что ребята хотят попросить у меня денег, но не решаются. Когда у меня было очередное дело и я нуждалась в их помощи, я с удовольствием предоставляла им возможность подработать – разумеется, в свободное от их основной деятельности время. Вася с Люсей в некоторых делах были просто незаменимы, причем помогали они мне за очень умеренную плату и просто так денег почти никогда не просили, разве что в момент крайней нужды. Я ничего не стала говорить ребятам, просто достала из кошелька две купюры по сто рублей и протянула им. Каждый взял свою долю. Вася засунул деньги себе в карман, а Люся убрала их в видавший виды потрепанный кошелек. Потом оба поблагодарили меня и вернулись к своим баранам, то есть к креслу и холодильнику. А я села в машину и поехала к себе домой, в коттеджный поселок, где меня ждал мой дедушка – Казаков Аристарх Владиленович…
Эту историю с бомжами я забыла в тот же день и, скорее всего, никогда бы ее и не вспомнила, если бы неделю спустя мне не позвонил какой-то странный гражданин, представившийся частным сыщиком, и не попросил меня выслушать его по очень важному, как он сказал, делу. Не каждый день приходится встречаться с частными сыщиками, и я согласилась скорее из любопытства.
Через полчаса в дверь позвонили, я спустилась на первый этаж в прихожую.
Он стоял на пороге – высокий статный мужчина лет тридцати трех или около того. В коричневой куртке, джинсах и демисезонных сапогах. Он даже был довольно симпатичен: русые слегка волнистые волосы, серые, очень выразительные глаза, волевой подбородок и четко очерченный рот.
– Здравствуйте, – сказал незнакомец приятным голосом и расчесал пятерней свою шевелюру, – я звонил вам… Это я – частный сыщик.
– Я догадалась, – ответила я, пропуская его в дом.
Он зашел как-то несмело для человека такой профессии. Мне всегда казалось, что детективы – люди очень мужественные, отважные и совсем не стеснительные. Может быть, я ошибалась?
– Меня Федором зовут, – сказал гость и снял сапоги и куртку, – Федор Каретников. Куда прикажете?…
Я пригласила его в гостиную в стиле рококо. Почему-то мне казалось, что именно там он будет чувствовать себя уютно. Вообще-то в нашем доме – большом и красивом – было три гостиных: в стиле кантри, хай-тек и рококо. В одной из них был камин, а на кухне – настоящая русская печь. Но мне казалось, что именно в гостиной в стиле рококо Федору с его галантными манерами будет удобнее. Он огляделся и сел в кресло в стиле Людовика Четырнадцатого. Я села напротив него.
– Мне, я так понимаю, представляться не нужно? – предположила я.
– Нет-нет, – поспешил заверить меня Федор, – я про вас знаю столько!..
– Откуда? – удивилась я.
Он пожал плечом и улыбнулся:
– Кто же в вашем городе не слышал про Мисс Робин Гуд и ее деятельность?!. Помогать обиженным и пострадавшим, которым не может или не считает нужным помочь полиция…
– Я бы не хотела отвлекаться на светские формальности.
А у него очень приятная улыбка, мелькнуло у меня. Должно быть, он нравится женщинам.
– Извините. – Улыбка исчезла с его лица.
– Ну, раз представляться мне не нужно, перейдем к делу, если не возражаете.
– Не возражаю. Только скажите, как мне вас называть?
– Полина.
– Это я знаю: наши общие знакомые сказали мне… А по отчеству?
Я посмотрела на него с удивлением. Я что, так старо выгляжу?
– Просто Полина.
Он покивал, как бы раздумывая, с чего ему начать.
– Может быть, мое дело вам покажется и не столь ужасным… Я слышал, что вы беретесь за таких злодеев, которые кого-то убили, изувечили, изнасиловали или что-то в этом роде. Но, поверьте, то, что произошло с дедом, это тоже очень-очень страшно… Можно сказать, произошла трагедия…
Я смотрела на него выжидательно. Должно же было его вступление когда-нибудь закончиться.
