прямо передо мной, пихая друг друга в попытке подцепить меня рогами. Один из них — видно, местный Нижинский<Знаменитый танцор.> — умудрился пропороть кожу на моем левом мокасине, так что я покрылся гусиными пупырышками чуть ли не до подбородка.
При наличии такого здорового стимула, я подтянулся на руках по тросу и встал ногами на петлю, чтобы зря не рисковать своей мягкой частью. Я стоял в этой петле, попеременно поднимая то правую, то левую ногу, пытаясь снять с плеча лук и натянуть тетиву. Вся эта операция сделала бы честь любому акробату, но сомневаюсь, чтобы ему удалось сгибать лук и пускать стрелы, стоя в петле на конце тысячефутового троса и держась за него одной рукой!
Наверняка, он бы растерял свои стрелы. Я потерял три и чуть не потерял себя самого.
Тогда я попытался пристегнуться к тросу с помощью своего пояса. Это привело к тому, что я повис вниз головой, что обошлось мне ещё в несколько стрел и мою робин-гудовскую шляпу. У моей аудитории это вызвало взрыв восторга, она зааплодировала (если, конечно, это были аплодисменты), требуя повторения. Я попробовал передвинуть пояс с живота на грудь, что позволило бы мне удерживать стоячую позицию, и в процессе этой попытки потерял ещё одну-две стрелы.
И чуть не потерял шпагу.
До сих пор главным результатом моей деятельности было привлечение новых зрителей («Мама, посмотри на этого смешного человечка») и то, что я начал раскачиваться взад и вперед словно маятник.
Хотя последнее обстоятельство было весьма малоприятно, оно все же подало мне одну идейку. Я стал увеличивать амплитуду колебания, как это делают на качелях. Дело шло медленно, так как период качания маятника, где я играл роль гири, был около минуты, а с этим приходится считаться тормозить маятник нельзя, можно только следовать его качаниям. Я очень надеялся, что мои друзья догадаются о моем замысле и не испортят его.
Прошло довольно много времени, прежде чем я добился качания по пологой дуге, длиной футов в сто, над самыми головами своей аудитории, совпадавшей с самой низкой точкой дуги. К противоположным концам дуги движение замедлялось до полной остановки в конечной точке. Сначала эти рогачи бегали за мной, повторяя движение маятника, но потом, видимо, устали, сбились в месте наибольшего сближения дуги с землей и стали ждать, двигая только головами, как зрители при просмотре замедленной съемки теннисного матча.
Однако всегда находится какой-нибудь идиот — любитель новаций. Я сначала рассчитывал, что спрыгну с троса в конце дуги почти у самой скалы и сразу займу позицию спиной к стене. Там было что-то вроде холмика или осыпи, так что падать было невысоко. Однако один из этих рогатых кошмаров догадался о моем намерении и затопал к тому концу дуги. За ним ещё двое-трое.
Это меняло все. Значит, прыгать придется на противоположном отрезке дуги. Но юный Архимед и это сообразил. Он оставил своих дружков у стены, а сам поскакал за мной. Я опередил его на самой низкой точке дуги, но он догнал меня задолго до того, как я достиг мертвой точки в конце. Ему предстояло пробежать футов сто за тридцать секунд, что можно было сделать и шагом. В общем, он оказался подо мной как раз тогда, когда я готовился прыгать.
Передумывать было поздно. Я освободил ноги, повис на одной руке, выхватил шпагу ещё на отрезке замедления движения и спрыгнул. Я надеялся хотя бы плюнуть в его уязвимое темечко до того, как ноги коснутся земли.
Все получилось не так — я промахнулся, он тоже, мы столкнулись, он полетел вверх тормашками, я последовал его примеру, быстро вскочил на ноги и помчался к ближайшей скале, ткнув по дороге этого новоявленного стратегического гения своей шпагой прямо в брюхо.
Этот, возможно, не очень спортивный удар спас меня. Друзья и родственники усопшего притормозили, дабы принять участие в склоке на предмет того, кому достанутся самые вкусные ребрышки, и только после этого всей массой кинулись на меня.
Это дало мне время вскочить на кучу осыпавшихся с утеса камней, где можно было прекрасно сыграть в «Короля в замке», бросил шпагу в ножны и приготовил стрелу.
