– В кабинете, – коротко ответил Тайтус, и Мэри, ослепленная счастьем, бросилась туда, даже не заметив озабоченности в глазах старика.
Но едва она вошла в освещенный огнем камина кабинет, как сразу все поняла. Холодок страха побежал у нее по спине – то, чего она боялась вот уже много недель, случилось. Хотя Мэри Эллен гнала от себя мысль о неизбежном расставании, правда была слишком очевидной.
Клей уезжает.
Увидев жену в дверях кабинета, Клей поднялся. Выражение его лица вмиг стало иным – мягче, нежнее.
Едва он обошел массивный стол, как Мэри Эллен бросилась ему навстречу. Клей прижал ее к себе и стал гладить по светлым волосам.
Мэри Эллен казалось, что она вот-вот утонет в своем горе. Ей хотелось крикнуть ему, чтобы он молчал, чтобы не произносил вслух роковых слов, но она знала, что это бесполезно.
И все же он не мог покинуть ее, покинуть сейчас, когда она ждет от него ребенка и он, как никогда, нужен им обоим.
Мэри Эллен ничего не сказала, она лишь втянула носом воздух, чтобы его запах остался с ней до того дня, как он вернется к ней.
Касаясь губами ее виска, Клей сказал:
– Любовь моя, я уезжаю из Мемфиса.
Не желая его отпускать, она крепче сжала его в объятиях.
– Куда?
– Я принимаю командование броненосцем «Кейро» – он стоит на реке Язу – это вниз по течению Миссисипи.
– Когда? – спросила она еле слышным шепотом. Клей взял ее лицо в ладони и посмотрел ей в глаза.
– Сегодня ночью.
Мэри Эллен с трудом сохраняла самообладание.
– Я помогу тебе упаковать вещи.
– Все уже сделано.
– Да, ну тогда...
– Перед тем как я уеду, – перебил ее Клей, – полюби меня еще раз, любимая.
Мэри Эллен попыталась улыбнуться, но попытка не удалась.
– С удовольствием, капитан Найт.
Рука об руку супруги-любовники поднялись на второй этаж. В спальне с зеркалами с золоченых рамах в мраморном камине ярко горел огонь. Тяжелые шторы из дамасского шелка заранее опустили, и в просторной комнате было тепло и уютно.
Мир с его проблемами остался снаружи, он не мог сюда проникнуть, но все равно Мэри Эллен не стала выдавать мужу свою чудесную тайну – она решила надежно спрятать ее в своем сердце, чтобы не тревожить его на прощание. Раздевшись, Мэри Эллен вскарабкалась на пуховую перину. Она не спускала любящих глаз с мужчины, который готовился к тому, чтобы присоединиться к ней, собираясь раскрыть ему не одни лишь свои объятия, но душу и сердце.
Их тела, освещенные пламенем, отражались в зеркалах, когда Клей вошел в Мэри Эллен со словами:
– Сердце мое никогда тебе не изменяло и никогда не изменит. Ты привязала меня к себе узами крепче тех, что может порвать разлука. Всегда помни об этом, Мэри. Единственная, кого я когда-либо любил, – это ты.
Когда они вышли из спальни, дождь перешел в холодную изморось, но свинцовые облака все так же закрывали низкое небо. У подножия лестницы Клей сказал:
– Я не хочу, чтобы ты провожала меня до пристани, Мэри.
Она улыбнулась:
– Боишься, что я могу заплакать и скомпрометировать тебя?
– Нет, боюсь заплакать сам.
– Позволь проводить тебя хотя бы до ворот.
Кивнув, он помог ей надеть плащ, затем надел шинель. Тайтус вышел в фойе, и Клей, крепко пожав ему руку, сказал:
– Тайтус, я хочу попросить тебя о чем-то очень важном.
– Все, что угодно, капитан.
– Присмотри хорошенько за Мэри.
– Я непременно сделаю это, – пообещал Тайтус и поклонился: – А вы поберегите себя.
– Постараюсь. До свидания, старина.
Взяв Мэри Эллен под руку, Клей повел ее к выходу. По дороге он сообщил ей, что оставил двух своих
