Бернардо начал идти, и я пошла с ним рядом. Я почти ожидала, что Олаф запротестует, что он хочет пойти на прогулку, но он пододвинулся, чтобы прикрыть спину Эдуарда. Хорошо знать, что мы были там, чтобы поддерживать друг друга. Я больше не был уверена в некоторых копах из Вегаса.
Бернардо провел меня мимо тела, и мы, словно сговорившись, не смотрели на него. Мы просто шли, пока переулок не стал чуть темнее без фонарей, которые были установлены на дальнем конце. Хотя меня остановило лишь то, что запах здесь был менее кислым, и еще несколько футов — и мы попали бы в другую группу копов, охраняющих другой конец переулка.
— Это было интересно, — сказал он.
Я кивнула.
— Да.
— Они установили прослушку.
Я снова кивнула. Я пыталась продумать все, что я сказала в квартире. Я не могла вспомнить все, но этого было достаточно.
— Ты пытаешься вспомнить все, что сказала, не так ли?
— Да.
— Если бы у меня был только звук, я мог бы подумать о сексе, и также поверил бы, что ты можешь менять форму по-настоящему.
— Что будет стоить мне значка.
— Нет, пока они не готовы признать, как получили запись, — сказал он.
— С болтовней Шоу, кто знает?
— Ты ощущаешь себя противоречиво?
Я посмотрела на него снизу вверх, изучая его лицо в тусклом свете в тот короткий промежуток времени, что и он изучал меня.
— Ты имеешь в виду, собираюсь ли я идти сплетничать с тиграми?
Он пожал плечами.
— Нет, — сказал я.
— Ты бы не хотела, чтобы прослушивали жилье Жан-Клода.
— Нет, но мы постоянно прочесываем все на предмет подслушивающих устройств. Макс должен тоже.
— Так ты не скажешь из-за небрежности ведения дел со стороны Макса? — Он начал прислоняться к стене, а затем передумал и остановился в середине движения.
— Частично, но я федеральный офицер. У меня есть значок. Макс ведет преступную деятельность. Как я могу запороть операцию, которая может спасти жизни?
— Итак, в первую очередь значок, — сказал он, мягко.
Я посмотрела на него, не уверенная, что он мог видеть это в полутьме.
— Неужели ты веришь в то, что говорил Шоу, что я более предана монстрам, чем полиции?
Он поднял руки, словно пытаясь меня удержать.
— Это не то, что я имел в виду. Я просто хотел сказать, что если бы был на твоем месте, я мог бы чувствовать себя противоречиво.
Я вздохнула.
— Извини, но я устала, Бернардо. Я устала от того, что другие полицейские думают, что я один из уродов. — Я покачала головой. — Черт, я не уверена, что они не правы. Я начала сомневаться, могу ли я одновременно служить значку и моему другому хозяину.
Он наклонился вперед.
— Ты думаешь бросить?
Теперь была моя очередь пожать плечами.
— Я не знаю, может быть.
— Я не могу представить, чтобы ты не занималась этим, Анита.
— Я тоже не могу, но… Шоу не первый коп, который думает, что моя преданность разделена. И он не будет последним. Я ходячая тяжба о сексуальных домогательствах в последнее время. Тот факт, что кто-то спит с вампирами и оборотнями, оскорбляет полицию на каком-то действительно базовом уровне.
— О, я знаю это.
Я смотрела на него снизу вверх.
— Что ты имеешь в виду?
Он улыбнулся, и я увидела блеск его улыбки даже в тени.
— Все дело в том, что если ты предпочитаешь монстров, то слух, что они лучше в постели, чем мы, простые смертные, может быть правдой. Это бы оскорбило многих мужчин, и значок ничего не меняет. На самом деле, может быть, копы больше парни, чем большинство парней, поэтому это беспокоит их больше.
— Это звучит… несерьезно для копа.
— Я не говорил, что они думают это передней частью своей головы, но где-то в задней части, где все еще живут все те потребности неандертальца, они задаются вопросом: делает ли их то, что они являются людьми, слабее во всех отношениях, чем монстры.
Я попыталась заглянуть за блеск этой улыбки и увидеть, что было за ней, но было слишком темно. Наконец, я сказала:
— Так ты себя чувствуешь?
Он покачал головой.
— У меня была женщина, которая оставила своего любовника-оборотня ради меня. Я улыбнулась, я не могла ничего с этим поделать.
— Это должно было произойти в течение последних двух лет, потому что, когда мы впервые встретились, ты был немного не уверен по поводу моего любовника-вервольфа.
Он пожал плечами и развел руками.
— Что я могу сказать, я настолько хорош, как я о себе думаю.
Это заставило меня засмеяться.
— О, никто так не хорош.
— Ты хочешь сказать, что я тщеславен?
— Да.
Он засмеялся, потом лицо его отрезвилось, и он повернулся, так что некоторые пятна рассеянного света поймали его. Он вдруг стал серьезным, окрашенный в тени и свет, как абстрактное изображение.
— Никакого хвастовства, Анита, просто факт. Мне бы очень хотелось доказать тебе это когда- нибудь.
— Только не хватало, чтобы другие копы услышали это дерьмо от другого мужчины прямо сейчас.
— Я все еще готов помочь тебе кормиться.
— Я думала, что ты до смерти был напуган тем, что произошло с Морганом.
Он нахмурился, думая об этом.
— Был.
— Я думала, это заставит тебя отказаться от предложение кормить ardeur.
Он нахмурился сильнее, между этими большими темными глазами легли складки.
— Да, на самом деле я думал, что это изменит мое мнение.
— Тогда почему ты повторил предложение?
— Привычка, наверное. — Он по-прежнему хмурился.
У меня появилась идея, и не хорошая. Мне действительно нужно было вскоре кормиться. На самом деле, я должна была чувствовать себя более сильной, менее «голодной», потому что Виктор должен был поделиться со мной своей энергией. Но, возможно все, что он смог сделать, это помочь мне исцелиться. Я использовала много энергии для исцеления и борьбы, и Бель Морт была права насчет меня, когда говорила, что я обхожусь минимальным кормлением в последнее время. Мы также пересекли отметку в двенадцать часов, когда неплохо было бы и покормиться. Тогда я поняла, что не ела даже и твердой пищи. Дерьмо, мне следовало вспомнить об этом. Один голод кормил другой, и если я ела недостаточно настоящей пищи, оба моих зверя и ardeur росли быстрее и сильнее. Я знала это, но в разгаре дела, трудно было найти время,
