Анжи, чувствуя холодок на спине, ждала. Пекос не сказал больше ничего; он продолжал удерживать ее рядом с собой. Она повернула голову в его сторону:
— Я не понимаю.
— С той ночи огни сияют вверху в горах. Говорят, что это привидение старого угольщика, который ищет свое потерянное золото.
— А девушка?
— Ах, у этой истории печальный конец. Эти огни свели ее с ума, и, в конце концов, она покончила с собой. А ее любовник забрал все золото и уехал из Марфы.
Некоторое время Анжи стояла молча. Она слишком хорошо знала Пекоса. Понимала, что он выдумал эту историю, чтобы посмеяться над ней и над ее предстоящим браком с его богатым отцом. В другой раз она вышла бы из себя и поспорила с ним. Но не сегодня.
Ничего не зная о ее утреннем испытании, Пекос был поражен ее молчанием. Когда же она медленно повернулась и посмотрела на него большими, полными слез глазами, он раскаялся в том, что расстроил ее.
— Я не хочу МакКлэйновского богатства, — всхлипнула Анжи и побежала в дом.
Глава 17
Желая приободрить дух Анжи, Баррет МакКлэйн сказал ей на следующий день, что у него есть приятный сюрприз для нее. Страх наполнил его сердце, когда она холодно посмотрела на него и сказала без тени улыбки:
— Мне не нужно больше новых платьев, Баррет. Благодарю вас, но я…
— Нет, нет, дорогая, дело не в этом, — возразил он. — Полковник Алберт Брэккет из Третьего кавалерийского полка армии Соединенных Штатов дает большой прием в форте Дэвис. Полковник Брэккет очаровательный человек, а его жена настоящая леди. — Баррет дотронулся до ее руки. Анжи поборола сильное желание сбросить эту руку; от нее несло ледяным холодом, и легкая дрожь пробежала по ее телу. — Я очень хочу, чтобы вы посмотрели форт, Анжи. Я сам старый военный, как вы знаете. Я был направлен в форт Дэвис перед войной между Штатами. Еще до того, как я познакомился с вашим отцом. — Баррет слегка погладил ее по руке. — Ах, Джереми Уэбстер! Каким прекрасным человеком был ваш отец, дитя мое.
Баррет МакКлэйн был хитер. Он знал, что, вспоминая время от времени отца Анжи, он заставит юную красавицу помнить о цели ее пребывания на Тьерра дель Соль. Баррет хотел, чтобы мысль о предстоящей свадьбе никогда не покидала Анжи. Он знал, что она была честной и религиозной девушкой. Каждое воскресенье он брал ее с собой в церковь, где она пела чистым сопрано в хоре или сидела в благоговейном молчании, пока священник читал свои проповеди. Ее целомудрие не удивило его; девочка была благочестивой и чистой, и всего через несколько месяцев она будет принадлежать ему. Он намеревался вести такой же размеренный образ жизни вплоть до счастливого дня их свадьбы.
Баррет понимал, что его сын нравится Анжи, что Пекос дразнит ее и флиртует с ней. Но насколько он мог судить, девушка была невосприимчива к сомнительным чарам Пекоса. Баррета это не удивляло; она была слишком хорошо воспитана, слишком скромна и великодушна, чтобы ее привлекал его вульгарный сын. Она была в безопасности; он будет следить за ней и упоминать о ее дорогом почившем отце в их разговорах при каждом удобном случае. Он будет баловать и нежить ее, продолжая укреплять ее доверие к нему. И, в конце концов, в скором времени она окажется наверху в его спальне, его прекрасная золотоволосая жена: он велит ей пройти по огромной комнате обнаженной, чтобы он смог насладиться ее красотой; она будет метаться в его руках, которые будут прикасаться к самым сладким и сокровенным частям ее тела; она будет лежать в его постели с широко раздвинутыми ногами…
— Вам нехорошо, Баррет? — Анжи забыла о своей обиде.
Лицо Баррета стало красным, а глаза приняли странное выражение и потускнели. Она встревожилась, что он заболел, что, возможно, у него сердечный приступ. Но он быстро обрел контроль над собой.
— Дорогая, со мной все в порядке. У меня немного болит голова, но ничего такого, что должно вас беспокоить.
Он улыбнулся и вернулся к разговору о предстоящей вечеринке в форте Дэвис.
