представить себе, что здесь недавно произошло. Вдруг ему показалось, что он не один, рядом кто-то стоит. Подхватив тяжелый пулемет, он сделал несколько шагов. На уровне глаз перед ним появились медленно раскачивающиеся десантные ботинки. Такер отпрянул назад. На дереве висел мертвый парашютист; его раскрытые глаза смотрели на Такера.
На площади появились другие десантники, которые тоже увидели тела парашютистов, свисающих с деревьев. Лейтенант Гас Сандерс так вспоминал потом эту сцену: «Мои солдаты молча стояли и смотрели на страшную картину; было видно, что внутри у них все кипело…» Подполковник Краузе, оказавшись на площади и увидев висящие тела первых десантников, смог произнести только три слова: «Боже ты мой!»
Потом Краузе вынул из кармана американский флаг. Флаг был изрядно потрепан – это полотнище 505-й полк водрузил над Неаполем. Подполковник обещал своим десантникам, что к утру дня «D» флаг будет поднят над Сен-Мер-Эглиз. Он подошел к зданию мэрии и поднял флаг. Торжественной церемонии не было. На площади погибших парашютистов бой был уже закончен. Звездно-полосатый символ висел в первом французском городе, который освободили американцы.
В Ле-Мане, в штабе 7-й армии, получили донесение от командира 84-го корпуса генерала Маркса, в котором говорилось: «Связь с Сен-Мер-Эглиз потеряна…» Было четыре тридцать утра.
Острова Сен-Марку представляли собой безжизненные каменистые участки суши, выступающие из воды в 3 милях от плацдарма «Юта». При составлении общего плана вторжения их не принимали во внимание. Но за три недели до дня «D» Верховное командование союзников вдруг решило, что на островах могут быть установлены батареи тяжелых орудий. Для проверки на острова было высажено 132 подготовленных в спешке кавалериста из 4-го и 24-го американских эскадронов. Их высадили перед главным десантом в четыре тридцать утра. Они там не обнаружили ни пушек, ни войск противника, а нашли внезапную смерть. Как только люди под командованием подполковника Эдварда Данна отошли от берега, они оказались в окружении хорошо замаскированных минных полей. Поверхность земли была усеяна пружинными минами, начиненными металлическими шариками. Когда на мину наступали, она подпрыгивала и взрывалась, поражая находящихся вокруг. Через несколько минут после высадки ночную тишину стали потрясать взрывы. Послышались стоны раненых. Три лейтенанта были сразу ранены, а двое рядовых убиты. Лейтенант Альфред Рабин, который тоже был ранен, вспоминал потом, что никогда не забудет «вида лежащего человека, который плевался шариками». К концу дня потери кавалеристов составили 19 человек убитыми и ранеными. Окруженный телами убитых и умирающих, подполковник Данн послал сигнал: «Задание выполнено». Они были первым морским десантом, высадившимся в оккупированной Гитлером Европе. Но в ряду других событий их миссия была всего лишь примечанием к истории дня «D»: это была горькая бесполезная победа.
В британской зоне операции недалеко от плацдарма «Шпага» подполковник Теренс Отвей лежал со своими людьми между рядами колючей проволоки и минным полем, прижатый к земле мощным пулеметным огнем. Положение его было отчаянным. За месяцы подготовки к совместной атаке немецкой батареи с воздуха и земли он понял, что операция не может протекать в полном соответствии с планом, но не был готов к полному его провалу, который произошел.
Сорвался налет бомбардировочной авиации. Планерный поезд не прилетел, а с ним пушки, огнеметы, минометы, миноискатели и алюминиевые лестницы. Из батальона, насчитывавшего по штату 700 человек, под командой Отвея было всего 150, имевших только личное стрелковое оружие, крупнокалиберный пулемет и несколько торпед «бангалор» для преодоления проволочных заграждений. Кроме этого, у подполковника для захвата батареи, охраняемой гарнизоном в 200 человек, ничего не было. Его людям пришлось на ходу под огнем решать множество проблем.