Я не стал ждать, пока они набросятся на меня. Просто выждал, когда они окажутся на нужном расстоянии, чтобы не промахнуться, прицелился под дых самому крупному самцу, бежавшему впереди и пустил стрелу со всей силы моего мощного лука.
Стрела пронзила его насквозь и попала в следующего, что бежал позади.
Это привело к новой свалке из-за отбивных котлет. Они сожрали все — от зубов до кончиков ногтей. В этом и заключалась слабина Призраков — аппетита много, ума — мало. Если бы они объединились, они бы схватили меня в то самое мгновение, когда я коснулся земли. Они же предпочли завтрак.
Я взглянул вверх. Высоко надо мной Стар казалась крошечным паучком, висящим на паутинке, но она быстро увеличивалась в размерах. Я боком, как краб, скользнул вдоль утеса, пока не оказался в сорока футах от места её вероятного приземления.
Когда Стар приблизилась футов на пятьдесят к поверхности, она дала сигнал Руфо прекратить травить трос, вытащила свою шпагу и салютовала мне: «Великолепно, мой герой!» Мы теперь все носили шпаги. Стар выбрала себе дуэльное оружие с широким клинком, вообще-то великоватое для женщины, но Стар — крупная девушка. Кроме того, она положила в сумочку, висевшую на поясе, кое-какие медицинские препараты и принадлежности. Это обстоятельство могло бы послужить для меня предупреждением о грядущих опасностях, но я её — эту сумочку — вовремя не заметил.
Я выхватил шпагу и ответил на её салют. Призраки пока не беспокоили меня, хотя некоторые — те, что кончили завтракать или были оттеснены от стола — шлялись поблизости и поглядывали на меня с интересом. Тогда я вложил шпагу в ножны и приготовил новую стрелу.
— Начинай раскачиваться, Стар. Прямо в моем направлении. Скажи Руфо, чтобы он ещё немного спустил тебя.
Она спрятала шпагу и просигналила Руфо. Он медленно опустил её на высоту девяти футов от земли, где она снова просигналила остановку.
— Теперь раскачивайся! — крикнул я. Кровожадные туземцы совсем забыли обо мне и внимательно следили за Стар — во всяком случае те, кто не был занят обедом из кузена Эбби или дядюшки Джона.
— Порядок! Но у меня есть швартовый тросик. Поймаешь?
— Ох, ты моя умница! — Видно, она наблюдала за моими маневрами и поняла, что требуется. — Подожди-ка минуту. Тут необходима какая-то диверсия! — Я покопался в колчане, висевшем за плечом, и пересчитал стрелы. Семь! А начинал я с двадцатью, с толком истратил только одну, остальные потерялись, выпали. Теперь я послал три стрелы почти одновременно направо, налево и в центр, выбирая цели почти на пределе меткости, целясь в середину туловища и веря в то, что мой удивительный лук направит стрелы точно и мощно. Как и ожидалось, толпа набросилась на свежее мясо, как налогоплательщики на государственное пособие. — Давай!!!
Через десять секунд я уже держал её в своих объятиях, принимая быстрые поцелуи, как плату за проезд.
А ещё через десять минут до нас добрался Руфо, который использовал ту же тактику, что обошлось мне ещё в три стрелы, а Стар — в две, только меньших по размеру. Руфо спускался без помощи, стоя в петле, а свободный конец троса был обвязан вокруг его туловища. Он тут же начал собирать канат в бухту.
— Брось! — резко сказала Стар. — У нас нет времени, а трос слишком тяжел, чтобы тащить его с собой.
— Я спрячу его в рюкзак!
— Нет!
— Это хороший трос, — настаивал Руфо. — Он нам ещё пригодится.
— Тебе пригодится саван, если мы до темноты не выберемся отсюда.
Стар повернула голову ко мне:
— Когда двинемся в поход, милорд?
Я огляделся. Перед нами и слева от нас все ещё шаталось несколько этих клоунов, явно опасавшихся подойти поближе. Справа и над нами — гигантское облако, образовавшееся у подножья водопада, отражалось в небе яркими радугами. Прямо перед нами — примерно в трех сотнях ярдов — стояла группа