— Анжи, дорогая, прием в форте чрезвычайно вас порадует. Там множество молодых офицеров со своими женами. Вы познакомитесь с молодыми женщинами из различных частей страны. И я не удивлюсь, если среди них кто-нибудь окажется из Нового Орлеана.
День, на который было назначено торжество в форте Дэвис, пришелся на конец августа. Но в юго- западном Техасе все еще не было ни одного дождя. Все говорили, что лето 1886 года было самым жарким и сухим на их памяти. День за днем Анжи изнемогала от непрекращающегося зноя, и когда каждый жаркий день подходил, наконец, к концу, она сидела с Барретом на залитой лунным светом террасе, пока он делился с ней своими тревогами и волнениями. Он объяснял, что если скоро не пройдут дожди, Дель Соль и остальная земля на юго-западе окажутся в большой опасности. Ручьи высохнут, трава выгорит, и начнется падеж скота.
Несмотря на свои заботы, Баррет был в приподнятом настроении в субботнюю ночь перед приемом. Мисс Эмили весь день жаловалась на усиливающуюся головную боль, а с заходом солнца она заявила, что не сможет принять участие в празднике. Анжи была расстроена; Баррет МакКлэйн — нет.
Когда летнее солнце скользнуло за горизонт и наступила долгожданная ночь, он гордо взгромоздился на высокое сиденье изящного крытого экипажа, и Анжи села рядом с ним. Она была одета в красивое платье, которое он подарил ей в начале недели. Он выбирал его сам, и хотя Анжи и надела его, чтобы сделать ему приятное, она выбрала бы себе более скромный наряд. Этот был, несомненно, красив, но немого смел: дорогой темно-синий шелк, скроенный по последней моде, слишком откровенно подчеркивал ее стройную фигурку. Талия была затянута до такой степени, что ей трудно стало дышать, а низкий корсаж подчеркивал соблазнительные формы ее бюста. Глянцевый шелк плотно обтягивал живот и бедра, образуя оборки на спине. Ее льняные волосы были собраны на голове густыми сияющими локонами, а несколько непокорных прядей, выскользнувших из-под шпилек, вились около лица.
Анжи молча ехала рядом с Барретом МакКлэйном. Позади изящного экипажа на некотором расстоянии следовали верхом два верных телохранителя Баррета. Присутствие этих двух мужчин заставило Анжи нервничать, когда она впервые приехала на Тьерра дель Соль. Но с тех пор она привыкла к ним: куда бы ни ехал Баррет МакКлэйн, они неизменно сопровождали его. Даже на ранчо они никогда не находились далеко от своего хозяина. Анжи это особо не интересовало; она полагала, что с тех пор, как Баррет МакКлэйн разбогател, ему небезопасно обходиться без охраны. Девушка вздохнула и спрятала прядку волос за ухо. Баррет посмотрел на нее и улыбнулся:
— Мы скоро приедем, дорогая. Мне жаль, что так жарко. В форте будет попрохладнее, я вас уверяю.
Баррет был прав. На рассвете коляска проезжала близ чистого узкого протока, протекающего через высокий каньон. Базальтовые скалы нависали над ним по обе стороны. А внизу прекрасные, сладко пахнущие дикие розы ковром покрывали края дороги. Восхищенная пейзажем, Анжи посмотрела на Баррета.
— Это Ущелье Диких Роз, моя дорогая. А этот небольшой проток называют Лимпианом. Он самый чистый и свежий ручей на свете.
Не успела Анжи ответить, как экипаж въехал из каньона в рощу, где росли великолепные высокие тополя перед границей форта, названного в честь Джефферсона Дэвиса.
— Баррет, это… это… — Анжи то и дело поворачивала голову, захваченная видом форта, расположенного на дне каньона и с трех сторон окруженного высокой стеной острого частокола. Изумленная красотой этого места, Анжи вышла из коляски, чувствуя себя гораздо лучше, чем за последние несколько недель.
На парадном плацу полковой оркестр настраивал инструменты. Очаровательные дамы со своими кавалерами прогуливались по длинным деревянным галереям, выстроенным вдоль каменных зданий с тростниковыми крышами и застекленными окнами. Офицеры были одеты в форму голубого цвета. Запах диких роз наполнял воздух сладким ароматом.
Вскоре Анжи уже вовсю веселилась. Большинство жен жителей форта были южанками; все они были милы и внимательны и, общаясь друг с другом, старались скрасить свою одинокую жизнь на суровой