С помощью кусачек они проделали проходы в наружных рядах проволочных заграждений и установили торпеды, чтобы взорвать остальные. Одна группа сделала проходы в минных полях. Это была работа, от которой волосы встают дыбом. Они проползли по-пластунски в лунном свете по направлению к батарее, нащупывая растяжки и протыкая перед собой землю штык-ножом. Теперь 150 десантников Отвея затаились в воронках и складках местности в ожидании сигнала к атаке. Командир 6-й воздушно-десантной дивизии генерал Гейл, инструктируя Отвея, сказал: «Когда пойдешь в атаку, не думай о том, что она будет неудачной…» Отвей окинул взглядом свой немногочисленный батальон. Он знал, что потери будут большими. Но знал и то, что батарея должна замолчать – орудия легко накроют высаживающийся с моря десант. «Ситуация почти безнадежно плохая», – подумал Отвей, но выбора у него не было.
Отвей должен был атаковать. Он знал это, как знал и то, что последняя часть его тщательно разработанного плана обречена на неудачу. Три планера, которые должны были приземлиться прямо на расположение батареи после того, как начнется атака с земли, не приземлятся, если не увидят специального сигнала – большой сигнальной ракеты, выпущенной из миномета. Но у Отвея не было ни такой ракеты, ни миномета. У него была ракетница с патронами, но они годились только для подачи сигнала об успешном окончании операции. Пропал последний шанс получить помощь.
Планеры прилетели вовремя. Тянущие их самолеты посигналили посадочными огнями и отцепили планеры. Планеров было только два, в каждом из них находились 20 человек. Третий отцепился от буксировочного троса над Ла-Маншем и потом благополучно приземлился в Англии. Десантники слышали легкий звук, похожий на шорох, издаваемый приближающимися к батарее планерами. Отвей беспомощно смотрел, как силуэты планеров, хорошо видимые на фоне луны, постепенно снижаясь, кружат; их пилоты безнадежно пытаются увидеть сигнал, который он не может подать им. Когда планеры опустились еще ближе к земле, немцы перенесли на них огонь, прижимавший к земле батальон Отвея. Двадцатимиллиметровые трассирующие снаряды легко прошивали брезентовые корпуса безмоторных машин. Планеры кружили, выполняя намеченный план, продолжая ждать сигнала. Отвей почти плакал, он ничего не мог сделать.
Наконец, пилоты приняли свои решения. Один планер ушел в сторону, чтобы приземлиться в 4 милях от батареи. Второй опустился ниже и взял курс прямо на батарею. Видевший эту картину рядовой Алан Моуэр вспоминал потом: сначала казалось, что планер врежется в нее, но в последний момент он набрал высоту и врезался в ближайший лес. Инстинктивно несколько десантников выскочили из своих укрытий и собирались бежать на помощь, но были остановлены офицерами: «Не двигаться, не покидать укрытий!» Больше ждать было нечего. Отвей дал команду наступать. Рядовой Моуэр слышал крик командира: «Соберитесь, возьмем эту проклятую батарею!»
И они пошли.
Атака сопровождалась взрывами торпед «бангалор», которые делали бреши в рядах колючей проволоки. Лейтенант Майк Доулинг крикнул: «Вперед! Вперед!» Снова зазвучал охотничий рожок. Крича и стреляя, Отвей и его команда бросились сквозь дым взрывов на позиции немцев. Перед ними было минное поле, а за ним окопы и пулеметные точки, защищавшие батарею. Внезапно над головой атакующих вспыхнули осветительные ракеты, и немцы открыли ураганный огонь из пулеметов и автоматов. Десантники падали на землю, затем делали бросок вперед и снова прижимались к земле. Рвались мины. Рядовой Моуэр услышал стон и разобрал слова: «Стойте, стойте. Тут кругом мины!» Справа от себя Моуэр увидел тяжело раненного капрала, который кричал: «Не подходите ко мне! Не подходите ко мне!»
