей все схватывал с полуслова.
— Знаешь, — медленно, как бы раздумывая, произнес Андрей, — ты только не обижайся. Если бы мне когда-нибудь сказали, что ты будешь чемпионом СССР и выступать за границей… Я бы даже не смеялся. Просто подумал бы — чепуха. И все.
Юлий пожал плечами.
Он смотрел в широкое окно. За стеклом текла река, огромная, хлопотливая. Маленький чумазый буксир, тяжело сопя и отдуваясь, тащил длинный караван барж, груженных песком. На полном ходу проскочил белый пароходик на подводных крыльях, изящный и легкий, как балерина.
Спускались сумерки, и на пароходе уже искрились огни. И на всей реке — то тут, то там — вспыхивали белые, желтые, красные и зеленые точечки.
Стая арбузных корок уже отплыла от ресторана и медленно подползала к мосту. Казалось, огромная невидимая сеть, которую держали эти корки-поплавки, вот сейчас запутается между быками.
— А ты помнишь?… — сказал Андрей. — Помнишь, Игнат однажды ляпнул, что через два года я буду чемпионом страны?! Я, а не ты! — Он коротко хохотнул.
Да, это Юлий помнил. Очень хорошо помнил. Игнат (так все звали тренера Игната Васильевича), когда Андрей однажды пропустил тренировку, страшно распалился, при всех наорал на него, и тогда-то вот и заявил…
Всех это поразило: ребята знали — Игнат слов на ветер не бросает.
— Конечно, — сказал Юлий. — Ты был самый талантливый из нас. Аполлон плюс Геркулес.
— Ну уж…
— Да, да, — Юлий чувствовал, что Андрею приятны эти воспоминания. И кроме того, тут не было ни грамма лукавства. Святая правда. — Помнишь, тогда Игнат крикнул, что ты олух и сам не понимаешь, что ты рожден для борьбы, как птица для полета. Так и сказал — помнишь? — «как птица для полета».
Андрей не ответил. Отвернулся к реке и, казалось, внимательно изучает разноцветные бусинки огней.
— А знаешь, Андрей, коль разговор уж так повернулся… Скажи, чего ты вдруг бросил? Как отрубил. Был борец — нет борца…
Андрей оглядел Юлия. Прищурил глаз, будто прицеливался, — давняя его привычка. Долго молчал. Потом спросил:
— Ну, а ты?… Как думаешь? Почему?
— Не знаю… Никто из ребят не знает. Разное болтали. Но точно — никто…
— Да, — Андрей задумчиво чертил зигзаги вилкой по скатерти. — Ты помнишь? Я тогда тренировался, чтоб стать чемпионом Ленинграда…
Да, это Юлий помнил.
— Ну, и результат тоже помнишь? — Андрей усмехнулся. — Чемпионом я не стал.
Да, и это Юлий помнил.
В те дни Игнат то терпеливо-спокойно, то сердито доказывал, что Рагзай халтурит, не всегда соблюдает режим, не выкладывается до конца.
— И понимаешь? Может, я слишком честолюбив? — в раздумье продолжал Андрей. — Не знаю. Но в общем, застряли во мне эти слова Игната. Ну, что я, мол… чемпионом буду. И показалось мне — это уже где-то рядом. Ну, еще немного нажать… Еще… И все. А тут вдруг — стена… Понимаешь? Стена. Тупик. Ну, и честно скажу, — я скис…
«Слишком рано! — хотел крикнуть Юлий. — Слишком быстро ты скис».
Он хотел это сказать, но не сказал. Жалко наносить удар по давнему товарищу. Да и зачем? В спорт Рагзаю уже все равно не вернуться. Чего же теперь махать кулаками?…
— Но я все-таки продолжал тренировки, — сказал Рагзай. — Еще целый месяц…
Он замолчал. Снова чертил черенком вилки узоры на скатерти.