– Он был незаурядным человеком! Он был ученым, и его знали даже в Москве…
– Федор, а нельзя ли ближе к делу? – не выдержала я.
– Ближе? Нет, я, конечно, могу изложить вам только суть дела, но ведь тогда вы не будете знать,
– А это важно?
– Конечно, важно! Полина, я хочу, чтобы вы поняли: умер не просто ученый, а ученый с мировым именем и прекрасный человек. Настоящий русский интеллигент, каких сейчас поискать… Автор более десятка книг и многих-многих научных трудов, статей…
– Умер? – уточнила я. – Я правильно поняла? Вы сказали: умер? То есть он сам… Никто его не убил, не отравил, не задушил колготками…
– Нет, его все-таки убили…
– Как? – не поняла я. – Вы же сказали, он умер. Значит,
Федор поерзал в кресле:
– Я, наверное, говорю сбивчиво. Извините. Это от волнения. И дедушка это не мой, вернее, мой, но не родной мой дедушка…
Час от часу не легче! Его дедушка – не совсем его дедушка, а умер он сам, но при этом его убили. Что ж, придется, как видно, запастись терпением, чтобы во всем разобраться.
– Полина, если вы не возражаете, я расскажу все с самого начала.
– Сделайте одолжение.
– Я хочу рассказать о своем дальнем родственнике – академике Полянове Арсении Аникеевиче.
– Полянов? – переспросила я. – Никогда о таком не слышала.
– Как, Полина?! Вы не слышали это имя? Полянов довольно известен в… определенных кругах, разумеется. Он профессор в области генетики. А я его внучатый племянник. Старший брат академика – мой родной дедушка. Только он давно умер. А Арсений Аникеевич тоже умер, но совсем недавно, как выяснилось… Несколько лет назад он сильно поссорился с академиком Стояновым – уж о нем вы наверняка слышали. Поссорился на почве науки, они разошлись во взглядах на какой-то там научный процесс… Извините, я не генетик и не очень в этом разбираюсь. А тут еще сын и сноха Полянова умерли в Африке от какого-то тамошнего страшного вируса, о котором у нас даже не слышали. Они были врачами-вирусологами и гонялись по всему миру за всякими бактериями, вирусами и бациллами.
От горя старик совсем сник. Перестал заниматься наукой, забросил все исследования и целиком и полностью посвятил себя своим внукам. А их у него трое. К тому времени они уже заканчивали школу, и старик постарался дать им хорошее образование.
В голосе Федора я уловила грустную нотку.
– Постарался? – переспросила я. – Подозреваю, что это у него не совсем получилось.
– А вы очень проницательны. – Федор посмотрел на меня с удивлением. – Да, не все вняли наставлениям деда учиться, учиться и еще раз учиться. Только старший его внук, Артем, закончил-таки институт, правда, со скрипом, его сестра бросила учебу после третьего курса, решив, что проживет и без диплома, а самый младший, Артур, еле-еле поступил в техникум, который благополучно оставил на втором курсе. Так что мечта дедушки Арсения осуществилась только наполовину. Он, говорят, страшно переживал по этому поводу. И он сам, и его сын со снохой были учеными, а вот внуки…
– Федор, вы сказали: «говорят»? Я так понимаю, что дедушку Арсения вы сами не видели? Вы рассказываете о нем с чужих слов?
Гость усмехнулся:
– От вас ничего не скроешь! Вы правы: Арсения Аникеевича я не видел много лет. Я ведь жил в другом городе. Да мы, честно говоря, и не особо поддерживали родственные связи. Пока жив был мой родной дед – брат академика, они созванивались, переписывались, раз в два года выбирались друг к другу на дни рождения… А когда дед умер, связь какое-то время поддерживала моя мать, племянница и крестная дочь Арсения Аникеевича. Потом мама уехала за границу… А я как-то не особо стремился бросить свои дела, чтобы мчаться в другой город к старику. Конечно, я звонил ему, поздравлял с праздниками, справлялся о
